— Присядь, я должен был рассказать это позже, когда мы будем далеко, но... — Луйс прикрыл глаза, будто собирался с мыслями. — Он был в сговоре с Аз-Каретом, был их шпионом. Тот имперский отряд был карательным, так как разведка донесла, что на границе с Азретом собираются диверсионные группы. Ишас уже давно сотрудничал с Аз-Каретом и должен был провести их тропами, которые не охраняются. Они бы отбили нейтральные территории.

— Замолчи! Ты лжешь! Ишас не мог, он не стал бы… — Ида плакала, и зерно сомнения, несмотря на всю ее веру в Ишаса, поселилось в ее душе. Вот, что имел в виду Патани.

— Прости, Ида, — Луйс попытался снова обнять ее, но она оттолкнула его. Что-то неожиданное. — Я не хотел.

— Я не верю! Он не мог… — продолжала сопротивляться Ида. Все сходится, все указывает на Ишаса. Тогда, перед ярмаркой, и после он стал чаще пропадать где-то, но не говорил где, а от вопросов увиливал. Нет, это же Ишас. — Зачем тебе это? И как ты сюда попал? Почему ты не заперт? — Ида шаг за шагом отходила назад и с каждым вопросом в ее глазах отражались страх и недоверие.

— Я же сказал, Адес и его связи помогли. У меня не так много времени, я хотел лишь предупредить тебя и спасти.

— Для чего?

— Что для чего? — непонимающе спросил Луйс. Его удивил и одновременно застал врасплох этот вопрос.

— Кто ты?

— Ида, мы это уже проходили, сейчас не время. Я понимаю, ты шокирована и не веришь, но ты должна. Жизнь несправедлива, и чаще всего и больнее всего предают те, кого мы любим.

— Нет, ответь мне? Как я могу доверять тебе, если даже не знаю, кто ты и откуда? Почему ты все знаешь и почему помогаешь мне? Откуда ты знаешь, про Ишаса? Почему тебя не подозревают?

— Я, кажется, уже ответил на вопрос. Ты мне небезразлична и я… — Луйс запнулся, впервые его красноречие и дар внушать мысли подвел.

Ида усмехнулась. Когда Луйс сделал шаг к ней, она подняла руку и остановила его жестом. Ида покачала головой, запустив обе руки в волосы и горько усмехнулась.

— Уходи. Я хочу остаться одна. Это все, — Ида села, — все слишком запутано.

— Я уйду, но прошу, обдумай все. Ты не можешь погибнуть ради него.

— Уходи. — Луйс направился к выходу и, уже закрывая дверь, услышал шепот: — Я все сделаю.

Луйс не стал задавать вопросы или спорить, он молча вышел из комнаты.

***

В этом твое милосердие? В этом твоя хваленая доброта? Спасти жизнь лишь для того, чтобы погубить в нужный момент. Я знаю, кто помог им выбраться из города, кто прикрывал своим крылом их от всевидящего взора императора. Но даже я до такого не опустился бы. Твой любимый и верный сын пал ниже меня, но ты не хочешь этого видеть. Я ослушался и был осужден. Он послушался и был восславлен. Удобно, не правда ли, осуждать только те грехи, которые не соответствуют твоим интересам, прощая те, которые угодны тебе. Все зря. Все напрасно. И я смеюсь вам в лицо, потому что я, желающий погубить ее, невольно спасу ей жизнь. Я. Спас. Ее. Я дам ей свободу. Я дам ей выбор. А не вы. Все твои оправдания жалки. “У них есть свобода выбора”. Черта с два. Чистота души проверяется не в запертом пространстве, где нет соблазнов. Из чего ей тогда выбирать? Из правильного и очень правильного? Чистой я назову ту душу, которая, находясь во власти пороков, видя все прелести неправедной жизни, преимущества богатства, сможет отказаться от этого ради ваших хваленых ценностей. Нельзя назвать пса незлым, если он привязан и никого не укусил. Вы отпустите его и посмотрите: добр ли он на самом деле? Стала бы она той, кто нужен вам и кого вы хотели видеть, без ограждений и запретов? Стоило ей попасть в Пар-Ис, как она пала. Это свобода выбора? И я это вам доказал. Она сделала выбор. И когда ваш мир рухнет, она отправится со мной. Это мой дар. Тьма заслуживает место рядом со светом.

***

На востоке алела заря. Последняя заря ее мира.

Иду повели в приемную Патани. Она была так близка к разгадке, ответы буквально плавали на поверхности, но разбредались в разные стороны — не соединить. Ида перебрала в голове сотни вариантов, но ни один не был гарантией свободы для всех, кто ей дорог. Как только ей удавалось выстроить логическую цепочку, та разрывалась из-за одного недостающего звена. Почему Патани не боится казнить Ишаса, если знает, что тот может быть ребенком из пророчества. Ведь на это он намекал, говоря о случайном везении. “Не одно дитя, а два…” Луйс все это время защищал ее из-за того, кто она, но узнав об Ишасе, будет ли также защищать его? Ида не стала рисковать и не рассказала Луйсу о том, что узнала. Она не уверена, что он был бескорыстен в своей помощи, чтобы надеяться на такую же защиту для Ишаса.

