Эймери молчал, прислонясь спиной к стене, а я уставилась на потолок, размышляя вслух.

- Я вот думала, почему ребята так легко смогли поступить в КИЛ, я имею в виду, не то что бы очень легко, но ведь они запросто прикинулись благоодаренными. Про Реджеса мы думали, что он неодарённый вовсе, а вот Лажен легко освоил водную стихию и прикинулся благим. Ты и Реджес владеете… владели… у вас только по вашему скверному дару, тогда как у приютской пятёрки – по сути по два! Может быть...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я, наконец, обернулась к Эймери за ответом – и увидела, как изменилось его лицо. Застывшее, похожее на восковую маску. Крыса по-прежнему лежала, пригревшись, в его руках – сказать по правде, выяснить половую принадлежность грызуна мы так и не удосужились. А сам Эймери слепо и неподвижно смотрел куда-то вдаль.

- Эй, – позвала я, но он не отозвался, не шевельнулся, и вот тут мне стало страшно, я подбежала и потрясла его за рукав.

Сознание возвращалось к нему словно издалека. Эймери будто даже дышать начал заново. Медленно моргнул раз, другой, потом принёс клетку и водворил крысу обратно. Перевёл взгляд на меня.

- Что такое? – одними губами спросила я. Эймери не ответил, а я вдруг догадалась. – Что-то увидел? Когда взял крысу, да?

- Нужно кое-куда прогуляться, – вместо ответа выдал он. – Желательно не затягивать.

- Куда? – коротко отозвалась я, ничего не понимая, но не задавая лишних вопросов.

- Недалеко. В любом случае тебе нужно возвращаться, а мне отметиться у Аеша и навестить хотя бы первый курс.

***

Мы собрались, оделись и вышли, так толком и не поговорив. Но уже в скверике любопыство зашкалило, и я решительно остановилась.

- Объясняй немедленно, куда мы идём!

Эймери выдохнул, тоже остановился. Сунул руки в карманы плаща.

- Ты права. Объяснить нужно, но это очень непросто. Я погладил эту кротову крысу и действительно увидел... кое-что интересное. Но животное – это всё же животное, оно считывается совсем не так, как сотворённый человеком предмет. Предмет отражает действительность куда более чётко и полноценно, животное так или иначе переосмысливает увиденное. Очень трудно объяснить, но… Жизнь дикой крысы состоит из всем понятных вещей: выживание и продолжение рода. И в то же время... смотри, как доверчиво она пошла на руки.

- Хочешь сказать, она была домашней?

- Домашней однозначно нет. Прирученной отчасти – возможно. Вероятно.

- Не понимаю! Просто скажи, куда мы идём.

- Я видел в её воспоминаниях коридоры и трубы.

- Ну, да. Я же говорила тебе, где я её нашла. Подвалы под Колледжем. Они там бегают.

- Маленькое дикое животное. Оно выживает. Ищет еду и всякое такое. Но его память об этих подвалах наполнена… я не сказал бы, что это свет, тепло, радость, но если переводить на человеческий язык… Это были особенные воспоминания.

Я задумалась. Потом решительно помотала головой.

- Бред какой-то! Аеш там постоянно бродит! Он бы заметил, если бы было что-то подозрительное. Ты хочешь сказать, он...

- Может быть, и не он. Не думаю, что он убредает так уж далеко от выхода из подвалов с его-то страхами.

Я сомневалась. Честно говоря, была уверена, что ничего в этих самых подвалах нет: я же тоже туда заходила! Но недалеко, да…

- Прямо сейчас?

Эймери заколебался.

- Вечером, – наконец решил он. – Нас могут заметить. Если мы с крысюком не сошли с ума, то Двадцатая находилась там в тот момент, когда крысюк обретался поблизости… Они явно нашли общий язык. И это была не разовая встреча.

- Пойдём к директору и поищем официально, – неуверенно сказала я. – Скажем: подозреваем, что студентка там заблудилась.

- Поднимем шум? Возьмём в свидетели крысу?

- Ты же официально занимаешься расследованием.

- Да брось, Хортенс. Это всё же не таинственный непроходимый лабиринт из детских сказок. А если она там? Выдадим нашу маленькую убийственную подружку общественности?

- Думаешь, она сама там прячется, по доброй воле..? – ужаснулась я. – Месяц или даже больше там сидит?! Убила Реджеса и скрывается?

