Она задумалась над его словами. Казалось, они перекликались и с его судьбой.

– Моя невеста сама много раз просила меня бросать эту службу, перевестись поближе к морю. Наш народ фактически отрезан от большой суши из-за земель мёртвых к югу, будущее – за морем. Мы живём между Великим Ледовым океаном на западе и Тёмным океаном на востоке, а к северу от Акадар Фрадура, через пролив, расположены загадочные ледяные пустоши, где обитают могущественные голубые драконы и стерегущий их покой орден снежных рыцарей. Мир слишком велик, чтобы посвящать жизнь служению выдуманным принципам.

– Одно не мешает другому... – сказал Ови, прижав колени к груди. – Без выдуманных принципов жизнь будет пустышкой.

– Жизнь будет пустышкой, если правильно не применять эти принципы, – проговорил он с дрожью в голосе. – Я едва не стал одним из них, одним из... многих. Я создан для большего, и вы, подозреваю, тоже. Не знаю, чем закончится расследование, но надеюсь, что вы сделаете из него правильные выводы и добьётесь своего, – девушка кивнула в знак признательности, юстициар закончил: – Метель прошла, нам пора. По моим подсчётам, мы вернёмся в академию около полуночи. У вас будет время... чтобы привести дела в порядок перед следующим утром.

– Утром?.. – уточнила она.

– Мы в пути ровно семь дней. Я готовлюсь к худшему. Будьте готовы и вы.

Вскоре все собрались. Кирицас вновь усадил магистра Хольберица с собой и даже дал ему отпить с горла фляги несколько глотков. Овроллию порадовало, что заместитель ректора начал приходить в себя. Однако её собственную кобылу, как и три дня до этого, вёл Илес, сидя впереди. По словам одного из юстициаров, полурослик справлялся неплохо, хотя зачастую и отставал от остальных, а из-за того, что его ноги не доставали до стремян, кто-то из замыкающих постоянно подгонял лошадь.

Несколько часов, вздымая клубы снега копытами, отряд ехал на север. Квольцетар проехали быстро, ловя удивлённые взгляды местных жителей и извозчиков на санях. Юная волшебница только сейчас поняла, что одежды половины всадников покрыты засохшей кровью, а лица некоторых украшают шрамы. Вскоре показался подъём в гору и полтора десятка застывших на фоне полярного сияния башен, украшающих его светом в редких окнах.

На въезде в академию Овроллия почувствовала, как что-то изменилось здесь. Стражи проверяли вновь прибывших более тщательно, чем при выезде; сторожевые големы стояли в две линии, готовые перекрыть выход из Белопергаментной; суетящиеся затемно слуги отсутствовали в принципе, хотя при отсутствии непогоды уборщики снега точно выходили на работу в тёмное время суток. Сама атмосфера в академии поменялась, теперь она напоминала не учебное заведение, где готовят неплохие по меркам Акадар Фрадура волшебников, а карцер. И главное свидетельство этому Ласточке показал сам Кирицас, сказав:

– Он здесь.

Над дверями центрального корпуса висели штандарты с изображёнными на них весами. На одной чаше покоилась маска, напоминающая неживое лицо голема; на другой – маска, имитирующая человеческое лицо. Вторую украшали морщины и точки, напоминающие сыпь; первая встречала чужаков сколами и трещинами.

– Даже истинный порядок напоминает нам о разложении, – проговорил Кирицас. – Здесь мы попрощаемся, Овроллия. Буду рад встрече в следующий раз.

– Благодарю, мессир, – кивнула она, не отрывая взгляда от штандартов.

Вскоре, отдав лошадь конюшему, полурослик повёл чародейку через склады в подземелья. Илес вполголоса заявил ей о своём страхе, ведь наверху почти не было стражи, значит, их куда-то отправили, на что девушка прочла про себя чары обнаружения жизни и доложила, что в подземельях, кроме них с ласточкой, никого нет.

Мозаичное панно ничуть не изменилось с последнего появления Овроллии и её друга тут. Полурослик отдал фрагмент в руки Ласточки, а сам взял у неё мирно дремлющую птицу. Девушка подошла к картине и, превозмогая чувство страха перед неизведанным, вставила осколок.

