Но все эти сложности забывались, едва она переступала порог спальни мужа. Их ночи с каждым разом становились всё слаще. Перелёт домой превратился в настоящий медовый месяц. Они наслаждались друг другом и не могли насытиться.

— Не жалеешь, что выбрал меня? — спросила как-то Джилл в перерыве между ласками.

— Нет. — серьёзно ответил он. — В ту ночь, на острове, я как раз остался, чтобы принять решение. Я просил Великую Истину, чтобы указала мне путь. И тут появилась ты. Причём не просто пришла, а чтобы спасти. Ты беспокоилась обо мне, переживала. А это много для меня значит. Да, я жесток, но людей ценить умею. Верность для меня превыше всего.

— Ты так рассуждаешь, как будто я твой деловой партнёр, — насупилась она.

— Я не умею красиво говорить. И ты это знаешь. А также ты знаешь, что я выбрал тебя. Это всё, что должно тебя интересовать, чтобы там не говорили.

— А разве кто-то что-то говорит?

— Увы, да. То обстоятельство, при котором мы поженились, не удалось скрыть от окружающих. Тебя застали наедине с мужчиной. Твою честь постоянно поносят.

— Ой, да пусть болтаю! — махнула она рукой. — Мне всё равно. Мы ведь и раньше с тобой проводили время вместе. Ты даже в комнату ко мне влезал. Правда, мы тогда ничем таким не занимались… Но всё равно были наедине. И что?

— О тех встречах никто не знает, а значит твоя репутация не задета. Но та наша ночь… Эти назойливые спасатели всё испортили. Теперь про тебя ходят слухи. Люди сплетничают за твоей спиной.

— Да я же говорю, мне всё равно! Поболтают и успокоятся. Ерунда!

— Это не ерунда. — строго отрезал он и даже повысил голос. — Ты — моя жена. И твоя честь теперь касается не только тебя, но и меня. Однако не переживай. Я никому не позволю плохо о тебе говорить, — он нежно дотронулся до её рыжих кудрей, — они все прикусят языки. Вот увидишь! Я знаю способ всех заткнуть.

От мысли, что он о ней заботится и переживает, ей стало сладко-сладко. Джилл в порыве благодарности припала к его груди. Виктор не стал долго мешкать и ночь с её секретами пошла своим чередом.

Джильда тогда не придала особого значения его словам. Однако очень скоро вспомнила о его обещании.

Буквально через пару дней количество её служанок уменьшилось. Теперь ей помогали лишь три девушки вместо четырёх. На вопрос Джилл, где ещё одна их товарка, прислужницы не отвечали, лишь отворачивались и прятали глаза. Напряжение чувствовалось в каждом их жесте: они явно были напуганы. Однако продолжали молчать. Джилл старались не придавать этому значения — ну мало ли что случилось? Не хотят сейчас — потом расскажут. Но когда одна из девушек подавала трясущимися руками стакан с напитком, который попросила госпожа, не справилась с волнением и всё расплескала, Джилл не выдержала и призвала служанок к ответу.

— Где четвёртая девушка? — строго спросила хозяйка. — Отвечайте! Я всё равно узнаю!

— В главной кают-компании. — прозвучал еле слышный робкий ответ.

Больше девушки ничего не сказали, лишь ещё ниже опустили головы.

Поняв, что дальше пытать напуганных прислужниц бесполезно, Джилл решила увидеть всё своими глазами. Она направилась в главный зал и как только переступила порог, всё поняла. Высоко под потолком находилась её служанка. Бедняжку повесили и выставили труп на всеобщее обозрение. Джилл это взбесило. Кровь заиграла в жилах, кулаки сжались. Она уверенным шагом направилась в комнаты мужа.

— Мистер Харрис занят, — сказал ей охранник перед рабочим кабинетом Виктора, — просил не беспокоить и никого не пускать.

— Передайте ему, что это важно. — потребовала она.

Охранник нехотя отправился доложить о её приходе, но вернулся с отказом.

— Госпожа, — обратился он к ней, — приходите позже, наш хозяин сейчас…

Джилл не стала дальше слушать. Оттолкнула опешившего стражника и прошла к мужу.

Виктор сидел в кресле посередине кабинета. Вокруг висели в воздухе трёхмерные голограммы каких-то людей. По раболепным взглядам, направленным на лорда, можно предположить, что это его подчинённые. Вероятно, у них сейчас совещание по видеосвязи.

— Дорогой, нам нужно поговорить. — безапелляционно заявила Джилл.