- Звучит абсурдно, понимаю. Не знаю, Хортенс. Не хочу рисковать лишний раз, ни ею, ни остальными, хотя они бы пригодились. На самом деле, тебе тоже лучше не ходить. Постоишь на стрёме у входа. Мне-то в любом случае терять нечего.

- Ещё чего! – я возмутилась. – Один ты никуда не пойдёшь!

- Ладно, ладно. Вечером, в десять, – подытожил Эймери, огляделся на молчаливые деревья, окутанные ажурной клейкой первой зеленью и вдруг наморщил лоб. – Хортенс, я же привёз тебе подарок!

"Ты сам мой подарок", – хотела я сказать, но не стала выделываться, а Эймери покопался в карманах брюк и вложил в мою руку что-то холодное, очень тяжелое для такой компактной вещицы.

- Артефакт? – спросила я, искренне любуясь: несмотря на то, что выдающимся артефактором я за два года не стала и, похоже, никогда уже не стану, оценить хорошую работу могла. Эта была однозначно хорошей, качественной, хотя понять, для чего предназначалась совершенно непритязательная на вид, но явно стоившая баснословных денег вещица, я не могла.

- Ну, да. Я-то не очень в этом всём разбираюсь, но ты, наверное, знаешь, как такими пользоваться?

- Как пользоваться, знаю. А вот для чего он нужен...

Не чувствуется воздействия конкретной стихии, а это значит, что, скорее всего, артефакт создавали несколько одарённых.

- Потеря памяти. Насколько я понял, можно сконцентрировать... объект воздействия на определённом воспоминании и заблокировать его. А может, и вовсе стереть. Тут сложно.

- Да, при воздействии на сознание человека, никогда не получается единообразного эффекта, нас учили... Эймери, зачем это мне?

- Ну, мало ли. Захочешь списать на экзамене, поймают...

- Я не шучу!

- Тот парень, которого мы встретили во Флорбурге... он кому-то уже разболтал?

- Только Аннет. Но она неожиданно решила проявить солидарность, и сказала, что это и был мой жених, – я невесело хмыкнула. – Может, забудет…

- Навести его.

- Ты серьезно?!

- На все сто.

- Безумие какое-то.

- Согласись, мне навещать его ещё более странно. Я могу вызвать его на дуэль и убить, но это будет как-то негуманно.

- Идиот. Дуэли запрещены законом.

- Что я теряю? Ладно, не заводись. Используй, как тебе вздумается. Но желательно себе на пользу. Сделай это для меня.

Я сжала металлическую пластинку в руках. От неё веяло силой, хотя сам по себе активироваться артефакт и не мог.

...а если воспользоваться им иначе? «Себе на пользу», верно? Забыть Эймери, забыть об этой бестолковой влюбленности, которая ещё принесёт мне столько боли. Впрочем, на это у артефакта вряд ли хватит мощности. Воспоминания не стираются полностью, а блокируются, Эймери верно заметил. Чем они болезненнее, важнее, живее – тем быстрее блокада будет разрушена. Так и с ума сойти можно.

- Откуда он у тебя?

- Купил.

- Хм. А кто-то жаловался мне, что даже девушку в кафе сводить не может, – зря я это сказала, Эймери досадливо прикусил губу.

- Да, но...

Я наплевала на возможных свидетелей, прячущихся в кустах и за пеньками, и взяла его за руки. Очень-очень холодные руки.

- Прости. Слушай, я всё понимаю. Честно. Неужели ты думаешь, что мне действительно важно, сколько у тебя денег, какую часть из них ты заработал, а какую дал тебе отец, мой или твой, и всё остальное? Если ты взял его деньги для того, чтобы помочь мне, я это ценю. И я знаю, как трудно тебе это всё далось. Спасибо. Ты… я знаю, ты чувствуешь себя не очень-то здорово из-за этого, но меня всё устраивает. Меня устраиваешь ты, целиком, за исключением заразы, которая обосновалась в тебе безо всякого на то права. Я не такая уж избалованная принцесса, какой казалась тебе когда-то, Эйми.

***

День тянулся долго, бестолково, суетливо, я никак не могла сосредоточиться на занятиях, думая о том, что мог увидеть, погладив, как следует, крысу, Эймери. Чего нам ждать от подвалов. И правы ли мы, пытаясь не поднять шума, откладывая до вечера поисково-исследовательскую экспедицию. А ведь с Леа или тем же Диком идти было бы куда надёжнее…