Скандал вокруг Евгеньева раздувать не стали, чтобы не трепать сборную. парень просто исчез, на его место взяли Топчи, который выкладывался на все сто и смотрелся не хуже Зобнина. Скорее всего, провинившегося Романа вызвали на ковер, велели заткнуться, пригрозили оглаской и концом футбольной карьеры и дали пинка под зад. Нам сказали, что он убыл по состоянию здоровья, никто неладного не заподозрил.

Поначалу меня волновало, что Карпин начнет выяснять, откуда я узнал про «Баклосан», но ему или было все равно, или он решил, что меньше знаешь — крепче спишь.

По мере приближения часа икс — объявления основного состава — напряжение росло, особенно нервничали кандидаты на вылет. Сэм, осевший среди «белых», рвал и метал, но излишне усердствовал и единалил. Микроб же периодически «включался» и показывал чудеса мастерства, отчасти благодаря ему мы, «желтые» выигрывали вопреки всему.

На место Федора претендовал слишком серьезный соперник — Зинченко, у которого авторитета куда больше, а играет он не хуже даже без способностей.

В общем, в последние дни играли все неровно, нервно. Устали парни, и не от игры — морально. Неведение утомляло круче физнагрузок.

Наверное, каждый, как и я, мучался бессонницей, гадая, возьмут его или нет.

А в ночь перед оглашением состава сборной вообще тяжко было. И это при том, что меня гарантированно брали, правда, не хотелось бы на скамейку просто потому, что молод еще.

Каково же остальным? Тому же Микробу и Сэму?

С Риной я проговорил до двенадцати. Потом часов до двух ночи ворочался, пытаясь собрать свою сборную, выбрать лучших из имеющихся ребят. Будь я главным тренером, на ворота поставил бы себя — я не раз уже доказал свою незаменимость, и в Англию ездил, и в Уругвай.

В защиту — конечно, Коровьева и Зобнина. И Джикию.

Правый край… Захаряна я бы туда не поставил, он правша, ему сподручнее левый фланг. Но там у нас сильные ребята. Арсен — универсал, его могут и на другую позицию определить. Сергей Тидо и Андрей Хо проявили себя на правом фланге одинаково достойно, так что, вероятно, кто-то из них. С левым краем интрига. Я бы взял Микроба просто потому, что знаю, кто он и на что способен. В курсе ли тренеры? Вряд ли. Потому у Сани Зинченко шансов больше. К тому же манера игры у них схожая.

Опорник — конечно, Денисов. И он же капитан: в команде должен быть «дядька», непререкаемый авторитет, который грамотно построит молодняк и передаст опыт. К тому же Игорь ездил по заграницам. Но есть нюанс — в мае ему будет сорок два года. Как ни крути, возраст берет свое, скорость уже не та, утомляемость выше, а опорник — очень сложная и самая недооцененная позиция, фундамент команды. Это самые сообразительные игроки, которые должны предугадывать игру и принимать молниеносные решения. Игроки, которые видят дальше других и имеют наглость отстаивать свое мнение, давать советы тренерам. В этой реальность с футболом в стране не так плачевно, и Игорь вел себя более корректно, хотя тоже слыл резким и бескомпромиссным.

Если не он — Алмазбеков и Гонгадзе равны возможностями. Но я — за Денисова всей душой. Ну нравится мне его игра и самоотверженность.

Полузащитники… Тут у меня аж четыре фаворита — хоть разорвись. Антон Зиньковский, Данила Уткин… Но ведь Зорин и Цыганков не хуже. И Ахметов с Кривцовым молодцы. Достойная смена подросла! У сборной будет мощнейшая полузащита.

Нападение… Несмотря на симпатию к Дако и Сэму — Кокорин. Соглашусь с Диком Адвокатом, это самый недооцененный наш футболист. Я играл с ним, видел, на что он способен… Но — характер! Саня — игрок настроения, причем и здесь, и там, это делает результат непредсказуемым. Вот если бы включить его на полную! В общем, я взял бы его на скамейку. И Дзюбу туда же. Или Тюкавина с Пиняевым. Еще ж Антоха Дако — вот куда его? И как сделать выбор между ними?

Сэм, прости, но ты им уступаешь.

Все равно, что судьей работать: этого — в утиль, этого — на Олимп. Как минимум четырнадцать футболистов узнают, что они — самое слабое звено, и сборная в них не нуждается.

