— Ещё глава города и его окружение. Они в центральной башне. Эта мерзкая ведьма ввела на них моду. Теперь в каждом городе есть тёмная башня.

— Занятно, — улыбнулся бог. — И где же храм?

— На главной площади. Мы скоро будем там.

Главная площадь встретила их гудящим шумом. Здесь было многолюдно. Голубоглазый мужчина улыбался и блаженно жмурился. Он даже несколько раз покружился на месте, притягивая к себе заинтересованные взгляды. Гном же не знал куда себя деть. С одной стороны, ему нечего было бояться, ведь рядом бог, с другой — иногда этот самый бог вёл себя очень странно, что пугало. Наверное, просидев тысячу лет взаперти и не так свихнешься.

Огромная чёрная пирамида возникла из ниоткуда, словно выросла из-под земли. Плоские, абсолютно лишённые углов и неровностей стены устремлялись вверх и заканчивались тонким шпилем, на котором красовался перевёрнутый молодой месяц. Вокруг храма находилось своеобразное кольцо из высоких грубых камней. Отчего-то к этому кольцу не приближались, напротив, старались обходить подальше. Вокруг не было торговцев или весёлых прохожих.

Бог на секунду остановился перед входом, и на его лице отразилось удовлетворение. В этом месте пахло силой. Ею были пропитаны отполированные до блеска стены храма и окружающие камни, даже возле собственных ног можно было заметить её крохи.

— Почему ты остановился, гном? — оглянулся бог.

— Светлые себя не очень-то хорошо чувствуют в этом месте, — поежился Фарун.

Во взгляде светлоликого появилось понимание.

— Идём, Фарун, скоро это место станет лишь пылью.

Поднявшись к главным воротам, украшенным странным орнаментом, больше напоминающим огненные смерчи, бог вновь остановился.

— В моё время такого не делали. Это и к лучшему, — расхохотался бог и открыл дверь.

В храме властвовала тишина и спокойствие. Здесь было почти безлюдно, лишь несколько тёмных стояли в углу и о чём-то тихо шептались.

Гном поёжился. Ему не нравилось находиться в этом месте.

Грион прошёл к круглому алтарю, расположенному в самом центре зала. Вокруг него пылало золотистое пламя, служившее ограждением и защитой, но и оно не остановило бога. Он прошёл сквозь него, как будто он был только светом, и с жадностью прижался к жертвеннику. Камень засветился. Подобно тому, как брошенный камень оставляет рябь на воде, тёмные всполохи стали появляться на поверхности монолита. Бог оживал, чувствуя, как сила наполняет его. Она бежала по его ладоням, прижатым к тёмному мрамору.

Сколько жизней и смертей питали этот камень? Сколько сил тёмных было вложено в него? Он скорее почувствовал, чем услышал крик гнома, и лишь на минуту нехотя оторвался от алтаря только для того, чтобы одним своим желанием убить несколько тёмных, которые пытались схватить малорослика и приблизиться к воскресшему божеству. Раньше он мог больше, намного больше. Грион вновь обнял камень и блаженно зажмурился.

Сила закончилась неожиданно. Бог тоскливо посмотрел на круглый высушенный до дна жертвенник и повернулся к бледному гному, который сидел в окружении тел тёмных.

— Теперь можно идти и к главе города, — брезгливо отряхивая одеяние, сказал Грион.

Фарун шёл за своим господином и не мог прийти в себя. Если в замке тёмного гнома им пришлось использовать заклинания, и бог нуждался в его помощи, то тут он одним движением кисти убил достаточно сильных тёмных, причем всех в одно мгновение. Это поражало, восхищало и устрашало. Да, гном боялся своего спутника, но пытался это скрыть. Мало ли что могут пробудить такие опасные эмоции в этом чокнутом божестве?..

Сколько же мощи в этом боге, и на что он способен? Фарун взглянул на прекрасного мужчину и не смог оторвать взгляд: в нём словно слились сила и красота.

Как только они приблизились к главным вратам, раздался протяжный звук рога, остроконечная башня вспыхнула синим пламенем, из арки появились защитники.

Их пытались остановить сильные маги. В воздух взлетали огненные шары, сверкали молнии, вода принимала форму убийственных игл, а земля вспучивалась на пути двух нападающих.

