— Набэцуна, ты все видел?

— Да, господин Кагэцу, — ответил Набэцуна, выступая из тени за книжными полками, где скрывался, как обычно, от чужих взглядов.

Господин Кагэцу негромко произнес:

— Похоже, дурак Сайкаку сам не понял, с какой опасной вещью связался. Когда занимаешься такими делами, всякое случиться может.

— Это так, господин Кагэцу.

— Займись этим. Только прошу тебя не брать в подручные то дурачье, что ты нанимаешь обычно.

— На улицах трудно найти других, господин Кагэцу. Я найму лучших.

— Рассчитываю на тебя, Набэцуна.

Набэцуна кивнул. Господин Кагэцу вполне мог на него полагаться.

Их звали Бандой похитителей книг. Точнее, так они любили называть себя, а все прочие называли их как придется и куда менее благозвучно: Косой, Кривой и Бухой.

Они поймали Сайкаку в узком переулке между домами, как бывало встарь, когда они же ловили его при возвращении из школы.

— Та-а-ак, это кто у нас тут? Сайкаку, великий литератор! Как дела, литератор? Чего морду прячешь, литератор! Деньги есть, литератор? А если найду?

— Ну, ребята, ну вы чего…

— Он еще и пихается! Косой, ты видел⁈ Он меня толкнул! А вот я тебя сам толкну! Ну чего, Сайкаку? Как тебе грязь на вкус? Вкусная, да?

— Так, Бухой, отойди, дай мне с однокашником перетереть. — Косой, второй из банды, поднял Сайкаку с земли, отряхнул на нем одежду. — Сайкакушка, ты нас прости, мы люди простые, недостойные общества такой возвышенной натуры, как ты. Так что потерпи немного, и мы отстанем. Понимаешь?

— Д-да…

— Где книга, Сайкакушка?

— Книга?

— Ну, не тупи, хорошо же начинали!

— А! Книга! Так она у хозяина!

— А?

— У ронина!

— Какого еще ронина? Нам никто ничего не говорил про ронинов!

— Заткни хлебальник, Кривой. Что за ронин, Сайкакушка?

— Так я покажу! Они тут недалеко, в борделе!

— Нд-а? В борделе? Ну, веди. И смотри у меня не балуй. Мигом башку в пыли потеряешь…

Как раз в этот момент старший из ронинов изволил подлечить свою головную боль в чайном домике рядом с борделем. Может, ему захотелось свежего воздуха, а может, закуски попроще, но, когда Банда похитителей книг явилась к борделю, он как раз в лавке через дорогу заказывал у лавочника маленькую бутылочку сакэ и дайкон в крупной нарезке.

Когда банда вошла в лавку, лавочник все сразу понял и мгновенно утек прочь. Ронин, взявший в одну руку деревянный поднос с дайконом и сакэ, а в другую — свой меч в ножнах, озадаченно посмотрел ему вслед. Удивленно покачал головой, поражаясь городским нравам, повернулся и сел за единственный столик в лавке, напротив которой во всей красе и выстроилась Банда похитителей.

Ронин заметил банду.

Через бесконечно длинное мгновение ронин молча опустил поднос на стол перед собой, а меч поставил слева от себя концом ножен на пол, прислонив к столешнице чуть ниже цуба на рукояти. Опер освободившиеся руки на стол и окинул банду пытливым взглядом: кто такие, как стоят, что в руках держат, как заточено то, что держат. Заметил мнущегося сбоку Сайкаку и многое тут же понял.

— И чо надо? — неласково бросил ронин.

Смущенная таким суровым приемом, банда мялась на месте.

— Вы немые, что ли? — грубо спросил ронин.

— Нет! — возмутился тот, которого звали Бухой. — Мы не немые!

— Да ты что? — негромко удивился ронин. — И чё надо?

— Ты знаешь, что нам надо, — ответил, стараясь удержать воинственную позу, тот, которого звали Косой. Руки у него заметно взмокли, короткий меч в руке шевельнулся.

— Да ты не стесняйся, — негромко посоветовал ему ронин, — ты говори.

— Нам нужна книга!

Говорить им, что оставил свою книгу младшему товарищу, еще спавшему в борделе, ронин не собирался. Когда он едва заметно сменил позу, у всей банды разом кровь отпрянула в испуге от кожи к желудкам, и ронин это, конечно, заметил.

