— Откуда — вопрос не ко мне. — знахарка принялась ходить вокруг кровати Джилл, окуривая её ранее зажжённым благовонием. — Одно могу сказать: ты получала этот яд уже давно. Может даже несколько месяцев тебе ежедневно его давали. В малых дозах он незаметен. Ты ничего не чувствуешь. Но когда яда накапливается много, случается беда. Любая, самая простая болезнь обостряется, может привести к смерти. И сейчас, когда тебя так сильно избили, яд ещё больше всё усугубил. Боль, которую ты сейчас чувствуешь, от него, а не от ран.
— Вот как? — растерянно произнесла Джилл, наблюдая за ходящей вокруг неё лекаршей с дымящими травами. — И что мне теперь делать?
— Я дам зелье, которое поможет вывести яд. Со временем ты поправишься. Раз ты пришла в себя, значит организм справился. Только вот спина… Эти шрамы придётся прятать.
И знахарка опять принялась читать лекцию о нежной мужской психике, которую ни в коем случае нельзя травмировать, показывая подобные увечья. Джилл не спорила. Зачем? Девушка просто перестала её слушать и погрузилась в свои мысли.
Яд… Это многое объясняет. Хотя бы эта нелепая простуда. Теперь понятно, почему Джилл так тяжело перенесла такую обычную болезнь. И этот период восстановления после порки и падения в лесу… Десять дней в отключке…
Но что теперь? Главное — выздороветь. Эти люди уже ей помогли и, скорее всего, станут помогать и дальше. В том плане, что позволят ей снова встать на ноги. А дальше? Пока всё же разумнее остаться здесь, у берберов. Ехать в дом мэра, к Марине, Джилл расхотелось. Ели она поедет, придётся всё рассказать брюнетке, в том числе и об её унижении: о порке и извинениях перед Вестой. А это не самые лучшие воспоминания. Так что…
После визита знахарки в дом начали приходить другие женщины посёлка. Весть об очнувшейся гостье уже успела облететь всю долину. Дамы сначала робко, а потом всё смелее и смелее стучались в жилище Главы и просили их впустить. Всем им хотелось поприветствовать Юнико. Женщины шли и шли, кланялись лежащей на кровати Джилл, выражали почтение, просили её не гневаться. Кроме всего прочего, жительницы долины приносили подарки, желая задобрить божество. Кто чем богат: от вяленого мяса и лесных ягод до одежд расшитых вышивкой и украшений. Всем хотелось понравиться гостье, угодить. В конце концов Джилл не выдержала и заявила:
— Я — жена нашего лорда. Миссис Джильда Харрис! А никакой не дух! Прекратите меня задабривать!
Да, так и сказала. Обещание, данное Главе, пришлось нарушить. Ведь почитание — почитанием, но подарки — это слишком! По всей видимости народ здесь живёт туго. И принимать что-либо от кого-либо Джилл сочла неправильным.
— В неё вселился дух Юнико, когда она прилетела к нам на Холли. — вдруг подала голос Тайя. — Она и сама в это не верит, но это так. — объяснила всем расклад вторая жена.
Джилл, несмотря на неприятные ощущения, развернулась на кровати и выразительно посмотрела на Тайю. Девушка, как ни в чем не бывало, продолжила разговаривать с гостями и делиться с соседками последними новостями. На гляделки Джилл не обратила никакого внимания. Да… Звукоизоляция в доме нулевая. Видать, младшая вчера подслушала их разговор с Главой. И теперь выдаёт желаемое за действительное.
— Не сердись на неё, — Дана нежно дотронулась до плеча Джилл, заметя её взгляд, — для Тайи, как и для всех остальных, ты — надежда. Вот они и ведут себя так.
— Но это же всё глупости! — возразила Джилл и снова легла на кровати ровно. — Я никому не смогу помочь! И ещё эти подарки…
— Насчёт них не переживай. Мы сохраним все эти вещи и потом раздадим нуждающимся. А сейчас… Посмотри, сколько народу пришло тебя поприветствовать! Мы даже не смогли всех впустить — комната не позволяет. Часть людей ждёт на улице. Не прогоняй их.
— Дана, ну что в этом хорошего? Люди сами себя обманывают, а виноватой окажусь я!
— Никто ни в чем тебя не обвинит. Ты — наша гостья. Людям хочется тебя поприветствовать, вот и всё. Ты же ничего им не обещала. Так что ни о каких претензиях и речи быть не может.
