Он покачал головой, понимая, что стремительно теряет ее уважение, а взамен этому придет холод.

— Мы выполним условия сделки, а после разойдемся, как в море корабли.

— Как пожелаешь.

За пройденную ночь ее гнев поутих, но она не хотела признаваться себе в этой глупой, необдуманной привязанности. Она строила стену в то время, что могла бы строить мост. Вместо удара хотелось просто поговорить, вместо криков хотелось понять. Вместо молчания хотелось дать прощения. Но она сжимала зубы от боли и тоски, что ее никто не сможет понять. Она и сама себя не могла понять, увидев своими глазами масштабы разрушений, которые приносили с собой Гемы.

Ведя коня чуть впереди, она неслышно молилась всем Богам, чтобы они ниспослали ей прощение, и успокоили взбередившую душу. Невольно она вспомнила давний сон, и слова, которые позабыла в гуще событий.

Слова завертелись на языке, и девушка повторила их, словно мантру: «Раздели бремя с душой, что тянется к тебе. Отплати добром на добро. Лишь время сможет дать ответы на твои вопросы…»

Отплати добром на добро.

Жди, терпи, и все придет само. Как же.

Впервые она усомнилась в своих богах, когда гнев застилал ее взор, но она не осознавала, что уже невольно пустила зло в свое сердце.

*** *** ***

Когда все они собрались среди развалин Гореля, ее впервые удивил каменный властелин. Она и раньше видела вулкан издалека, черными оскольчатыми пиками поднимающийся за лесами, но вблизи он показался невероятным великаном. Сейчас он мирно спал, но что-то подсказывало эльфийке, что сон его очень чуток.

Пространство их поселения напоминало угли, залитые черной патокой. Из воды торчали бревна и палки — уцелевшие лишь там, где их покрывала вода — бывший причал, утративший свое великолепие — гордость народа.

Гидра куда-то исчезла, высадив своих наездников на берегу, и они расхаживали среди песков и камней, что-то выискивая, и бормоча проклятья на родном языке. Наконец они нашли, что искали — дом вождя. Точнее лишь то, что от него осталось.

Они вместе с хронами пытались сдвинуть каменную кладку фундамента с места, но залитый меж валунами раствор не поддавался, обоженный до невозможности силой огненной лавы, пролитой на этих землях. Они обдавали его водой, обжигали огнём, силясь растопить, словно воск, но всё было тщетно. Палки, которыми они пытались всковырнуть и поддеть камень, ломались. Проведя весь день на солнцепёке, Лэниэль выбилась из сил, и то и дело отбрасывала с лица липнущие пряди волос. Нежная кожа на лице покрылась румянцем и пятнами. Она присела на один из камней, чтобы отдохнуть, и наблюдала за тем, как они пытаются подкопать песок в поисках зазора или иного пути к хранилищу.

Но и подкоп ничего не дал. Кладка уходила вглубь, подобно колодцу, и пробить его могла лишь большая сила. Даже Норд бы не справился.

Тогда они, вспотевшие и уставшие, присели на оплот своих страданий, и Хельг толкнул своего напарника в бок.

— Это не один.

Тот вскинул брови, пытаясь понять, думают ли они об одном и том же.

— А второй…

— Там.

Он кивнул в необъятную пучину воды, и они подошли к плещущимся волнам. Пока эльфийка и отшельник провожали их уставшими взглядами, сидя бок о бок, хроны, не сговариваясь, нырнули на дно. Казалось, распри были забыты, но лишь на миг, пока Лэниэль не прожгла его ледяным взглядом, отодвигаясь на край. Она стянула ботинки и зарылась голыми ногами в песок.

Она с лёгким чувством тревоги наблюдала за тонкими вереницами пузырьков, вздымающихся из-под воды — проходили минуты, но соратников не было видно.

С одной стороны её жгло недовольство за то, что они потратили столько сил впустую, ведь оказалось, что тайников несколько. С другой стороны, эта новость принесла ей утешение — возможно, это и есть ее спасительный шанс. Последний шанс обрести союзников.

