– Ревнуешь?

Вскоре Овроллия обнаружила среди груды инструментов в одной из выемок заветную Диадему знаний. При взгляде на сапфир в золотой вставке Ови не чувствовала ничего. Только пустота, накатившая на неё ледяным потоком, пожелала смыть юный чародейский разум за борт с чужого корабля.

– Тут есть ещё один, если тебе интересно, – прощебетала птица, сидя на одном из каменных постаментов. Илес подошёл к ней и, порывшись в вещах Алерица, достал другой сапфир, чьи грани опутывала магия. Пернатая продолжала: – Он ненастоящий, симулякр, как всё в этом месте. Но аура магии у него сильная.

– Значит, всё сходится, – прошептала девушка. – Алерицу не было смысла отдавать сапфир своему компаньону. Он сам отправился к границе и... Ох, Илес, у тебя цепкие руки, поищи какой-нибудь инструмент, чтобы выковырять камень... Ласточка, у тебя будет особое задание, когда мы попадём в кабинет одного человека, ты сделаешь следующее...

Напротив резной двери, украшенной орнаментом в виде двуликой маски, стояли двое. Овроллия не замечала проходящих мимо школяров и преподавателей, а Илес потаптывался на месте, ожидая решения подруги. Она чувствовала, будто защита выпускной работы будет ничем по сравнению с разговором, который ожидал её и был решающим в этих стенах. О содержании беседы Ови могла только догадываться, вспоминая слова архимага, но подтверждение этой догадки находилось только за дверью в символах префектуры.

– Ты уверен, что не пойдёшь со мной? – спросила чародейка. – Я бы хотела, чтобы все полурослики академии знали о здешних порядках.

– Мне кажется, если вас будет двое, то этот человек разговорится... не станет лукавить в отличие от меня. Ох, мы с тобой долго стоим и думаем, смотри, кто идёт.

В дальнем конце коридора показались две фигуры под стать друг другу – огромная медведица Альцира и среднего телосложения, щуплый по сравнению с ней Паристо, звенящий тростью. Овроллия понимала, что поставить точку в расследовании должна она, потому подошла к двери и, постучав и получив разрешение, вошла.

Ницеар работал с бумагами, которых у него было на одном только столе столько, что мог бы позавидовать канцлер. Чиновник от префектуры окинул взглядом исподлобья вошедшую чародейку и кивком призвал сесть у стола.

– Догадываюсь, зачем вы здесь, Овроллия, – обратился он к бумагам, почесав пером ожог на левой руке. – Полагаю, вам нужны объяснения касательно произошедших событий и того, как префектура отреагировала на них?

– Можно начать с этого, – предложила девушка, расстегнув запах мантии. Ласточка незаметно для Ницеара сползла на колени хозяйки, держа в лапах сапфир.

– Префектура недовольна тем, что архимаг допустил вас к расследованию, – чиновник подул на свежую запись и достал из ящика стола колбу с порошком. Отсыпав на палец крохотную горсть, он посыпал её на пергамент и поставил сверху печать с символом префектуры, после чего продолжал: – Однако поимка злодея и изучение его записей сыграли своё, коннерат Вильцеар доложит в докладе на следующей неделе, что теперь в академии порядок. Юстициарам Квольцетара достался только выговор, никакой выездной комиссии не будет. Думаю, ваша подруга старшина Северного Дозора уже выбирает сорт вина для празднования. Она ещё в академии, а слухи на таком пятачке распространяются со скоростью феникса.

– Алериц указал мне на вас, – твёрдо заявила волшебница, пытаясь выцепить взгляд чиновника. Он даже не услышал её, увлечённый изучением другого пергамента. Она продолжала: – Кроме вас, никто из обитателей академии не имеет права покидать её со стены во время комендантского часа. После убийства вы ездили в префектуру, на доклад, но этот доклад носил неофициальный характер, верно?

Он обратил на неё внимание. В ярко-голубых глазах, как у самой Ови, она увидела немую просьбу продолжить. Однако девушка рассчитывала на ответ, который не заставил себя долго ждать:

– Вы самостоятельно пришли к такому выводу? Что мы с преступником заодно?

– С помощью архимага, хотя он, подозреваю, сам не думал давать мне подсказку. Не трудно догадаться, что всё это было спланировано с какой-то целью. Но в этом вопросе появилась лишняя переменная... безумство Алерица. Какова ваша роль в академии, если отбросить формальности? – спросила она чуть тише, словно боясь подслушивания под дверью.

