Ласточка осмотрела ряды чародеев перед собой. Некоторые, включая Кенциля и Тункве, кивнули.

– Она учёная, в чём-то фанатичная, но учёная, – не сразу добавил Паристо. – Такие нужны академии. Без них бы Акадар Фрадур канул в лету за тысячи лет своей истории. Кто-то справедливо заметит, что украденный артефакт мог бы пригодиться Овроллии, возможно, именно ради совершенствования навыков. Но вспомните себя в молодые годы, друзья. Как вспоминаю себя я, как недавно вспоминали себя мои дети, внуки, правнуки и жена, покинувшая наш мир пять лет назад. Обладание чрезмерной силой для акадари – это инструмент, а не цель жизни. Владение силой – азарт. Сама система нашего образования построена на том, чтобы молодые стремились к здоровой конкуренции, а не бесчестию.

– Мы видим в ней именно это, – продолжил глубокий голос слева от ректора. – Получить Диадему знаний Овроллия намеревалась именно в здоровом соревновании, а не воровстве. Почему? Потому что она одна из нас. Пусть в ней течёт кровь пришельцев-вайнов, но акадари уже давным-давно отказались оценивать других по врождённому. Только поступки, мысли и слова имеют значение.

Преподаватели молчали. Кто-то смотрел прямо перед собой, кто-то поглядывал за спину Овроллии, слушая руководство академии, но взгляда девушки избегали все. Среди них она заметила двух специалистов, но не в магии, а в прикладном ремесле. Седеющий мастер Алериц, обладающий пронзительными и печальными светло-голубыми, как у многих акадари, глазами, работает в академии скульптором големов; сейчас он переговаривался с более молодым мужчиной с короткими и зачёсанными назад не по-акадарски светло-каштановыми волосами. Ови не знала, как его зовут, но среди всех учителей только он не был магом. Чиновник от префектуры, смотритель за академией, именно это вспомнила девушка. Словно поймав её взгляд, безымянный человек поднял вверх руку и обратился к архимагу:

– Значит, вы продолжаете считать, что убийство и воровство совершил кто-то из-за пределов академии?

– Мы осмотрели там всё с юстициарами ещё до появления Овроллии, – заявил Паристо. – Это был не маг. Наёмный убийца. Допускаю, что прокля́тая диадема понадобилась какому-нибудь взбалмошному чародею с Таресиора. Как вы знаете, хаоситы не остановятся ни перед чем ради получения великой силы. Хотя назвать украденную реликвию вместилищем чего-то поистине великого – высказать большой комплимент кузнецу и зачарователю древности. Это обычный по меркам мира артефакт, который довольно силён для тех, кто обитает в стенах академии.

Ласточка продолжала искоса поглядывать на преподавателей. Многие кивали про себя, особенно глубоко поддерживали слова архимага мастера Тункве и Алериц. Её собственный наставник прикрыл глаза, будто молился про себя, хотя народу акадари не присущи подобные ритуалы южан.

– Что же будет делать академия? – после недолгого молчания спросил чиновник.

– Готовиться к выпуску, – серьёзно заявила магистресса справа от ректора. – Запомните, Умы Пергамента: произошедшее останется только среди нас. Овроллия, это адресовано в первую очередь тебе. Акадари блюдут порядок, но ты же соблюдаешь его не всегда, всё же кровь вайнов говорит в тебе.

Девушка непонимающе взглянула на чародейку-варвара. Та, сверкнув глазами, пояснила:

– Вчерашний крик эхом прокатился по всему двору, даже в городе слышали. Я в это время возвращалась в академию, твой голос бы не перепутала ни с чьим другим.

Овроллия не знала, что ответить, потому поклонилась. Архимаг взял прислонённую к столу трость и, звонко отчеканив, объявил:

– Прошу не расходиться, друзья. Мы поговорим с Овроллией, отпустим её и обсудим дела следующей недели. Затем работаем по расписанию. Девочка, подойди сюда...

Оживлённые беседы наполнили зал собраний. Овроллия поднялась на помост, пригнулась, чтобы не задеть покоящийся в руке статуи пергамент, и, присев на корточки, заняла место между ректором и его «правой рукой». Паристо, не взглянув на девушку, развернул перед лицом какую-то бумагу и начал демонстративно что-то показывать, сказав:

– Сделай вид, что в этих страницах что-то важное. Уверен, убийца сейчас смотрит на нас.

