- Но вас он почему-то напугал?

Малья поджала губы. Кажется, наши расспросы её утомили.

- Этот тип сказал, что он муж его сестры. Но я прекрасно помню мужа сестры Реджеса, он выглядел иначе!

- А если она вышла замуж вторично?

- Возможно, но… та малье была такая утончённая особа, такая обеспеченная и благородная, тогда как этот маль выглядел... опустившимся. Не её уровня. Понимаете меня?

Мы кивнули.

- Вроде бы у мальёка Реджеса было две сестры… - задумчиво проговорил Эймери. - В любом случае, спасибо за информацию. Что теперь будет с бедняжкой Ксютой?

- Я бы хотела взять её, но мои родственники... Всё, что я пока могу, это изредка приезжать и кормить её. Несколько дней назад я устроилась работать горничной во Флоттервиле, поэтому только в свой следующий свободный день…

- Я заберу кошку, – неожиданно сказал Эймери. – Правда, в июне я уезжаю из страны. Но если расследование завершится до этого времени, если завещание на ваше имя действительно существует, и дом станет вашим...

- Вы думаете, это возможно? Больше всего хотела бы жить в своём собственном доме, а не с матерью, которая постоянно меня тюкает, - женщина всхлипнула, сложила руки на груди и умоляюще посмотрела на нас по очереди. - Я... я любила Реджа, мальёк. А он... В Колледже было много красивых и образованных молодых девушек, преподавательницы, Редж со смехом рассказывал даже о какой-то служанке, которая им увлеклась... А есть ведь ещё и родня. Вряд ли мне достанется этот дом.

Мне стало жаль малью Самптию, и в то же время я ощутила какую-то лютую тоску. В состоянии этой тоске я понаблюдала, как малья и Эймери вдвоём отыскали какой-то ящик, принесли со второго этажа безропотную трёхцветную Ксюту и устроили её в этом временном домике.

- Я увидела, что доска с входной двери пропала, подумала, может, законный владелец объявился, ну и зашла замолвить за Ксюту словечко. Потом решила, что полиция... Обещаю, что заберу кошку сразу, как смогу! Где вы живёте, мальёк...

- Мальёк Флотарис.

Эймери продиктовал адрес, и мы втроём вышли на улицу. Малья Самптия натянула перчатки, погладила ящик с кошкой и вдруг, словно решившись, посмотрела на Эймери.

- Его имя... того мужчины… Сайтр. Маль Сайтр Агравис. Может быть, это чем-то поможет.

Эймери резко сжал мою руку, хотя голос его оставался невозмутимо-ровным:

- Вот как? Спасибо, малья Самптия. Да, вы очень, очень нам помогли.

Лично мне это имя ничего не сказало. Мы с Эймери медленно пошли по пустой улочке вдоль проезжей дороги, обратный экипаж заказан, разумеется, не был.

- Давай зайдём к мальёку Рабраю. Уже поздно, но, может быть…

Эймери меня не слушал. Перехватил ящик с кошкой поудобнее.

- Хортенс, забудь о Карэйне. Дело сейчас не в этом.

- А в чём?!

Мы остановились прямо посреди улицы.

- Агравис, Хорти! Муж его сестры! Агравис, можешь себе представить?!

- И что?! – я тоже повысила тон: подслушивать было явно некому. – Эймери, небесный крот тебя покусай, осталось всего два месяца, глист ты безответственный. Если тебе плевать на меня, подумай хотя бы об усыновлённой тобой кошке!

- А то, - вторую часть моего заявления комментировать он явно не собирался, - что если память мне не изменяет, фамилия директрисы Джаксвилля была Агравис. Может быть, это совпадение, но…

Я растерялась.

- Директриса приюта для скверных – родная сестра Реджеса?!

- Это нужно проверить. Но если экономка не врёт… а с чего ей врать… то это как минимум любопытно, верно?

- Ребята… - я споткнулась на этом слове, но всё же закончила, - ребята говорили, что это она подожгла Джаксвилль тогда. Мстила за сына, который погиб в результате несчастного случая. Кажется, она там же и сгорела.

- Сына? А, как его… Тьериш, да. Помню, больной ребёнок. Но при мне он был ещё жив. Хортенс, ты понимаешь, насколько всё это странно? Брат бывшей директрисы приюта для скверных работает в Колледже и погибает как раз незадолго до выпуска пятерых скверных, сбежавших оттуда после пожара, устроенного – возможно! – его сестрой после гибели его же племянника?!

