Я этого, конечно, не видел, но, вернувшись, выслушал много всего разного, и от Майка, и от Влада, по поводу того, как поначалу проходили тренировки Хельмута. Он был абсолютно не готов, и форма просто-напросто отсутствовала.

Но это только поначалу. В том же проигранном матче с Эдмонтоном Балдерис уже был в составе и даже отметился первой в заокеанской карьере шайбой.

После броска Пасека Хельмут добил шайбу с пятачка. Правда, этот гол случился при счете 0–5 и вообще ничего не решал.

Что до Третьяка, то он сыграл в шести играх, в которых одержал три победы.

Я же очень хорошо провёл время в Союзе. Успел побывать на нескольких матчах «Автомобилиста», пообщаться с ребятами и тренерским штабом, встретился с Витей Кутергиным, его «Динамо» как раз приехало в Свердловск, и даже слетал в Москву на матч «ЦСКА» с «Крыльями Советов». В составе обеих команд у меня было полно знакомых, начиная от старших тренеров и заканчивая игроками, так что я и посмотрел отличный хоккей, и с удовольствием пообщался.

Катюшка во всю уже пыталась ходить и очень бойко болтала, чем невероятно радовала моих родителей. Восстановление после травмы шло прекрасно, а форму я поддерживал, занимаясь как дома, так и в местном дворце спорта, который был домашней Ареной для «Спутника». Само собой, что там были не против того, чтобы я катался там.

Единственное, что меня расстроило в этой поездке, так это «Автомобилист». Если прошлый сезон команда на старых дрожжах держалась достойно, то сейчас была бледной тенью самой себя.

Когда я улетал в США, то как раз закончился первый этап чемпионата, и «Автомобилист» занимал тринадцатое место с девятнадцатью очками и отсутствием каких-либо турнирных перспектив.

Жалко, конечно, но если разобраться, то по-другому и быть не могло. Мой единственный сезон в составе уральской команды стал её пиком. И тогда, два года назад, над Курганово самым натуральным образом сошлись звезды. Сейчас же «Автомобилист» вернулся на свой уровень, и стал очень средней командой.

Единственным светлым пятном в которой был Николай Хабибулин. Вот уж кого точно можно было назвать будущей гордостью уральского хоккея. Молодой вратарь творил самые настоящие чудеса и по праву был первым номером команды.

И я так подозреваю, что одной из причин того, что Хабибулин — будущая легенда Тампы и обладатель кубка Стэнли, который так рано заиграл на самом высоком уровне, был я. Тренерский штаб «Автомобилиста» после того самого сезона стал куда больше доверять молодым, и в случае с Хабибулиным тоже решил рискнуть.

Конечно, был риск, что тот сломается, прежде всего, психологически, вратари слеплены совсем из другого теста, и что там у них в головах творится это тёмный лес. Они все натуры тонкие.

Но нет, Хабибулин достойно справлялся с нагрузкой, и его вовсю сватали в Москву, в «ЦСКА».

В Миннесоту я вернулся 6 декабря. В этот день «Норт Старз» дома играли с бывшей командой Третьяка, с Монреалем, и Боумэн решил добавить огоньку. Он выпустил Влада в старте.

И в итоге расчёт Скотти полностью оправдался. Третьяк в тот вечер провёл свой лучший матч за новую команду — записал на свой счёт первый сухарь в форме Миннесоты. 4−0, уверенная победа хозяев.

В этом матче, кстати, забрасывали только игроки, которые пришли к нам в этом сезоне. В первом периоде счёт открыл Хоув, во второй двадцатиминутке Балдерис забросил свою вторую шайбу за Миннесоту, а закончил всё дубль Петра Штястны.

На следующий день я прошёл медосмотр, на котором выяснилось, что хоть у меня хорошие темпы восстановления, но играть мне еще рано. В принципе, это было предсказуемо. Я получил не тот перелом, при котором можно восстановиться за столь короткий срок.

В теории, если бы стоял вопрос жизни и смерти, например, если бы речь шла об играх плей-офф, то я бы мог выйти на лёд.

Но сейчас, в разгар нормально складывающегося регулярного сезона, тренерский штаб решил не форсировать моё восстановление и дать мне время.