Тёмные глаза Виктора налились гневом. Он сдавил пальцами подлокотники. Ещё немного — и он сломает кресло.

— Я не займу много времени, — она выдержала его взгляд, — пожалуйста…

— Господа, — ледяным тоном обратился Виктор к своим подчинённым, — продолжим обсуждение позже.

Голограммы исчезли. Виктор медленно встал с кресла и подошёл вплотную к жене. Поднес руку к её лицу и принялся осторожно играть пяльцами с её рыжими кудрями.

— Дорогая жена, — строго смотрел он на неё своими прекрасными тёмными бездонными озёрами, — я скажу один раз. И ты, пожалуйста, запомни. Если же подобное повторится, пеняй на себя. Ты очень пожалеешь. Никогда, — накрутил он локон себе на палец и так притянул её голову к себе, — никогда больше не смей вмешиваться в политику и мои дела! Я не потерплю подобного. Ещё раз сунешь нос…

— Причем тут мой нос! — с силой оттолкнула она его и высвободилась. — И нахрена мне твоя политика? Если бы я хотела власти, то осталась бы дома с папой и делала военную карьеру. Или деду с дядей помогала управлять кланом Таллинов — они мне предлагали. Но мне это неинтересно! Абсолютно! Так что успокойся ты со своей политикой! Не лезу я никуда! Дорогой, — сказала она мягче, — я понимаю твой гнев. Да, я ворвалась и поставила тебя в неловкое положение перед подчинёнными. Но и ты пойми! Я же послала тебе сказать, что вопрос важный! Ты же знаешь, я бы не стала тебя отрывать от дел ерундой типа сломанного ногтя или неудачной причёски. А значит, если я говорю — важно, значит важно. Неужели нельзя уделить мне несколько минут? Разве я прошу слишком много?

— И что же такого важного у тебя случилось? — спросил он и скрестил руки на груди. Взгляд стал менее напряжённым, а значит он сменил гнев на милость.

— Моя служанка… Зачем ты так?

— Если я так поступил, значит так нужно. — чеканил он слова. — У неё был слишком длинный язык. Она заслужила. Не бери в голову.

— Как не брать? Это была моя служанка! Как мне не возмущаться?

— Тебе не хватает людей? Ну найдём тебе новую. Делов-то.

— Ты не понимаешь. Это моя служанка. Я только начала привыкать к этим девушкам, только смирилась с их присутствием. А ты предлагаешь мне взять нового человека и начать всё с начала! Пожалуйста, если ты дал мне в подчинение людей, то позволь мне самой ими управлять. Или же забери и не мучай меня наличием прислуги рядом. И если тебе нужно кого-то из моих наказать, поставь хотя бы меня в известность, а не действуй за спиной! Так будет правильно. Иначе я не могу.

— Это все твои требования?

— Да.

— Ладно. Считай, что я одобрил. Теперь иди.

Виктор чётко дал понять, что аудиенция окончена. Джилл не стала спорить и удалилась.

Остаток дня она провела за стрельбой. Палила и палила по мишеням, пытаясь успокоить мысли. К своему ужасу Джилл обнаружила, что не смерть человека вывела её из себя, а то, что Виктор навязывает свои условия и вмешивается в её дела. Неужели в ней пропадает сочувствие?

Всякая дорога куда-нибудь, да ведёт. Каждый путь имеет начало и конец. Так и перелёт на планету Холли подошёл к своему завершению.

Джилл это обстоятельство расстроило. Она с удовольствием провела бы Виктором на корабле ещё месяц или два. Им было так хорошо здесь! Но делать нечего. У Виктора есть обязанности. Он и так слишком долго отсутствовал и дел наверняка накопилось немало.

К прилёту господина была подготовлена церемония приветствия. У мистера Харриса в подвластный ему области имелся собственный звёздный вокзал, где он полностью сам распоряжался. Поэтому организовать встречу главы не представляло никакой сложности.

Служанки помогли Джилл одеться согласно случаю. Девушку облачили сначала в обычное светлое длинное платье из жёсткой тёплой ткани. Потом ещё пальто, по фасону тоже напоминавшее платье, только из сукна. Верхний наряд выполнен из плотной тёмно-бордовой ткани украшенной по всей поверхности витиеватыми округлыми золотыми узорами. Рукава и воротник-стойка окантованы мягким коричневым мехом. На руки ещё дополнительно одели муфту, тоже меховую, но чуть светлее оттенком. На голову Джилл взгромоздили шапку в тон муфты. Теперь золотые кудри девушки игриво выбивались из-под плотных краев головного убора.