Я прикрыл глаза и потёр переносицу. Открыл второе окошко:

«Виталий Клочко, 7-й ранг, ликвидирован. Бывший учёный, предположительно после получения магии начал экспериментировать над людьми. Планировал вывести „высшую“ расу. Похищал людей, накачивал наркотиками, запирал в подвале и проводил опыты. Владыка охарактеризовал его опыты как любопытные. Люди — как бесчеловечные. В основном его целями становились одарённые. Все эксперименты Клочко закончились неудачно, подопытные погибли, что играло на руку Демонам. Чем меньше одарённых — тем меньше сопротивление. Когда Клочко получил восьмое заклинание, Владыка приказал его уничтожить».

— А что делало восьмое заклинание?

«Информация стёрта».

Мда, моя затея уже не казалась настолько многообещающей, как раньше. Я не смогу гарантировать, что Клочко и Спозаранков никого не убьют. Спасти тысячи жизней, но позволить этим маньячеллам прикончить десяток? Такая себе сделка с совестью. Попахивает дерьмом.

К счастью, в остальных окошках информация была… помягче. Грабители, воришки, мошенники, но не убийцы и насильники. Наркоманов я тоже сразу отметал. Магия крови позволяла «закодировать» человека от алкоголя, но не от наркотиков. Наркоманы всегда срывались, и магия крови их убивала.

— Ты знаешь, когда Клочко и Спозаранков совершили свои первые преступления?

«Нет».

— Спозаранков уже получил магию?

«Да».

— А как Владыка получает информацию о нашем мире? У Демонов есть касты? Типа не только Демоны-воины, но и Демоны-шпионы?

«Владыка Демонов способен получать данные из информационного поля. Эта способность прямо пропорциональна от размера прорывов на Землю. Чем выше ранг Демонов, который может прорываться к вам на планету, тем больше информации получает Владыка по обратным каналам. В данный момент его способности сильно ограничены».

— Можно ли запечатать каналы?

«Нет, они закроются, только когда закончится Нашествие».

Пока я беседовал с Гидрой-помощником, мама и дед заснули. Первым делом я заскочил к Кентавру. Потратил две минуты Кровавого Доспеха и забрал пять бутылочек с карборановой кислотой. Они мне сегодня пригодятся. А потом я помчался на север Москвы, где сегодня должно быть много прорывов. Там же, неподалёку, жили Спозаранков и Клочко. Если я не остановлю их и позволю убивать, то стану соучастником.

Спозаранков ютился в избушке. Иначе я не могу это назвать — покосившийся бревенчатый дом, с двускатной крышей, дырявая черепица, облупленная краска на окнах. Все ставни слетели и валяются у фундамента дома. Но забор, в противоположность ветхой избушке, выглядел целым. Кое-где виднелись непокрашенные доски — их явно прибили недавно, взамен сгнивших. Спозаранков не беспокоился о крыше над головой, но делал всё, чтобы его бытовуху не увидели чужие глаза.

Я перепрыгнул через забор и подкрался к входной двери. Дерево разбухло, из-за чего она не помещалась в дверной проём. Замком, или хотя бы щеколдой, здесь и не пахло. Я прошёл в дом, активировав Кровавый Доспех. Спозаранков дрых на грязном матрасе, под замызганным окном. Что удивительно, на отдельной вешалке — проволочном каркасе на колёсиках — висели чистенькие, отглаженные костюмы.

— Подъём! — я поднял его за шкирку. Он задрыгал ногами в воздухе, замахал руками, глаза бешено вращались. Наконец, когда он сфокусировал взгляд на мне, я спокойно сказал: — Показывай.

— Что показывать? — пролепетал Спозаранков. Но робость с него быстро слетела. Он ощерился и выкрикнул: — Ты кто такой⁈ Думаешь, я тебя боюсь? Я полицию вызову!

— Вызывай. Заодно им тоже покажешь.

Он гулко сглотнул, его кадык дёрнулся вверх-вниз. Загнанно зыркнув на меня исподлобья, пнул меня в пах и тут же заскулил от боли: Кровавый Доспех был твёрже стали. Если до этого я ещё сомневался, что Спозаранков уже начал свою маньяческую карьеру, то сейчас все колебания исчезли. Он боялся полиции сильнее, чем незнакомца, пробравшегося к нему ночью, да ещё и наряженного в рыцарскую кольчугу.

— Где тела? — прорычал я.

— Какие тела? — прикинулся дурачком Спозаранков.

— Считаю до трёх. Если не ответишь на счёт «три», я сломаю тебе палец. Когда пальцы закончатся, перейду на руки. Потом — на ноги. Поверь мне, когда я дойду до шеи, ты будешь умолять о смерти.

