Нет смысла объяснять, что это была всего лишь драка; это займет больше времени, чем этот разговор. В любую секунду ему нужно будет ответить на звонок или отправить электронное письмо.

— Да.

Он снова поднимает взгляд и кивает.

— Хорошо. А школа?

— Отлично.

Его телефон снова гудит.

— Просто хорошо?

Я пожимаю плечами.

— Получил пятерку за работу по программе углубленного менджмента.

— А как насчет физики? — говорит он, хмурясь в экран.

— Как будто Мак когда-то ставил мне меньше пятёрки, — отвечаю я, не задумываясь, прежде чем внезапно вспомнить выражение лица Бел.

Тебе когда-нибудь приходилось о чем-нибудь просить Мака?

Нилам сказала бы мне это. Хотя, если бы Нилам сказала это, я бы проигнорировал ее.

Чтобы ты мог отстранить меня так же, как ты всегда делал с Нилам?

Проклятие. Я ненавижу это. Она права, и это моя вина.

— В чем дело? — спрашивает мой отец, указывая на выражение моего лица. — Что-то не ладится в школе? Я же говорил тебе, если ты хочешь, чтобы мы наняли тебе репетитора…

Я моргаю, прогоняя разочарованный взгляд Бел, и качаю головой.

— Мне не нужен репетитор, папа. У меня 4,3. Я в порядке.

— Гарвард обычно не соглашается на «хорошо», Тео.

— Я… — я оборвал себя, прежде чем напомнить ему (снова), что я не подаю заявление в Гарвард. Я не знаю, почему родители хотят, чтобы их дети учились в Гарварде, но мой отец не застрахован от парня, который учится в государственной школе на стипендию. — Папа, у меня не будет проблем в школе, обещаю. У меня пятёрки в каждом классе. — Предположим, мне удастся прочитать книгу, которую мы читаем на английском языке: «Божественную комедию» Данте. (Что на самом деле вполне уместно, учитывая, насколько адскими были дела.)

— Ну, это только начало октября, — говорит мой отец. — Я надеюсь, что ты еще не отстал.

Я киваю, не удивившись. По данным Tech Crunch, мой отец известен в отрасли своей «безжалостной эффективностью» — рудиментарным качеством, оставшимся от его раннего опыта работы в качестве редкого цветного человека в его отрасли, в которой доминируют белые. Матео Луна не терпит ошибок, потому что не может позволить себе их совершать, и, как у человека, приложившего столько сил, пробиваясь снизу вверх, он не терпим к людям, которые не справляются со своими обязанностями.

Я поворачиваюсь к лестнице, готовясь надеть спортивный костюм и расслабиться, когда отец снова говорит меня вслед.

— Ты же знаешь, что я просто хочу тебя подготовить, да? — говорит он. — У тебя все будет иначе, чем у меня, малыш. Ты сын Матео Луны. Люди ждут от тебя чего-то.

— Я знаю, папа.

— Это означает, что все будет проще, но и сложнее.

— Я знаю.

— Ты не можешь просто так полагаться на свое имя.

— Я не буду.

Он внимательно изучает меня с минуту, затем кивает.

— Голоден?

Ах, да. Чуть не забыл.

— Да, вообще-то.

— Твоя мама оставила для тебя в холодильнике немного вчерашней тайской еды — говорит он, поднимаясь на ноги. — Мне нужно созвониться с потенциальным инвестором в Осаке. Если что-нибудь понадобится, позвони мне, — добавляет он, хлопая меня по плечу и направляясь по коридору в свой домашний офис.

Я смотрю, как он уходит, а затем направляюсь к холодильнику, пересматривая свои планы и бросая пьяную лапшу в микроволновку.

Возможно, я собирался сегодня лечь спать пораньше, но вместо этого, думаю, вернусь к «Божественной комедии». Мой отец прав: я не хочу ничего испортить самом начале года, и люди ждут от меня больших успехов.

Больше, чем от других.

* * *

Глава шестая

СЕКРЕТЫ

Бел

Сначала я не планировала встречаться с Люком и папой в течение длительного времени. Мама явно очень расстроена переездом Люка — они боролись часами пока он, наконец, не убежал — и последнее, чего мне хочется, — это дать ей повод для беспокойства.