— Зачем тебе книга? — произнес ронин. — Ты ж читать не умеешь.

— Я умею читать! — возмутился Бухой. — Я в школу ходил!

— Да-а-а-а? — поразился ронин. — И что? Хорошо учился?

— Не хуже прочих!

— Это которых прочих? Которые рядом с тобой стоят? Вот этого справа или вот этого слева? Н-да. Так, это что у тебя в лапе? Что это вы такое тут вперед повыставили?

Ронин прищурился:

— Слышь, бухой, это ты лавку торговки рыбой обнес, что ли? Бабский же совсем ножик! А у тебя, косой, это что? Кусок обода от бочки об булыжник заточил? Слышь, кривой, ты мне свое тупое пыряло-то не показывай, я даже отсюда вижу, что оно не заточено.

Ронин обвел банду пытливым взглядом и, откинувшись на своем месте, удовлетворенно заключил:

— Школьницы…

Оторвал ладонь от стола и недрогнувшей рукой налил себе в чашку сакэ. С горкой.

— Значит, вы у нас грамотные, — не спеша процедил сквозь губы ронин. — Ну и времена пошли. Чтобы мелочь сшибать, у нас теперь набирают из грамотеев. Ну, коли вы, обезьяны, в школе учились, то должны знать историю о двух мечах, Разрубающем Все и Неразрубаемом Ничем.

Не знаете? Ну, я вам напомню, бездельники. Это два меча работы демонического мастера Муромасы. Их свойства он проверил, воткнув оба в поток, по которому вода несла опавшие листья. Неразубаемый отталкивал все проплывающие мимо листья невредимыми. А Разрубающий разделял пополам все, что его касалось. Потом эти листья изобразили на цубе этого меча.

Банда Похитителей Книг непонимающе внимала непрошеному уроку. Ронин вздохнул и указал взглядом на цуба своего меча. С ужасом банда разглядела на этой цуба прорезанные в бронзовой заводи половинки листьев, как бы плывущие по волнам в неизвестность.

— Так что не стояли бы вы тут, тыкая мне в лицо вашими обломками ножниц, девочки, — процедил ронин. — Одно движение! Одно движение, девки! Только одно, и все тут будет усыпано вашими кишками. Потом, конечно, придется потратиться, баню принять, отмыться от крови, но я и не против.

Банда похитителей книг, онемев, следила за тем, как ронин одним махом глотает сакэ.

Поставив опустевшую чашку на стол, ронин не мигая уставился на них и коротко добавил:

— Свалили нахрен.

И ему не пришлось повторять дважды.

— Сайкаку, — произнес ронин, наливая себе вторую чашку. — А ты куда собрался? Я тебя по переулкам ловить не стану. Иди сюда давай.

На другой стороне улицы незаметный Набэцуна покачал головой и пошел себе прочь.

А тем временем в борделе «Нежные лепестки персика» ловкая Оман не теряла времени даром. Она окутала своими жгучими чарами младшего ронина, размякшего как тесто в ее ловких руках.

— Говорят, вы богатый молодой человек!

— Вот уж нет, — ответил, нежась в руках Оман, молодой ронин. — Все достанется сестре и младшему брату. А мне, по всему видать, судьба оставаться бедным ронином.

Оман молча плюнула в сердцах в сторону и оставила молодого ронина в покое в его постели.

Она понимала, что раз Сайкаку по сию пору не вернулся, значит, что-то у него не задалось. То ли бросил ее, то ли его самого бросили в реку с проломленной головой. Ей срочно нужен был надежный заступник.

И она его нашла.

То был господин Таннодзия, владелец шелковых мануфактур, печатных мастерских, торговых кораблей, и он только что вошел в двери борделя, крупный, грузный, с властным взором, с мечом за поясом, что было удивительно для его положения ничтожного происхождением торговца и что точно сообщало каждому о важных услугах, оказанных им Двору или Ставке, а может быть, и обоим разом, иначе не было бы у него высочайшего соизволения носить меч.

Оман, опередив всех подружек по работе, настигла господина Таннодзия, и у того не было шанса избежать ее верно заброшенной сети.

— Я тебя здесь еще не видел, — прищурился он, глядя на новое лицо. — А я тут всех знаю.

— Ах, господин, я еще ученица, но я старательна, и вы будете довольны!