Девушка едва справилась с искушением окинуть взглядом преподавателей, потому спросила:

– С чего вы взяли, нессир?

– Никто не покидал академию, а тайные ходы в город замурованы давным-давно, – ответил Паристо. – На нескольких башнях установлены камни-резонаторы, ни внутрь наших стен, ни наружу нельзя телепортироваться. Начиная с ночи и до сего момента, кроме отряда юстициаров, академия не видела посторонних. Да и юстициары иногда заходят к нам не по службе, они скорее свои.

– Оружием владеют только они, как городское ополчение Квольцетара, – произнесла Ови, демонстративно показав что-то на листе бумаги.

– Исключено, – отрезал ректор. – Ты живёшь здесь почти всю свою жизнь, должна знать, что с холодным оружием юстициары не ходят. Либо боевые жезлы, либо дубинки. Дубинки носят декоративную функцию. Стража проверяет тех, кто приносит что-то внутрь академии. Мне продолжить?

– Точно, нессир! Оружие могли принести для исследования! – схватилась она за голову. – Нужно посмотреть журнал посещений, так удастся найти след!

– Ты отправишься с Хольберицем в канцелярию, северо-восточная башня. Друг мой, помнишь, где она находится? – седовласый старец повернулся к заместителю. Тот кивнул, изучая содержимое кубка в руке. – Память подводит тебя последнее время, но канцелярия располагается в середине башни. Ласточка, каждую неделю старшина академской стражи дублирует информацию из месячного журнала в годовой, большой. Ищи нити, мы прикроем тебя.

– Ох, владыка, – Овроллия поправила сползающие на лоб локоны и кивнула на заседающих, – вы подозреваете кого-то из них? Многих учили вы собственной рукой...

– Предатели есть везде, даже в стане родных и близких, – Паристо задумался, переглянулся с заместителями. – Даже дети могут предать. Надеюсь, ты никогда не познаешь это чувство, дитя.

На какое-то время она замолчала. Архимаг продолжил что-то показывать, только магистресса, увлечённая изучением собственного трактата, едва заметно ткнула девушку в бок.

– Но вы помните, что сказал раненый стражник? – опомнилась Ови. – Убийца был похож на меня. Это фантом, а наши иллюзионисты не учат это заклинание, оно слишком сложное!..

– Тебе предстоит выяснить. Именно тебе. Молодой зоркий глаз, которому помогает чудо-птица, способен увидеть то, чего не увидят старцы. Мы, акадари, и так живём довольно долго, вдвое-втрое дольше вас, людей-южан. Молодые должны вести в будущее нас, ослеплённых собственной гордостью.

Ласточка не знала, что ответить. Магистресса шепнула ей:

– Отправляйся с Хольберицем, подожди его во внутреннем дворе, рядом с главной библиотекой. Но затем, когда закончите, обращайся только ко мне, если возникнет острая нужда. Даже к архимагу не лезь. Иногда я буду сама навещать тебя. Никто не должен знать о нашем покровительстве. Никто, Овроллия.

– Но мои друзья, госпожа?..

– Никто, дитя, – механически повторила магистресса.

– Нессир? – девушка взглянула на главу академии. Он, показывая своё, кивнул.

Овроллия почувствовала дрожь, не заметила, как нарушила приказ ректора и взглянула на преподавателей. Некоторые ответили ей тоскливыми взорами, будь то мастер Алериц или наставник Кенциль; кто-то посмотрел осуждающе, как тот безымянный полурослик; чиновник префектуры обладал взглядом презренным, полным недовольства. Сидящий рядом с ним скульптор големов словно пытался успокоить его, но тот гневно отнекивался. Кажется, установленные архимагом правила выводили чужака из себя.

– Благодарю за помощь, владыка! – внезапно взорвалась Ови, напугав сидящих перед руководством преподавателей. Поклонившись, она спустилась с помоста и покинула зал собраний.

Хотя метель накрывала голубую черепицу крыш и козырьков, а также внутренний двор плотным пластом снега, мороза почти не ощущалось. По приказу Альциры Овроллия, спрятавшись от непогоды в открытой арочной галерее, ожидала заместителя архимага. Он не появлялся долго, возможно, собрание задерживалось. Однако спустя время во дворе показался наставник. Кенциль, поправив покрывающий шею шарф, пересёк внутренний двор, чуть не врезался в одного из слуг с лопатой и, подходя к девушке, сказал: