Жены Барта, покормив детей, подали порцию Джилл. Помогли ей приподняться на кровати и поесть. Блюдо — мясное жаркое. Довольно простое, но очень вкусное! После бобовой жижи замка Харрисов эта еда казалась пищей богов!

Только после того, как Джилл съела свою порцию, жены сели за стол сами. Потрапезничали быстро и принялись убирать со стола. С Джильдой больше не говорили — некогда. Ведь закончив обед, нужно сразу приниматься за готовку ужина! Большая семья — большие хлопоты.

Барта Катани Джилл увидела только вечером. Глава завалился в дом прямо в верхней одежде. Дети радостно запрыгали вокруг папки, а жены принялись спешно раздевать своего ненаглядного. Они помогли ему избавиться от верхних шкур, сняли куртку и меховой жилет. Затем муж сел на лавку и вытянул ноги. Женщины послушно опустились на пол и разули Главу, стянув с него сапоги. Один из детей принёс отцу домашнюю, более лёгкую обувь.

Джилл смотрела на всё это представление с нескрываемым ужасом. Это ж надо! Мало того, что жены — две, так они ещё как служанки себя ведут! Однако, похоже самих женщин подобное положение нисколько не смущало. Они выполняли свои функции с усердием и очень аккуратно, боясь неловким движением потревожить своего обожаемого мужа.

Переобувшийся хозяин уже хотел было развернуться к столу и начать есть заранее поставленный ужин, как его взгляд упал на лежащую в отдалении Джилл. Он стал её рассматривать, глаз не отводил. Только сейчас Джильда вспомнила, что на ней ничего нет, и лоскутное одеяло — единственный покров, скрывающий её наготу. Девушке взгляд главы не понравился: слишком долгий и настырный. Она плотнее прижала к себе одеяло и уставилась в сторону, боковым зрением продолжая наблюдать за главой.

Тем временем Барт не стал надолго откладывать ужин. Оглядев Джилл с головы до ног, он наконец-то повернулся к столу и начал есть.

Только после того, как отец взял первый кусок, за еду принялись и остальные члены семьи. Разговоров за столом никто не вёл: то ли стеснялись гостьи, то ли беседы за трапезой не входили в список семейных традиций.

После ужина детей отвели в одну из двух смежных комнат — им настало время готовиться ко сну. Жены принесли порцию еды для Джилл и уже хотели помочь ей поесть, как Глава подал голос:

— Идите к детям, — приказал он жёнам, — и не выходите пока я не разрешу.

— Но нам нужно убрать со стола… — попробовала возразить Дана. — И девушка…

— Позже. — поступил приказ. — А о девушке я сам позабочусь.

Нужно сказать, Барт на жен голос не повышал. Говорил властно, повелительно, но спокойно. И женщины слушались беспрекословно. Воистину чудеса дрессировки!

Когда в комнате остались только Джилл и Барт, Глава взял стул и сел рядом с кроватью больной. Густые нечесаные собранные в хвост волосы, колючая щетина — именно этот человек склонился над ней тогда, когда она упала. Барт попробовал её накормить, но ей это не понравилось.

— Пожалуйста, не нужно, — попросила Джилл прекратить, — я позже поем сама, если не возражаете.

— А чем тебе я не угодил?

— Ну как… — подбирала она слова. — Я же без одежды. Это неудобно.

— И чего я там не видел? — ухмыльнулся Глава.

— Надеюсь, что конкретно меня вы не видели, что раздевали меня другие люди — женщины. Очень на это надеюсь. Я замужем. Показываться без одежды другому мужчине — это как-то нехорошо. — решила она сразу обозначить позиции.

— Вот как? — Глава откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — И кто же твой муж?

— Виктор Харрис. — ответила она правду.

— Наш лорд — твой муж? Это он тебя так?

— Нет! — прям крикнула она. — Виктор об этом ничего не знает! Он сейчас улетел по делам. Его нет на Холли. А спину мне изранил один поганец из Ордена Защиты. Ох, и доберусь я до него!

Произнося эту фразу Джилл, ранее чуть при поднявшаяся над кроватью, снова обессиленно на неё плюхнулась.

— Да, это страшная угроза, — иронизировал Барт, — Орден Защиты прям затрясся! Так. Давай-ка ешь. — он снова взял миску и поднёс ей ложку ко рту. — Не в твоём положении выпендриваться. Тем более, что если я захочу, то овладею тобой прямо здесь и сейчас. А раз я до сих пор этого не сделал, значит мне пока этого не нужно. Зато тебе нужно есть. Ты хоть знаешь, сколько дней ты провела в отключке?

— Нет, — ответила Джилл, проглотив ложку каши.

— Десять дней. — он зачерпнул следующую порцию. — Десять дней без сознания. Это много. Наша знахарка лечила тебя, но не гарантировала, что ты выживешь. Так что тебе повезло, что очнулась.

— Десять дней? — переспросила Джилл. — Это очень странно. Да, раны глубокие, но чтоб так долго быть в отключке… Хм… Я незадолго до порки перенесла болезнь, может из-за этого осложнения возникли?

— Наша лекарка сказала, что в твоей крови яд. Не смертельный, но сильный. В обычном состоянии человек просто плохо себя чувствует, но если добавить порку… В общем, тебе повезло, что очнулась. Так что давай, ешь. Чем быстрее выздоровеешь, тем скорее начнёшь работать.

— Вы хотите обратить меня в рабство?

— Нет, — Берт дал ей проглотить ещё ложку, — берберы — свободный народ. У нас нет рабов и других мы не порабощаем. Но у нас есть правила. И одно из правил — каждый человек должен приносить пользу, то есть трудиться. По мере сил, конечно. Бездельников мы не держим. Так что придётся и тебе трудиться. Или ты против? Знатная дама всё-таки.

— Нет, почему же? Если вы обещаете не давать мне работы, которую я не смогу выполнить, то пожалуйста. Конечно буду вам помогать.

— Вот и хорошо. — Барт отправил ей в рот последнюю ложку каши и отставил пустую посуду. — Значит ты — миссис Харрис?

— Всё верно.

— Наслышан о тебе. Знаешь ли ты, что простой народ называет тебя Юнико? Что ты об этом скажешь?

— Знаю конечно, — снова приняла она удобное положение на матрасе, — только что здесь говорить? Обманывать никого я не собираюсь. Я — гражданка Империи, а также урождённая из клана Таллинов. Я просто человек с рыжими волосами и золотыми глазами. Вот и всё.

— Однако народ считает иначе.

— Да. И ведь как крепко в это верят! Я даже своих служанок не смогла переубедить, хотя они общались со мной каждый день и были свидетелями всех моих человеческих особенностей. Но даже видя всё своими глазами, мои девушки продолжали считать, что я — Юнико. Точнее, что я человек, в которого вселился дух этого божества, как только я прилетела на Холли. Но это, конечно, всё глупости. И я не хочу никого обманывать.

— Ясно, — хлопнул ладонью по коленке Глава, — то, что ты мне сразу правду рассказала — хвалю. Только я попрошу тебя об одной вещи. Не переубеждай пока ни в чем мой народ. Люди думают, что ты — Юнико. Пусть так и будет.

— А! Поняла! — хитро прищурилась Джилл. — Вы ходите чтобы я, под видом божества, добилась от народа нужных вам действий? Так?

— Нет! — рассерженно сказал он, встал со стула и подошёл к очагу. Пламя горело в другой стороне комнаты и Джилл теперь неудобно стало наблюдать за Главой, приходилось сильно выворачивать голову. — Нет! Не об этом прошу, — он неотрывно смотрел на горящий огонь, — дело совсем в ином. Мой народ уже очень долгое время находится в угнетённом состоянии. Орден Защитников не даёт нам и шагу ступить. Мы вынуждены прятаться и скрываться. Терпеть притеснения. Из некогда многочисленного народа осталась лишь горстка скитальцев. Так было не всегда. Раньше, несколько десятков лет назад, берберы спокойно жили как обычные люди в деревнях и городах области под началом семьи Харрисов. Существовали бок о бок с обычными корсиканцами: взаимодействовали, торговали, дружили, общались. В брак, правда, ни они за наших мужчин своих женщин не отдавали, ни мы — своих. Жили берберы всегда обособленно, но мирно. Но вот появился Орден. Постепенно, шаг за шагом, они принялись наводить свои порядки. Насаждать веру в Истину. Теперь любой инакомыслящий стал вне закона.

— Подождите, — прервала Барта Джилл, — Орден Защитников хоть и причисляет себя к исповедникам веры в Великую Истину, однако по факту это обычные сектанты, извратившие правильное учение до неузнаваемости.