Ожидание тянулось бесконечно. Ида обхватила колени руками и уперлась головой, раскачиваясь из стороны в сторону. Она не знала, что делать дальше и как быть. Она ошиблась, и эта ошибка будет стоить жизни многим: Ишасу, родителям, возможно, ей тоже.

Патани вошел и, не обращая на нее внимания, прошел к своему месту, резким движением откинул полу туники и сел за стол. Не поднимая головы, стал писать что-то на пергаменте, потом свернул и скрепил печатью. Отложив в сторону, взялся за другой свиток. Ида следила за движениями рук, сосредоточенным лицом, слушала скребущий звук пера о сухой пергамент. Ожидание высасывало из нее последние силы. Незнание и ожидание неизвестности хуже вердикта.

Наконец Патани дописал последний свиток и поднялся с места. Посмотрел на Иду, приподнял бровь, будто и забыл о ее существовании. Постучал костяшками по столу, цокнул и подошел к ней. Присел и по-отечески погладил по голове. Ида вздрогнула от этого прикосновения.

— Что ты решила?

— Я расскажу вам правду. Мою правду, — еле выговорила Ида.

— Я благодарю тебя за честность. Ты смелая девушка, Ида.

— Вы… вы поверите мне? — запинаясь, произнесла Ида.

— Ида, я наместник Создателя на земле и мне открыт его взор правды. Я всегда знаю, кто лжет. Но видишь ли, мы имеем дело кое с чем необычным и сложным, и в таких случаях не всегда правда означает справедливость. Поэтому я должен просить тебя еще об одном одолжении. Прости, я был суров с тобой, но последний раз сыграй свою роль. Завтра мы исполним пророчество, — увидев, как Ида вздрогнула, он поспешил ее успокоить, — ту часть, которая говорит о спасении. Поверь мне, иначе нельзя.

— Что я еще должна сделать, кроме того как указать при всех на виновника и, возможно, предать дорогого мне человека?

— Ты все верно поняла, ты должна совершить тяжкий из грехов — предать. Что бы ни было и как бы все ни обернулось, прими вердикт смиренно. Даже если услышанное тобой будет ложью.

— Что? Но зачем? Вы же сами сказали, что вам открыта правда. Вы обещали, что мы…

— И я сдержу свое обещание! Поэтому я прошу тебя довериться мне, хоть и наше знакомство началось не лучшим образом.

— Я не понимаю, но если… — Ида всхлипнула, — тогда Ишаса казнят.

— Это и есть пророчество. Он должен пролить кровь, чтобы жили другие.

Ида провалилась во тьму. Там нет боли.

«И только тем спасти его возможно,

Чтоб кто-нибудь нашелся за него

Достойный и желающий, кто взял бы

Грехи его всецело на себя

И заплатил бы, в удовлетворенье,

Суровою ценою — смерть за смерть».

Дж. Мильтон «Потерянный рай»

В зале суда собралась знать Пар-Иса. Все были облачены в лучшие наряды, будто явились не за казнью, а на императорский прием в честь Дня города. Иду проводили до ее места. Она всю ночь думала о произошедшем, связывала события и совпадения — да, Луйс был прав, азкаретские наемники не сами пробрались в деревню, им помогли. И случай на ярмарке, незнакомцы после явившиеся к ним в дом, отряд Патани — все оказывалось настолько очевидным, что Ида готова была возненавидеть себя за то, что не замечала столько времени виновника рядом с собой. Она верила ему. Доверяла свои тайны, а он воспользовался этим, преследуя свои цели. Какие — Ида еще не поняла, слишком все было запутано. Но теперь она знает, что делать. Если Патани сдержит свою часть уговора — все закончится хорошо, хотя ему бы Ида не доверяла, даже если б Луйс не предупредил. Ида согласилась рассказать Патани всю правду о случившемся в деревне, выдать виновника и оставаться до конца жизни под его присмотром, поклясться в верности. Да, Ида станет своего рода рабыней, за каждым шагом которой будут следить. Но эта малая цена за жизнь того, кто дорог. Надо будет потом поблагодарить Луйса и Адеса за то, что раскрыли ей глаза и навели на мысль, она так долго была слепа или не хотела верить. Ида ждала, пока в зале появятся судья и дикастерий. Оглянувшись, Ида замерла. Дышать стало тяжело, потому что она увидела, как стражники ведут Ишаса, закованного, в ободранной одежде, с синяками и застывшей кровью на лице. Ида сглотнула ком: это ее вина. Она змея, поцеловавшая самого преданного ей друга.