Но потом Тео Луна решил усложнить задачу, и мне понадобились кое-какие инструменты, которых нет у моей мамы, оооо… Они нужны мне. Кто-нибуlь, помогите разработать оружие для завтрашнего командного голосования. Даже если Тео просто Тео, я не собираюсь снова доказывать свою некомпетентность.

Одна вещь, которую они никогда не расскажут вам о разводе ваших родителей, — это то, как странно въехать на подъездную дорожку и постучать во входную дверь своего дома. Или, во всяком случае, то, что раньше было входной дверью моего дома, пока моя мама не решила, что блестящий новый город и непомерная плата за обучение стали бы лучшими условиями для меня, последней из ее детей, все еще остающейся дома. («Могло быть и хуже», — сказала Джейми, когда я впервые рассказала ей, почему я перевелась. «Она могла бы записать тебя, типа, в школу мимов», — отметила она, что, хотите верьте, хотите нет, не очень помогло.)

— Бел, — говорит мой отец, открывая дверь, с удивленным видом. Его легкий смех и широкая улыбка; ямочки, которые сразу видно, что я получила от него, и его шок, от моего присутствия здесь, быстро окутывает меня теплом. — Я не знал, что ты придешь.

Я перебираю свои ключи.

— Мне следовало позвонить сначала?

— Что? Нет, дорогая, я просто имел в виду… неважно. — Итак, теперь вы видите, откуда у меня появилась привычка не заканчивать предложения. — Заходи, — говорит он, делая шаг назад. На нем его обычные джинсы и выцветшая красная футболка, которая у него был с тех пор, как я была ребенком. Я практически чувствую запах своего детства в её нитях— смесь опилок и маминого кондиционера для белья «Гардения».

Только тогда я вспоминаю, что моя мама больше не стирает её.

— Вообще-то, Люк дома? — спрашиваю я, неуверенно заходя в дом. Будет менее неприятно, если я останусь здесь — или, по крайней мере, вообще не буду там, где я стал бы соучастником того, что мой отец делает без моей матери. — Мне просто нужно было использовать некоторые из его инструментов в сарае.

— Нет, — медленно говорит мой отец, — но я могу помочь тебе. Если ты хочешь. — Он выглядит оптимистично, а я чувствую себя ужасно. Мне следует просто уйти, да? Мне нужно идти. (Но это или… нет, это просто… Я уже потратила полчаса, пытаясь разобраться в программном обеспечении для проектирования, и для меня это просто бессмыслица, так что…)

— Хорошо, — говорю я. — Да, окей. Спасибо.

— Так над чем мы работаем? — спрашивает меня папа, закрывая за собой входную дверь. Возможно, он понял, что я не хочу идти через дом, потому что вместо этого мы проходим через боковой двор и добираемся до сарая позади дома.

— Это… школьный проект, — говорю я, не особо желая вдаваться в подробности того факта, что я сделала нечто меньше всего свойственное Бел Майер и согласилась присоединиться к команде робототехники. Он, вероятно, положил бы мне руку на лоб и спросил, в порядке ли я, а это отцовская забота, с которой я сейчас не могу справиться. — Мне нужно построить что-то, что может пройти под чем-нибудь. А потом перевернуться.

— Для школы, правда? Господи, — говорит папа, качая головой. Они теперь действительно серьезно относятся к этой учебной программе STEM⁴, да?

— Да, похоже на то, — говорю я, как будто я тоже не могу поверить, насколько диким стало образование.

— Как долго тебе придется над этим работать?

— Ох, ну… срок вроде как завтра. Папа выгибает бровь.

— Бел.

О боже, пристал ко мне.

— Хм?

— Слишком много прокрастинации?

— Ой. Ага. — Я заставляю себя рассмеяться с облегчением, поскольку откладывать все на последнюю минуту — определенно надёжное объяснение для Бел. (См. также: катапульты.) — Ну, я думала, что у меня уже все есть, но…

— Не беспокойся, нет смысла сейчас расстраиваться. Хотя я надеюсь, что у меня есть нужные тебе компоненты. Он включает свет в сарае, выдвигая один из массивных металлических ящиков. Речь о гидравлике?»