– Благодарю, госпожа магистресса, – поклонила голову Ови. – Полагаю, о двух подозреваемых может рассказать... магистр Хольбериц, к примеру? – она бегло взглянула на Илеса. Он буквально затрепетал от волнения.

– Боюсь, эти имена принадлежат приезжим, – магистресса упёрлась в спинку кресла, искоса взглянув на часы, – тем, кто приносит в стены Белого Пергамента знания и опыт, губительные для вашего молодого рассудка. Я и сама, если говорить прямо, считаю, что преступление совершил кто-то посторонний. Однако Хольбериц в любом случае вам здесь не поможет, он занимается административной работой и знает куда меньше меня и архимага. Почему, девочка, ты не отправилась к наставнику?

– Он плакал, если вы помните, – Овроллия переглянулась с Илесом. – Боюсь, что могу ещё больше расстроить его.

– Боюсь, если юстициары отвезут тебя в префектуру под боевой жезл коннерата Вильцеара, то от слухов о действиях верховного юстициара префектуры в отношении тебя академия Белого Пергамента прольёт реки слёз, что навеки-вечные застынут ледяными водопадами.

Девушка уловила мгновение, когда упала последняя песчинка. Часы отсчитали своё. Магистресса, словно неудовлетворённая этим фактом, вновь перевернула их.

***

Овроллия и Илес задумчиво опирались на перила балюстрады антресоли, располагающейся над лекционным залом. Они проникли сюда из лаборантской и до конца занятия решили не отвлекать профессора Кенциля, увлечённо разглагольствующего о своём ремесле совсем юным чародеям. Тот показывал детям различные фокусы с трансмутацией драгоценных камней, горных пород и прочих минералов, а затем объяснял принцип действия, разрисовывая меловую доску. С первого курса Ови помнила, насколько любила его предмет и фокусы, которые с каждым годом её обучения всё больше пробуждали в ней интерес к ремеслу изменения материи и не только.

– Именно благодаря моему наставнику я научилась работать с неоживлёнными предметами, – полушёпотом сказала она Илесу. – Вкладывая в предмет потоки мыслей, силу магии и крупинки маны, исторгаемые порами на ладонях, однажды я оживила тот портрет в подземелье и назвала то прелестное создание ласточкой. Профессор, конечно, объяснил мне, что моя ласточка не похожа на настоящую. Первые итерации напоминали уродливых гомункулов с крыльями, эдаких маленьких козодоев с огромными глазами.

– Но годы практики превратили крылатый сорняк в парящий на ветру цветок, – заключил полурослик, а подруга едва кивнула. Илес почесал затылок, поправил опущенный капюшон и прошептал: – Подожди, но ведь иллюзия – это живое существо, а не материя. А твой наставник из специалистов по неживому...

– Иллюзорные существа, как и нежить, как и элементали, считаются органической материей. Механизмы вроде големов, безусловно, не живые, однако в них заложена искра жизни, то, что приводит их в действие. Гаргульи, если не ошибаюсь, что-то среднее между конструктами и элементалями, но подробно я их не изучала. Мастер Алериц служит в академии скульптором големов, под его руководством мы с моей подругой Кресци пару лет назад вылепили каменного голема. Преподаватель поставил нам оценку «отлично», хотя в конце учебного года каждая из нас получила «хорошо».

– Это ещё почему?

– Голем на одном из следующих занятий поджёг волосы Алерица.

Спустя время академию разразил колокольный звон. Юные чародеи, продолжая весёлый гогот, попрощались с профессором и покинули аудиторию. Два особо рьяных школяра остались, донимая Кенциля животрепещущими вопросами. Ови и Илес подошли к лестнице в лекционный зал и стали ждать, когда прекратится оживлённая беседа. Овроллия вспомнила, как когда-то подходила к преподавательской кафедре и смотрела на своего будущего наставника, словно на родного отца. Тот возвышался над залом непоколебимым утёсом с длинными прядями светлых волос, а тонкий и звенящий голос его возвеличивал торжество разума, здравого смысла и магии.

