***

Был всего только полдень, когда мы вернулись в центр Флорбурга, остановились на середине моста. Я крошила булку толстым крикливым уткам, а Эймери смотрел в небо, сунув руки в карманы плаща.

- Что думаешь? – не выдержала я.

- Мальёка Симптака не лишили дара, более того, позволили жить среди людей как простому человеку. И он жил: имел работу, женщину… возможно, не одну. За это всё он должен был заплатить немалую цену.

- Его… – я невольно покраснела. – Мать говорила, что его сделали… бесплодным.

- Это не та цена, – Эймери посмотрел на меня. – Хортенс, мы целиком и полностью во власти отдела научной магицины. Да, кто-то там кричит про гуманность, но любая гуманность в отношении нас чем-то оправдана! Что он им дал такое, что получил взамен так много?

- Ну-у… – я задумалась. – Он работал на них.

- Я тоже работал! Много раз! И не только я. Хортенс, ради такой свободы большинство из нас пошли бы на многое. И его дар был не таким уж… специфическим. Четвёртой или Двадцатой они стали бы идти на уступки… возможно. Но не остальным.

- Участие в какой-то экспериментальной программе, – вспомнила я. – А что. Например, придумали какой-то препарат, который постепенно делает из скверного неодарённого. Или что-то в этом роде.

- Да он сам бы стал принимать такой, ещё и доплатил бы!

- Ты бы стал?

- Если бы не болезнь… Конечно, стал бы, – твёрдо сказал Эймери. Посмотрел на меня. – Если бы у меня только был шанс…

Я уронила оставшуюся булку в воду. Губы у него были холодные, и руки, мягко обхватившие моё лицо, тоже.

Под ними проплывали лодки, по мосту и по набережной вдоль канала шли люди, но мне не было до них никакого дела.

А вот им до меня…

- Малье Флорис! – раздался голос, мужской разухабистый голос, который я не узнала в первый момент. – Какая встреча!

Я обернулась, а Эймери обхватил меня за плечи, прижимая к себе. Всего в паре шагов от нас стоял высокий крупный молодой мужчина. Голос я не узнала, но вот лицо… увы. Это был никто иной, как Виритан Стайс, жених моей бывшей лучшей подруги Аннет собственной персоной. Стоял и разглядывал нас, усмехаясь.

- Малье Флорис… А вы, надо полагать, мальёк Гийом? Какая неожиданная встреча! Надо сказать дорогой Аннет, что, в отличие от вас, мы непозволительно тратим выходные попусту!

Мог ли он не знать Армаля Гийома в лицо? Такой шанс был, хотя, возможно, просто издевался, прикидывая, как использовать такой шанс.

- Что ж, не буду отвлекать, хорошего дня! До скорой встречи! Вы же пригласите нас с Аннет на свадьбу? По секрету, семейство Айриль уже приобрело подарок, не дожидаясь официального приглашения. Но у нас с Аннет будет свой.

Отчего-то мне казалось, что за пределами Флоттершайна и Флоттервиля мы с Эймери в полной безопасности… Сама виновата, совсем забыла об осторожности. Ну вот откуда он тут взялся?!

Эймери с тревогой заглянул мне в глаза.

- Хортенс…

- Нет, – сказала я, не без труда. – Не надо его догонять, подкупать, убивать… Ничего не надо.

- Но…

- Разберёмся. Честно, Эймери, разболтает он всем или нет… Честно, мне наплевать. Я трусливая и малодушная, да, я не кричу всему миру, что люблю тебя и даже брачный браслет Армалю не вернула, но… Пожалуйста, не делай ничего. Я хочу сама с этим разобраться. Не вмешивайся, пожалуйста.

Эймери помолчал, и хотя мне показалось, что он категорически со мной не согласен, спорить сразу не стал.

- Прокляты дважды… – произнёс он, наконец. – Да, именно так, Хортенс. Если бы я мог стать обычным… просто самым обычным человеком, я заплатил бы за это любую цену. Кроме тебя, разумеется.

Я обняла его, потому что мне нечего было ему ответить.

Я смотрела на записку от Эймери, которую утром в понедельник принесла мне Тирша, и не могла в это поверить.

Он уехал!