— Я буду кричать!

— Значит, в перерывах придётся вырвать тебе язык, — я пожал плечами.

— Хорошо, хорошо, — запричитал Спозаранков. — Я покажу! Пошли… В погреб! Они все в погребе!

Вход в погреб был с улицы — маленькая, будто для хоббитов, дверь плотно прилегала к косякам. Крутая земляная лестница вела в просторный подвал. На ступеньках валялись осколки и неопознаваемые ржавые детали. Спозаранков клацнул выключателем, и в глубине погреба зажглась лампочка. Дунул сквозняк, и в нос ударила невероятная вонь. А ведь Кровавый Доспех приглушал запах!

— Человек всего один. Всего один, — Спозаранков преданно заглянул мне в глаза. — Один — это же ничего страшного, да? Ерунда какая… А все остальные — это бродячие собаки, твари кусачие… Я хорошее дело делал! На прошлой неделе писали, что бродячие шавки напали на ребёнка… Чуть насмерть не загрызли! А человек… Всего один… Ерунда же, да?

Он внезапно съехал по стеночке, обхватил колени и зарыдал. Я не стал заходить в подвал — земляной пол был влажным и рыхлым от крови и гнили. Да и не хотелось спугнуть рой мясных мух, которые пировали на трупах. Но и так было видно — он не соврал. Человек был всего один.

— Где твой телефон?

— В комнате. Принести? Я принесу… принесу, конечно, принесу, — Спозаранков спохватился и суетливо побежал в дом. — Только вы не ругайте меня. Я же ничего плохого не сделал. Всего лишь бродячих тварей проредил. А это же ничего страшного, да? Один человек погоды не сделает. Да о нём никто и не вспомнит. Бомж с соседней свалки… Тоже бродячий, как собака. Это же хорошо… Хорошо, да?

Он с безумной улыбкой протянул мне телефон. Я набрал номер полиции и, пока шли гудки, приказал:

— Назови адрес и признайся, что убил человека.

— Да-да, одного человека… — Спозаранков замолк, когда с той стороны провода раздался голос диспетчера. Я встряхнул его, и он протараторил: — Яблочная, восемнадцатый дом. У меня в подвале бродячий человек. Всего один. Мёртвый, очень мёртвый… Как и остальные шавки.

Убедившись, что диспетчер принял вызов, я привязал Спозаранкова к подвальной двери и свалил. На всё про всё — десять минут Кровавого Доспеха. Следующий на очереди — Виталий Клочко. Он жил в трёх кварталах отсюда. Когда я подходил к его дому, по улице промчалась полицейская машина с мигалками — в сторону Яблочной.

Клочко жил в многоэтажке. Во дворе — большая детская площадка, на качелях сидит молодёжь, весело смеётся и распивает алкогольные коктейли. В подъездах нет домофонов, и я проскальзываю внутрь. Гидра-помощник услужливо подсказывает номер нужной квартиры.

Замок я просто и без затей выдавил — благо, сила позволяла. Врубил слух на максимум, но в квартире было тихо, никто не отреагировал на шум. Аккуратно ступая, я обошёл две комнаты и кухню. Никого. Клочко сбежал? Глупости. Он не знал, что я приду по его душу. Из ванны доносился звон капель о кафель. Кто-то плохо закрутил кран. Я обыскал квартиру по второму кругу — заглянул под кровать и во все шкафы. Звук капель начинал раздражать.

Я открыл дверь в ванную и застыл на пороге: у стиральной машинки сидел мужчина. Гм… нечто отдалённо напоминающее мужчину. С его телом без остановки происходили метаморфозы. Оно искривлялось, ломалось, перестраивалось. Рот Клочко был распахнут в беззвучном крике. Без сомнений, ему было очень, очень больно. Его кожа плавилась, превращаясь в зелёную слизь, и стекала на пол. Кап. Кап. Кап.

Прокажённый.

Редкое явление — организм человека отвергает магию, и она перестраивает его, пытаясь ужиться в теле. Неудивительно, что Клочко свихнулся. Я знал двух человек, которые пережили «перестройку» и сохранили здравый ум — и всё равно были с чудинкой, не от мира сего. Прокажённых изолировали от общества до тех пор, пока организм не привыкал к магии. А дальше… Тех, кто становился монстрами, казнили. Тех, кто сходил с ума, отправляли в психушку на пожизненный срок. Ну а те двое счастливчиков стали одними из лучших демоноборцев. К несчастью, «перестройка» необратимо их изуродовала.