Вскользь она прошлась взглядом по взмокшим, потемневшим от влаги волосам Норда. Что она чувствует, помимо злобы и ненависти? И ненависть ли это, или так сильно горит в ней печаль и несправедливость, сжигая всё остальное? Он не поворачивал головы, сощуренным взглядом наблюдая за перемещающейся лазурной стихией. С тех пор они не сказали друг другу ни слова.

Его человеческая часть лица выглядела опечаленной. Морщины пронизывали лоб, уголки губ опустились. Но что, если под одной маской лишь скрывалась вторая? Что помешало бы демону сыграть чувства, что он не испытывал?

Он опустил взгляд на камушек, который вертел в пальцах, но не смел взглянуть ей в глаза. Лэниэль отвела взгляд — хроны, казалось, возвращались, держа курс на берег, но их руки были заняты. Казалось, они тянут со дна что-то тяжёлое, и Норд, заметив их, поспешил на помощь, скинув плащ, сапоги, и оружие.

Он погрузился в воду без раздумий, и широкой греблей в два счета доплыл до них. Мышцы под его промокшей тёмной рубашкой просматривались отчётливо, и он оказался в довольно недурной форме. Его руки схватились за толстую верёвку, и втроём они быстро вытянули содержимое на берег. Это оказалась крупная веревочная сеть, сплошь покрытая наростами и водорослями, а главное — к ним были привязаны с десяток бутылок, с плохо просматривающимся содержимым. Тина, моллюски, водные растения плотно облепили мутное стекло, и эльфийка с интересом подошла поближе.

Бутылки были крупные, запечатанные пробками, и хранили внутри какую-то тайну. Все они были разные по цвету, но овальные формы их оставались неизменны.

Норд потянул было руку, чтобы отвязать одну из них, но Хельг ударил его по руке.

— Наше! — коротко констатировал он, отвязывая одну самостоятельно. Поднатужившись, он покрутил разбухшую пробку, и с громким чпоканьем она вылетела из стекла. Невольно эльфийка и демон едва не столкнулись лбами, стараясь заглянуть в круглый просвет бутылки.

Внутри ничем не пахло. Сощурив один глаз, хрон заглянул внутрь, и удовлетворённо хмыкнув, бросил её в море.

— Что… — недоуменно начала стражница, наблюдая как добытый предмет описывает дугу, и плюхается в море, но её речь оборвалась, когда бутылка треснула, выпуская на волю своё содержимое. Невольно перед глазами у неё появилось воспоминание из пекарни, где повара готовили дрожжевое тесто, которое росло и приобретало невиданные объемы.

Сейчас же на её глазах вырастала маленькая деревянная фигурка, покрытая лаком и холщевиной. Она всё росла и росла, обретая всё больше деталей, и когда размеры этого предмета стали больше собачьей будки, она узнала в нём корабль. Настоящая шхуна, обитая бечевками, горделиво расправляя ткани парусов, продолжала увеличиваться, пока не достигла реальных размеров, и не замерла, мягко покачиваясь на волнах.

Изумленная, девушка вновь бросила взгляд на сети — да тут целая флотилия! Хроны тем временем не стали чесать бороду, смотали сеть с сокровищами, и были таковы — бросились в воду, чтобы уже через пять минут взбираться на судно по сетям и канатам.

Сердце эльфийки пропустило удар — неужели обманули?

— Эй! А как же договор? — завопила она вслед шхуне, которая уже меняла курс в сторону Хроновой горы.

— Сваих не брасаем, — последовал ответ, и коротышка послал ей воздушный поцелуй. — Падгатовимся, патом прихадите.

Норд пнул песок, веером рассыпавшийся в воздухе.

— Вот гады!

В ответ с корабля прилетела маска, приземлившаяся в воду. Морская соль разъела её, сделав внешний вид менее привлекательным, но она всё ещё сохранила свою форму.

Он напялил её небрежным, отточенным движением, снова став для эльфийки непроницаемым. Проковырявшись на берегу целый день, они уже не торопились сниматься с места, и стали готовить ночлег — каждый по одиночке.

1. Дедушка.

Ночь наступила так же стремительно, как и жар покинул песок. Теперь это место больше не казалось таким дружелюбным, оставив их среди частокола камней, злобным нависшим вдалеке спящим вулканом и ветром, больно вонзающимся в кожу песком.