Проснулся я по будильнику уставшим и разбитым — второй день недосыпаю, хорошо, сегодня игр нет, а то коматозничал бы на воротах.

Перед тем, как пойти в душ, написал Рине: «Пожелай мне удачи в бою. Пожелай».

Когда освежился, ответ уже был: «Верю в тебя! Удачи» — и поцелуй-смайлик. Я улыбнулся. Как здорово, когда кто-то ждет тебя на берегу!

В этот момент в дверь постучали.

— Кто? — насторожился я.

— Федор, — ответил Микроб.

Я отпер дверь. Уронив «Можно?» — то есть самому себе разрешив, Микроб протопал к моей кровати, брякнулся на нее. Посидел немного, подошел к окну и пожаловался:

— Это, блин, невыносимо! Пытка какая-то.

— Согласен. — Я зевнул, протирая красные от недосыпа глаза.

— Я вчера у Сэма сидел, а под нами тренеры живут. Кто-то орал — наверное, наш Карпин. Только он так может. А потом дверью — хлоп! Аж стаканы звякнули.

Во как, Карпин у него уже «наш».

— Отстаивал кого-то, — предположил я. — У них у всех есть свои любимчики, и для объективности тренерский состав расширенный.

— Интересно, они ругались, когда нас перемещали из команды в команду? — задал он вопрос, на который не было ответа.

Я пожал плечами, прислушался к ощущениям и спросил:

— Есть пойдем?

Микроб скривился:

— Надо бы, но че-то кусок в горло не лезет. Ну вот что, раньше нельзя было сказать нам да или нет? Нафига тянуть до последнего?

— Значит, нельзя. Ладно, давай попробуем что-то слопать.

— Даже идти туда не хочется, — надулся Федор. — Все нервные, злые.

— Все-таки я пойду.

Микроб потащился за мной — одному тушиться в котле на медленном огне ожидания ему было невыносимее, чем созерцать конкурентов.

В столовой все было, как я и думал: кто-то вялый и настороженный, кто-то, как Сэм и Кокорин, показательно бодрый. Самат на нервяке сожрал свою порцию творожной запеканки и жадно поглядывал на наши. Микроб отхлебнул коктейль и подвинул к нему тарелку. Вторая порция завтрака была тотчас поглощена.

— В армии таким здоровякам двойную пайку дают, — сказал я, поглядывая по сторонам.

Кокорин что-то громко рассказывал, интенсивно жестикулировал. Коровьев медленно жевал. Только сейчас до меня дошло, что он на Леннона похож. Сидящий с ним за столиком Дако был мрачнее самой черной тучи.

Денисов выглядел спокойным, что-то втолковывал Пиняеву, тот кивал. Тюкавина, как и Сэма, одолела булимия. Спасибо, хоть в девять часов утра объявят, а не после обеда.

В два у нас выезд, к ночи буду дома.

Я скосил глаза на Микроба, с таким видом жующего яйцо, словно н совершает подвиг. Похоже, от волнения у него мышечный спазм, и тяжело глотать.

В полдевятого, чтобы не подпирать стену конференц-зала, мы вышли проветриться и проститься с теплым дружелюбным Сопотом: за все время дождь был всего два раза и один день недолго падал снег, который сразу таял. Но ничего не радовало. Чисто механически мы нарезали несколько кругов по окрестностям и вернулись без десяти девять. Зал уже открыли, и оттуда доносился гул.

Первые два ряда занимали корреспонденты — шутки ли, состав национальной сборной объявлять будут! Пройдет мероприятие, очевидно, так: выступать будут тренеры, а мы — тупо сидеть в зале и радоваться, смиряться или расстраиваться.

Футболисты расселись группками, и лиц тех, кто вдалеке, было не разглядеть. На сцене установили стол для тренеров, первым к микрофону вышел Тихонов, сделал приглашающий жест и сказал:

— Пересаживайтесь ближе, ваши ряды — с третьего по пятый. Давайте, сюда! Ближе!

Мы и так сидели на третьем, потому просто сместились с края в середину.

Тихонов остался стоять, всегда невозмутимый Бердыев и напряженный Карпин заняли места за столом, в середине. А когда появился Непомнящий, Тихонов уступил ему место у микрофона.

— Здравствуйте, дорогие товарищи! — торжественно произнес Валерий Кузьмич и взял паузу — журналисты зааплодировали, а мы подхватили.