Правда, второй раз в Советский Союз меня не отпустили, да я и не просил, на самом деле. И финальная часть моего восстановления, которая растянулась еще на 4 недели, я провел в Миннесоте, на базе команды, дома и в медицинском центре, где я проходил физиопроцедуры.

Эти четыре недели для команды прошли точно так же как и предыдущие. Мы снова выиграли половину матчей, и хоть и не занимали первое место во всей лиге, в турнирной таблице царствовал Бостон, но лидировали в своём дивизионе и на равных шли с Калгари и Эдмонтоном, если говорить про всю конференцию.

Можно сказать, что наибольшие шансы на финал запада имели как раз мы и две команды из Альберты. Хорошо выступивший в прошлом году Ванкувер также шел в зоне плей-офф, а вот «Кингз», неожиданно для всех, тонули в своём дивизионе. Шансов на то, чтобы команда Гретцки спасла сезон, не было.

Ну, а если вернуться к нашему дивизиону Норриса, то тут всё было без сюрпризов. Детройт Айзермана и Проберта барахтался внизу турнирной таблицы, мы её возглавляли, вторым шёл Сент-Луис разыгравшегося Бретта Халла, а Чикаго с Торонто бились за третью строчку.

Это, за исключением игры Сент-Луиса, было предсказуемо.

Как-то незаметно к нам подкрался новый год, который я встретил в большой компании, и врачи, наконец, вынесли положительный вердикт.

Я пропустил 29 матчей, больше трети сезона, и смог вернуться в состав к матчу с «Нью-Йорк Айлендерс». Который был назначен на 11 января 1990 года.

Перед матчем с «Айлендерс» Ирбе выдал серию из 11 игр подряд, и Боумэн решил дать ему передышку. Положение дел в турнирной таблице и форма нашего второго вратаря это легко позволяли. Третьяк в этом сезоне вообще показывал очень редкое для большинства хоккейных вратарей умение. Он без игр умудрялся поддерживать фантастическую форму и быть в тонусе. Такое удаётся единицам.

Свою форму перед этим матчем я тоже оценивал как хорошую, или даже отличную. Никакими излишествами я за время вынужденного простоя не занимался и вовсю тренировался. Дома, на базе команды, в большом фитнес-центре неподалёку. Везде.

В результате я был готов к своему возвращению.

Перед игрой, уже после того как подтвердилось моё возвращение на лёд, меня вызвал к себе Кларк.

— Алекс, — начал он, — надеюсь, что вся эта история с травмой и твоим штрафом пошла тебе на пользу. 29 пропущенных игр, треть сезона. Это практически 750 тысяч долларов. Ты потерял кучу денег.

— Я понимаю, мистер Кларк, и да. Можно сказать, что я получил очень хороший урок. Больше я этой рукой по шлему бить соперника бить не буду.

— Наглец ты, Алекс, — услышав мой ответ, Кларк усмехнулся, — и это хорошо. Я в твоем возрасте был таким же. Только в хоккей играл куда хуже. Потом, правда, у меня кое-что получилось, но сейчас речь не об этом. Я, как генеральный менеджер, должен тебя предупредить, что в случае повторения того фокуса, мы будем вынуждены принять жесткие меры. Ты наш лучший игрок, и мы на тебя рассчитываем как никого другого. Поэтому команда не может себе позволить терять тебя из-за подобных инцидентов.

— Я понял, мистер Кларк. Больше подобного не повторится.

— Я на это очень надеюсь. На этом всё. И спасибо за понимание.

Как по мне этот разговор с Бобби смысла особо не имел. Я и без него понимал, что тот пижонский трюк обошелся мне слишком дорого. Хорошо хоть глубина состава позволила команде пройти этот отрезок сезона без особых потерь.

Тот же «Автомобилист», когда я вылетел на треть сезона, не сказать, что посыпался, но провёл этот отрезок очень неудачно. Потом мы, конечно, всё вернули, но баланс побед и поражений в моё отсутствие был плачевным. Да и здесь, на самом деле, тоже контраст разительный. Со мной в составе в этом сезоне Миннесота выиграла больше 90 процентов матчей, а без меня всего 50.

Но сейчас это уже досужие вычисления. Я в составе, это главное.