Грион с лёгкостью отбивал их атаки. Когда маги приблизились на достаточное расстояние, он вытянул их силу вместе с жизнью, и на землю попадали посиневшие тела. Кого-то он убивал огнём, поджигая, как когда-то они поджигали светлых. На тех, кому стоило сгореть в огне мщения, гном указывал пальцем. Сейчас бог уже не был столь уверен в том, что светлый так уж плох. Фарун явно наслаждался тем, что происходило вокруг. В малорослике рождалось понимание «прекрасного». Огненные живые факелы и сопутствующие им крики умирающих больше не казались гному такими уж ужасными. Бог был рад. Он давно так не забавлялся.

Когда глава города вертелся, сгорая на каменном полу, гном хохотал так же безумно, как и Грион.

Фарун Кассах чувствовал себя счастливым. Впервые за долгое время его распирала гордость. Он смог вызволить самого бога, стал его верным соратником — его помощником и тем, кто направляет его в новом мире. Ведь он зависит от Фаруна и доверять ему.

Гном сел на каменный трон города и, закинув ноги на подлокотники, наблюдал как последние стихийные маги умирают в муках.

— Что скажешь, гном? Теперь ты можешь считать себя отомщённым? — бог видел, как меняется светлый. Видел гордыню, проснувшуюся в маленьком маге. И это ему нравилось. Теперь он не чувствовал себя одиноким в этом странном новом мире.

— Да.

Солнце безбожно пекло. Пыль попадала в глаза, пыталась проникнуть в нос и рот, мешала видимости и продвижению. Сейчас конюх жалел, что теперь с ними нет воздушника. Пусть он и был верным псом Лише, но всё равно не заслужил смерти на чужих берегах.

Соол ехал рядом с полуэльфом. Его ещё немного потряхивало, но он не хотел оставаться в замке. К тому же отец ещё с утра сообщил ему, что его присутствие обязательно. Скорее всего, виной тому была наша связь. Я оторвалась от своего светлого и подъехала к Соолу, как только для этого появилась возможность.

— Я уж думал, что Вы меня не осчастливите своим вниманием, — поддел меня конюх.

— Не мели чушь. Как ты себя чувствуешь?

Я не была в восторге оттого, что отец приказал взять с собой Соола. Он ещё не оправился после ранения, да и выздоравливали люди намного медленнее магов.

— Как будто меня пытались отравить. Но знаешь, Роксана, я рад. Теперь точно знаю, кому буду обязан смертью.

Конюх косо взглянул на Лише. Тот ехал с непроницаемым выражением лица, украшенным синяками.

Я тоже бросила мимолётный взгляд в сторону Лише.

— Сам виноват. Его никто не просил нанимать убийцу.

— Это точно. Я вот точно не просил, — хмыкнул Соол.

Улыбнулась. Если вернулось чувство юмора, то Соол будет жить.

— Теперь и не попросит. Так грубо сработано! — фыркнула я.

— Ну, спасибо. Это не он грубо сработал, это я такой замечательный.

— Удачливый.

Соол лишь с тоской и возмущением взглянул на меня, изтосковавшуюся по нашим перепалкам.

— Твой светлый уже косится. Он что, совсем не знает, как угодить тебе? — очень громким шёпотом заметил Соол.

— Он пока не решил.

— Не решил? Вы там чем занимаетесь за закрытыми дверями? — удивился Соол.

— А порядочным ведьмам такие вопросы задавать не принято.

— Так и знал, что с тобой что-то не так, — пожурил он меня. — Когда успела стать порядочной? Мне больше нравилась та, которая вносила во всё хаос и плевала на правила.

— Может ты и прав.

— Слушай, принцесса, может ты ему не так объяснила? Мужчинам надо прямо говорить. А то он, поди, думает, что ты с ним ради забавы.

Задумчиво посмотрела на Кэра.

— Да, принцесса, не умеешь ты с мужчинами обращаться, вот они и дохнут у тебя. Я тебе больше ни одного жеребёнка не доверю.

— А жеребята причём? Да и сам-то что? Много ли толку от твоих советов? Ты сам-то с женщиной обращаться умеешь? — подмигнула в ответ.

— А такие вопросы порядочные ведьмы не должны задавать, — усмехнулся Соол.