- У меня картинка в голове не выстраивается, - призналась я.

- У меня пока тоже.

- Если ребята говорили правду, он не собирался их выдавать. А его сестра давно мертва.

Эймери поднял руку, и небольшой экипаж, показавшийся вдалеке, несколько минут спустя остановился рядом. Мы забрались внутрь.

- Но это ещё не всё, – сказал Эймери мне на ухо. Поцеловал мочку уха, спустился губами ниже, к шее. И без того запутанные мысли в моей голове и вовсе превратились в какой-то невнятный ком.

- А что ещё? – экипаж был довольно тесный, но я умудрилась перебраться к нему на колени. Близко, бесстыдно близко. Я – Флорис, а не какая-нибудь экономка, согласная на всё, что угодно! Но… я действительно согласна уже почти на что угодно. Ужасно. И так сладко, когда он касается меня, пусть даже через одежду.

- Эти ожоги… на кошке. Давние, зажившие… они не от огня.

- Кислота? – мы посмотрели друг на друга.

- В окружении Реджеса был скверный с таким же даром, как у Лажена Стампа, - Эймери опять потянулся ко мне, а я накрыла его губы ладонью.

- Надо узнать. И, знаешь что, Эймери?

- Что?

Ладонь я отняла, наклонилась к нему, поцеловала сама, глубоко, жарко. Коснулась пальцем лба, тонкого носа, ещё влажных после поцелуя губ, шеи. Провела ладонью по груди и животу…

- Или ты делаешь хоть что-то в отношении себя, или больше вообще меня не трогай, ясно? – я слезла с его колен и уселась на сиденье напротив. – Ты меня уговорил. Иду на свидание с Армалем в субботу. Что касается тебя, то я готова участвовать в расследовании как угодно, мне тоже интересно. Можем съездить в архив, к сестре Реджеса, на пепелище Джаксвилля, но трогать меня ты больше не будешь. Пока не сходишь к мальёку Карэйну и не выяснишь у него, не появилось ли что-то новое касательно лекарств для скверных.

- Зараза мелкая, - Эймери потянулся ко мне, но я замотала головой, и настаивать он не стал. Демонстративно отвернулся к окну.

Экипаж мерно стучал колёсами, но в какой-то момент подскочил на кочке, и мы с Эймери опять столкнулись коленями.

- Безжалостная бессердечная шантажистка, - тихо сказал Эймери. – Хорти, ну пойми, это бесполезно. Хорошо! Я готов встретиться с Карэйном, но только не на территории Сената. Ещё чего не хватало, там слишком много этих сытых сенаторских харь!

- Как скажешь. А моё слово нерушимо, как… скала. Ясно тебе?!

Эймери хмыкнул, пряча улыбку в глубине глаз. Кошка Ксюта муркнула из своего ящика. Колёса экипажа продолжали мерно стучать по мостовой.

Я проснулась и несколько мгновений слепо щурилась в темноту, не понимая, где я и кто. Сон, который мне снился, был безумной мешаниной из произошедших за последнее время событий: Делайн почему-то пряталась в доме мальёка Реджеса, причём не одна, а вместе с сенатором Трошичем, который лично приносил ей продукты, тем самым помогая скверным «не на словах, а на деле». Потом начавшийся мирно сон внезапно перешёл в кровавый кошмар, когда в доме обнаружились почти все мои соседки, причём бесповоротно мёртвыми. Делайн, затягиваясь отчего-то не сигаретой, а внушительной курительной трубкой, объясняла мне, что они о чём-то догадывались, и так всем будет лучше. Даже бедная кошка Ксюта лежала неподвижно посреди этой безумной бойни. «А её-то за что?!» – в ужасе спросила я, и Делайн ответила: «Она пыталась сожрать мою крысу!». Потом закономерно появились крысы, очень много бурых и серых откормленных крыс, побежали на меня, я выскочила из дома и угодила в объятия Эймери, который сказал мне, что ни за что не будет со мной целоваться, пока я не…

На этом мучительный сон наконец-то оборвался – своё условие Эймери так и не огласил. Но не успела я перевести дух, как услышала жалобное тонкое хныканье снизу. Не без труда выпутавшись из одеяла, я быстро спустилась на пол и потрясла Ноэль за плечо. Она открыла глаза, мутно посмотрела на меня, вряд ли узнавая. Влажные от пота волосы прилипли ко лбу, щёки были мокры от слёз.