Вновь подземелье пошло ходуном. На этот раз где-то в коридоре у стены с уничтоженными изображениями посыпался камень. Светящаяся сфера над головами друзей смогла показать только пыль. Само полотно мозаичной ласточки завибрировало, и сейчас более отчётливо послышался металлический скрежет в стене, будто крохотные шестерёнки запустили какой-то механизм. Но вскоре шум перестал, подземелье вновь затихло. Только клубы пыли медленно летели в сторону девушки и полурослика.

Ови не поняла, что происходит. Она отошла назад и, прикрываясь воротом мантии от клубов пыли, осмотрела соседние мозаики. И фиалковая сойка, и дрозд-арлекин светились и переливались всеми тонами сирени, голубого мрамора, багрянца и зелени. Только мозаичное панно между ними всё ещё выглядело тусклым, будто магия покинула картину.

– Может, это из-за того, что осколки истратили свою энергию?.. – спросил Илес вполголоса.

Девушка выхватила из его рук ласточку и попыталась пробудить её. Птица не сразу раскрыла глаза и посмотрела сначала на хозяйку, затем на полотно. Однако вскоре магия птицы ослабла, и Овроллия так и не решилась призвать её по новой.

– Нужно поесть и поспать. Я не оставлю это так просто, когда до нахождения преступника остался один шаг.

Полурослик многозначительно кивнул и схватил подругу за свободную руку, сказав:

– Мы не оставим.

– Где я ошиблась, наставник? – спросила Овроллия вполголоса, пока Кенциль наливал ей чай, а Илес хрустел печеньем. – Неужели эти осколки, собранные воедино с мозаикой, ничего не стоят?..

– Я ничего не понимаю в магии древних, – отвечал он, поставив сосуд с носиком на стол. – Не забывай, академия Белого Пергамента возведена на руинах чего-то более величественного, чем мы можем представить себе. В моей молодости профессора спорили о том, что в прошлую эру наш народ умел создавать механических драконов, а ныне – все чертежи утеряны, а механические существа были уничтожены в результате бесконечных войн.

– Профессор, скажите... – произнёс Илес, глядя на Ови, – чего хочет злодей? Он оставлял осколки в разных местах, именно там, где находились люди, которые привозили мечи в наши стены.

– Ох, – Кенциль утирал лицо руками, пока воспитанница рассматривала его, – восстанови картину ещё раз, девочка.

– Полтора года назад мастер Омольрец привёз зачарованный меч к нам для повторного зачарования, – сказала она, скрестив пальцы перед собой. – Но меч был утерян, исследователь не помнит, из-за чего. Почти год назад в стены Белопергаментной по заказу друга привёз второй клинок профессор Жерацир, мастер кафедры общей алхимии. Он последние месяцы находится в полубезумном состоянии, кажется, помешавшись на своей науке. Как я поняла, именно из-за привезённого оружия его жизнь и пошла под откос...

– Ссора с архимагом, – вспомнил профессор. – Продолжай.

– Однако меч был вывезен тем же днём. А четыре месяца назад для зачарования клинка по заказу от друга-чародея приехал мастер над големами и владелец крупной фабрики Царвель. Паристо помог ему, и Царвель спустя сутки вывез свой заказ, который и отправил другу.

– Значит, придётся допросить самого архимага... – произнёс Илес. – Только он должен знать, где первый меч.

– Исключено, – отрезала девушка. – Он скорее испепелит меня, чем позволит своему разуму осознать этот вопрос. Да я и не уверена, что это он. Какой мотив? Ведь он выглядит не полоумным стариком, а вполне разумным человеком.

– Мастер Омольрец, к примеру, не очень разумен, – сказал наставник, упираясь в спинку стула. – Как и разум Жерацира, разум преподавателя защиты от тёмной магии явно сломлен на фоне... собственной гениальности. Тем более, как ты рассказала, сам Консерптон архимагов отказывал ему в выделении дополнительной помощи по укреплению границы.

– Не они, а их канцелярия, – поправила Ови. – Чиновники.

– У нас тоже, не забывай, работает чиновник от префектуры, – продолжал Кенциль. – И мне показалось, пока вы двое были на юге, этот чиновник что-то вынюхивал здесь. Во всяком случае, раньше он не бродил по академии не допрашивал слуг и стражников. Поговори с Лёдериц, возможно, она что-то расскажет о нём.