Маленькая светловолосая девочка перед глазами Ови напоминала её саму каких-то десять-одиннадцать лет назад. Та охотно делилась размышлениями с таким же любознательным мальчишкой, который напоминал её внешне, будто являлся братом-близнецом. В этой девочке Овроллия видела себя и представляла, какой путь предстоит пройти той в академских стенах, какое призвание она найдёт в своей жизни, вернётся ли в родной очаг или отдаст себя во служение чему-то высокому. Возможно, перед Кенцилем щебетала его будущая воспитанница, которая так же, как и Ласточка, создаст своё заклинание и заслужит уважение и почёт.

Наконец наставник Ови отпустил юных студентов, оглянулся и, заметив старшекурсницу и её друга и улыбнувшись им, жестом позвал их вниз.

– Профессор, прощения, мы едва не прервали занятие своей болтовнёй, – поклонилась Ови, а Кенциль вновь улыбнулся в ответ. – Наше дело не терпит задержки, мы ищем нескольких людей. Магистресса Альцира назвала только одного и сказала, что вы можете знать двух других. С высокой долей вероятности они не служат Белопергаментной, а призывались сюда поделиться с нами знаниями и опытом. Люди эти привозили в академию оружие и...

– Не нужно подробностей, – прервал её наставник. Он подошёл к меловой доске, взял и обмакнул тряпку в ведёрко и начал стирать свои формулы и рисунки, простейшие для понимания старшекурсницы. – Что ж, возможно, моя память подскажет тебе, девочка.

Она назвала имена двух мастеров и даты, когда те привозили мечи в академию. Профессор на несколько мгновений прекратил орудовать тряпкой, из его уст послышался нечленораздельный бубнёж, будто он зачитывал заклинание.

– Мастер Омольрец – один из ведущих экспертов всего юго-запада Акадар Фрадура в области защиты от тёмной магии. Он практик, большую часть времени работает в полевых лабораториях. А имя мастера Царвеля я слышу впервые, но уверен, что и он...

–...не работает в академии, – закончила Овроллия. – Этих двух мастеров нужно искать за пределами наших стен.

– В академии комендантский час, – Кенциль закончил со стиранием, взял мелок и начал выводить какие-то контуры на доске. – Глупо рассчитывать на то, что юстициары выпустят главную подозреваемую. Возможно, твоей птице и удастся что-то, но...

– Илес довольно сообразителен, он мал и почти незаметен, – гордо заявила девушка. Полурослик начал краснеть. – Думаю, с моей птицей он сможет...

– Искать преступника должен тот, кто имеет в этом опыт, – прервал наставник, продолжая вычерчивать что-то. – Скажи, девочка, чем отличается поиск ответов на вопросы от поиска чьих-то следов? В одном случае ты ищешь информацию в книгах, а затем проверяешь соответствие действительности, воплощая опыт в жизнь.

– Практика, – пробубнил Илес. Профессор кивнул и продолжил:

– В другом случае читаешь следы, ищешь и сопоставляешь факты, изучаешь мотивации и делаешь какие-то выводы... Понимаешь, к чему я клоню?

Молодая чародейка задумалась, повернулась и осмотрела пустой лекционный зал. Мысль, залетевшая в её голову, так и норовила слететь с языка. Она обернулась и сказала:

– Мне нужно было понять, кому это выгодно? Разузнать о мотивах потенциального злодея?

– Я имел в виду не это, – бросил Кенциль себе за спину, продолжая рисовать. – Но мотивы ничего не дадут тебе, ибо всегда совершившие подобные преступления имеют нерациональные причины, такие, что не поддаются здравому смыслу и логике.

– Тогда зачем же вы упомянули мотивы в числе прочего? – спросил полурослик, закинув руки за спину.

– Совершённое злодеяние отличается от иных преступлений, – ответил тот, закончив с изображением и повернувшись к нему спиной. – Из-за безделушки ни один рационально мыслящий человек – да и не человек, в общем, тоже – не дойдёт до покушения на убийство, не говоря о количестве жертв.

– Тот, кого мы ищем, не здоров головой, – заявила Овроллия, подойдя чуть ближе к наставнику и пытаясь высмотреть его рисунок. – Значит, мыслить следует так, как мыслит он, то есть – руководствуясь... спонтанными импульсами в голове?