– Можете не таить, – отвечал Ницеар, – архимаг и его заместители знают о моей работе здесь. Префектура требует у каждой академии на своей территории отбирать и проверять лучших выпускников. Профессора выращивают вас, заставляют работать, думать, принимать на себя ответственность. Так рождаются таланты, которые идут на военную службу. Пусть Акадар Фрадур – это магическая держава, в которой воедино живёт народ из людей, полуросликов, гномов и иных чудесных народов, однако мы ничем по сути своей не отличаемся от феодальных держав юга, как ваш родной Вайндуол. Нам нужна армия для собственной безопасности, а основой армии являются могущественные чародеи.

– Не понимаю ваших слов... Кто нападет на вас? – последнее её слово заставило бровь чиновника дрогнуть. – Борьба с пиратами и разбойниками с севера диких земель – это не то же самое, с чем сталкивается моё родное королевство. Вайндуол видел вторжения кочевников, орков, участвовал в закрытии демонических порталов и...

– Акадар Фрадур медленно умирает, – начал пояснять он. – Да, это незаметно одной маленькой волшебнице, но сие есть чистая правда. Наш доминион проходил через множество реформаций, дробился и собирался заново, однако мы так и не выяснили, как раскрыть секрет бессмертия, ибо бессмертие эльфов и ангелов даровано им высшими силами; как сохранить свою цивилизацию от вкраплений чуждой культуры, которая прорастает в нас, словно сорняк, пожирая прекрасный северный сад метр за метром; как сберечь порядок – основу государственности. Именно из-за нарушения порядка – регламента, говоря официальным языком, – каких-то триста шестьдесят лет назад Третья эпоха сменилась Четвёртой.

– Прошу, мессир чиновник, – помотала головой девушка, – обойдитесь без экскурсов в историю о том, как моё королевство героически побороло восставших из мёртвых соседей к северу.

– Не побороло, – равнодушно сказал он, откинувшись в кресле. – Но мы не на семинаре, это правда. Что бы вы хотели узнать?

– Какой был план? Чтобы я собрала мозаику и... что?

– Под толщами Белопергаментной похоронены руины старого Квольцетара, возможно, более древней академии, – сказал Ницеар, взглянув на потолок. – Префектура знает об этом, но не выделяет средства на изучение нижних уровней. Слишком высокий риск остаться ни с чем. Вы должны были открыть один из множества проходов и попасть в подземную лабораторию, которая, подозреваю, – последнее слово звучало весьма наигранно, – была обнаружена мастером Алерицем. Вашей настоящей выпускной работой, по нашему мнению, было восстановление этой... тайной комнаты. Иллюзорная птица недостойна того, чтобы её создательница получила звание лучшей выпускницы.

– И вы... то есть скульптор големов был уверен, что я справлюсь за две недели до выпуска?

– В его дурных словах было что-то о чертежах, доселе неизвестных большому миру, о том, какие знания похоронены там. Вы думаете, что чистоплотный чиновник, занимающийся вопросами обеспечения академии, будет изучать туннели?

Девушка задумалась. Ницеар сел прямо, его взгляд не лгал. Однако пазл в голове Ласточки всё ещё не складывался. Она спросила:

– Зачем ему было убивать людей?

– Мне неведомо. Подозреваю, в связи с раскрывшимися обстоятельствами, что изначально план был бескровным. Но голему неведомы нормы морали и права. Так странно... Ведь я считал, что Дирца не умерла по-настоящему, а получила серьёзные увечья от последнего исследования отца, из-за чего повредились её голосовые связки, а тон кожи стал ненастоящим.

– Вы лжёте, – едва сдержалась от брани Овроллия. – Или недоговариваете. Но мне уже всё равно, главное, что это вы виновны в произошедшем. Из-за вас погибли люди, а желание защищать порядок сыграло с вами злую шутку. Теперь вся академия перешёптывается о случившемся. Все знают о безумстве мастера Алерица, и скоро они начнут догадываться, что и профессор Жерацир сошёл с ума не просто так, а из-за вашего плана со злодеем. Я всего лишь желала проклятую диадему, и желание моё покарало меня. Боюсь, вы отвертитесь от любого обвинения не с помощью своих знакомых, но при поддержке собственных покровителей. Потому мне нет смысла рассказывать что-то о вас. Будьте спокойны.