Паломничество любопытных женщин к постели Джилл продолжалось весь день. Люди шли и шли, чем немало утомили девушку. Лишь вечером, когда в дом вернулся Глава, поток сам собой рассосался.
Дальше последовал стандартный молчаливый ужин и ночь. На этот раз Барт взял к себе Дану. Охов было меньше, но они были! Чем сильно раздражали Джилл. Какой же неутомимый этот Глава! Каждую ночь скачки! А, самое главное, спать под эти звуки невозможно! Джилл даже немного пожалела, что вышла из отключки.
На следующее утро паломничество продолжилось. Однако плохо выспавшаяся Джилл и поэтому злая, сказала передать людям, что следующий приёмный день у неё через неделю. Кто хочет — может оставить подношения у двери, но лично общаться она сегодня ни с кем не станет. Жены, которым, в принципе, такой наплыв народа в дом прибавлял забот, с удовольствием передали соседкам слова рыжей гостьи.
Сегодня Джилл чувствовала себя лучше. Видно, знахарка знает своё дело — так называемое зелье помогало. Лежать целый день в кровати бревном ей было скучно, да и вообще, хотелось как можно скорее начать активную деятельность. И она начала предпринимать попытки встать. Жены, особенно Дана, ругались на неё, дескать, рано ещё. Но Джилл никого не слушала. Она по опыту пережитой ранее аварии знала, что чем быстрее начнёшь шевелиться, тем скорее придёшь в норму.
И у неё получилось! Сначала, превозмогая боль, она села на кровати. А потом, правда, раза с пятого, встала! На несколько минут, но встала! Дело пошло.
На ней не было одежды — пока она находилась в отключке — её натирали мазями и одежда только мешала. Сейчас же… Ходить по дому обнажённой, естественно, недопустимо. Жены принесли ей сорочку чуть ниже колен, похожую на ту, что носили они сами. Интересная вышивка по вороту служила украшением. Ткань плотная — в ней не холодно, на ощупь приятная. В довершении образа к платью полагался кушак, завязывающийся узлом на поясе. На ноги ей дали мягкие тапочки типа унт, сваленных из шерсти животных. Наряд получился простой. Люди, живущие здесь, вынуждены изготавливать себе одежду из подручных материалов. Однако было заметно, с какой тщательностью и любовью проработана каждая деталь, каждый шовчик.
Джилл, держа под локоть Дану, подошла к натертому до блеска медному листу, служившему в доме зеркалом. Зрелище пред ней предстало плачевное. Вся худая, впалые скулы. Одни золотые глаза горят. Джилл себе не понравилась. Жены, правда, наперебой хвалили её внешность. Ещё бы! Рыжий цвет волос в этих краях считался диковинкой. Уже за одну только причёску местные готовы приравнять Джилл к красавице. Тайя заботливо предложила гостье украсить себя бусами — принесла свою коллекцию украшений и предложила выбрать любые цацки. Джильда вежливо отказалась: она не очень-то любила бирюльки. Живя в замке Харрисов, она время от времени надевала драгоценности, но больше по случаю и необходимости, чем по желанию.
Остальное время до вечера она помогала жёнам по хозяйству. Конечно, дела делала только самые простые, типа чистки овощей к ужину. Позже прибежали ребятенки с прогулки. Точнее, они не всё время гуляли: как оказалось, родители давали детям нехитрые поручения, типа проверки силков для птиц, которое те должны были выполнить, и только потом малыши обретали свободу передвижения. Придя домой, ребята робко поглядывали на ожившую гостью. Когда же поняли, что она не кусается, три мальчика и девочка расселись около неё и принялись закидывать вопросами. Джилл отвечала — болтать о том о сем ей нравилось. К тому же ребятишки напомнили ей её сводных братьев и сестру. Когда теперь она их увидит?
Дети есть дети, долго сидеть на одном месте не могут. Поговорив с Джилл и посмотрев весёлые картинки из памяти её панели — кольцо по-прежнему было при ней, связь не работала, но осталась внутренняя память — потом малыши разбежались.
На семейном ужине её посадили за стол со всеми. И хотя она расположилась на месте с краю, подальше от Главы, взгляд этого самого Главы она на себе периодически ощущала. И это ей не нравилось. Эти гляделки были ей хорошо известны и что они означают — тоже. Ей ещё с Виктором разбираться и разбираться, а тут это. Но пока ничего с этим не сделать. Постараться не привлекать его внимание — и всё.