Эймери просто куда-то уехал на целых две недели и даже не счёл нужным предупредить меня об этом! То есть, он, конечно, предупредил, но это было совершенно не то и не так, как нужно. Он мог прийти ко мне или позвать меня к себе и проститься лично. Нам и так оставалось чудовищно мало, если отнимать четырнадцать дней от пятидесяти двух... я не хотела терять ни дня, а две недели – это же почти целая треть!

Неужели это из-за Виридана? Но малодушным Эймери не был никогда, хотя я-то знала, как он не хочет, чтобы наша с ним связь испортила мне жизнь. Или дело было не в этом? Вдруг чудодейственное лекарство всё же нашлось, и медлить было нельзя?

Так или иначе, Эймери уехал, не оставив ни одной зацепки, а я шагнула в новую неделю, как ныряют в ледяную воду. Ничего хорошего от неё я не ожидала, и ничуть не удивилась бы, увидев разгневанного Армаля под руку с моим отцом, спешащих забрать меня из обители разврата, где преподают очаровательные сероглазые скверные, с которыми так сладко целоваться на мостах Флорбурга. Однако то ли Виридан действительно не знал, как выглядит любимый племянник Верховного сенатора, то ли ему было на самом деле совершенно безразлично, с кем целуется подружка его невесты, но Армаль был мил и любезен, как и всегда, а родители не появлялись. Зато вечером понедельника в КИЛ заявилась матушка Гийом в шляпке с вуалью, прикрывающей лицо: «ты же понимаешь, милочка, таким людям, как я, надо хранить инкогнито!» – и принесла образцы приглашений на свадебное торжество. Уставшая после очередной истерики малье Лестор, после муторного и длинного учебного дня – вместо Эймери лайгон преподавал нам какой-то нудный и заумный мальёк, который решил провести репетицию выпускного экзамена – я два часа выслушивала лекцию о видах бумаги для приглашений, отличиях и преимуществах матовой и шёлковой, о трудностях выбора между жемчужным оттенком и цветом топлёного молока, цветочном аромате послания и тексте, который на фоне всего остального был самой лёгкой и приятной частью общей задачи.

Я слушала, кивала и чувствовала себя мухой, увязшей в паутине намертво. Наконец – прошло действительно два часа, не меньше – малье Гийом сделала паузу, отложила образцы, изящно поднялась с гостевого кресла и сказала:

- У тебя ещё остались вопросы, милая?

И мой язык неожиданно ляпнул:

- Вы любили вашего мужа перед тем, как выйти за него замуж?

Матушка замолчала, словно разом потеряв все слова, а потом заговорила несколько медленнее, чем обычно:

- Видишь ли, дорогая, любовь, любовь романтическая, сердечная, я имею в виду, это особый вид любви. Это бабочка. Да, прекрасная, недолговечная хрупкая бабочка, которая прилетает к тебе сама и садится на ладонь, восхищая своей уязвимой красотой. Но бабочку не приманишь и не удержишь в ладони, она погибнет. Любовь, рождённая в браке – это многолетний цветок, который нужно растить в поте лица и не покладая рук. Нет, даже не цветок – луковица. Её труднее оценить сразу, но потом, должным образом взращённая, она будет радовать тебя годами. Тебя, твоих детей и внуков. Нет, я не любила отца Армаля до брака так, как ты имеешь в виду. Но полюбила после. Его или любого другого, который мог бы оказаться на его месте. Я предпочитаю бабочкам многолетние цветы, и мой сад теперь полон. У меня прекрасная семья, и я довольна и счастлива. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

О, да.

Я понимала.

***

Аттестация вошла в решающую стадию. Комиссия из отдела образования бродила по КБД и КИЛ вестниками грядущего светопреставления, то и дело заходя на уроки. Студенты и преподаватели, силы, исконно противодействующие, тут же сплачивались в единый организм, изо всех сил демонстрируя идеально отлаженный учебный процесс. Иногда этот цирк даже развлекал.

Приходила комиссия и в библиотеку. Посмотреть на бесплатное зрелище хотели бы многие, принимались даже ставки: убьёт ли леди Фрагис наглецов, которые будут хаотично лапать её дорогие книги своими грязными руками или её прежде хватит удар от немыслимого возмущения? Я в жарких спорах не участвовала: после нашего последнего разговора смеяться над ярой библиотекаршей почему-то больше не хотелось.