— Если ты собрался вырядиться побирушкой, то не хватает важной части костюма — кружки для подаяний, — ядовито усмехнулась я.

— Это тебе. Переодевайся.

Я вытаращилась на всадника, от возмущения позабыв все ругательства. Моя одежда и так была далеко не от кутюр, но нацепить на себя уж совсем откровенные обноски?!

— А это моё. — Рейнар забрал склянку.

Моему удивлению не было предела, когда всадник, аккуратно сняв новенький плащ, вытащил пробку из склянки и вылил чёрную жидкость себе на голову. Помассировав волосы так, будто только и делал, что красил их каждый месяц, он напоследок растёр их куском льняного полотна. Пришлось отойти на пару шагов в сторону, чтоб не попасть под летящие во все стороны капли.

— И на долго этого хватит? — скептично спросила я.

— Достаточно, чтоб не привлекать лишнего внимания, — серьёзно ответил Рейнар и, заметив, что я и не собиралась переодеваться, кивнул на обноски. — А ты давай-давай. Не хочешь быть пойманной — побудешь денёк в роли мальчика-подростка, не растаешь.

— Это какой-то бездомный подросток, — проворчала я, но правоту всадника пришлось признать. В самом деле, уж как-нибудь принюхаюсь, только бы убраться из Алатрута.

Облачившись в дублет, я спрятала волосы за ворот и осторожно, двумя пальцами попыталась надеть шапку. Понаблюдав со стороны за моими мытарствами, Рейнар стремительно подошёл. Не успела я запротестовать, как он уверенными движениями натянул головной убор чуть ли не до самого носа.

— А теперь пойдём поговорим.

— То есть ты жила в другом мире, тебя тоже зовут Агата, а Призвали тебя сюда ради освобождения Триединой? — подытожил Рейнар, задумчиво вращая в руке пустую кружку, в которой ещё минуту назад дымился ароматный медовый сбитень.

— Угу.

Мы сидели в небольшой, но крайне популярной у местных таверне. Найти отдельный стол для двух человек в разгар ужина было невозможно, и потому мы теснились с краю длинной столешницы у самой стены.

Я кратко пересказала Рейнару свои злоключения, скромно утаив о способе освобождения Богини. Не хватало ещё сообщить всаднику Дикой Охоты, что мне поручено убить его повелителя, когда по соседству чавкают за едой два стражника. Я и так говорила, еле шевеля губами, хотя царивший в таверне гам было трудно перекричать при всём желании. Но останавливало меня не это. Кто знает, как Рейнар отреагирует на такие новости, даже несмотря на связывающее нас проклятье?

— Поэтому убраться отсюда — единственный способ остаться в живых, — закончила я.

Всадник молчал, разглядывая дно кружки, предоставив мне время «насладиться» едой. Пожалуй, будь я вегетарианкой, здешнее меню мне бы понравилось: тыквенная каша, рагу из овощей, фасолевая похлёбка. И ни грамма телятины или даже курятины. Я разочарованно повозила ложкой по тарелке. Остывая, рагу становилось всё более неаппетитным, а потому пришлось есть, что дают. Зато лепёшки вместо хлеба были выше всяких похвал. Мягкие, умопомрачительно пахнущие, они соблазнительно хрустели корочкой. Я умяла две штуки, прежде чем впихнула в себя остатки рагу. И только сейчас заметила, что Рейнар переключил внимание с кружки на меня.

— Что? — спросила я, откладывая ложку. — Не веришь?

— Отнюдь. Тайный народ, видимо, совсем отчаялся, если решился на подобный шаг.

— Кто? — не поняла я.

— Существа, питающиеся верой в Триединую, — пояснил Рейнар. — Альвы. Цверги. Фенке. Зелигены.

— Зели… чего? — нахмурилась я.

— Та девица из рощи при замке твоего отца… то есть Эдвина Харта. Зеленоватая кожа, острые зубы, светлые волосы. Они обитают в лесах и раньше были довольно многочисленным волшебным народом, но в последние лет двадцать их почти не встречали.

Хоть Рейнар и говорил с отсутствующим видом, будто всё это его не касалось, но я заметила, как нервно сжимались пальцы вокруг кружки.

— А Хильдра? — вспомнила я странную то ли старуху, то ли молодую женщину в лесу после побега из деревни.

— Лесная дева, — кивнул всадник. — Она ровесница Триединой. Встретить её считалось большой удачей — или невезением, в зависимости от того, как пойдёт дело. После исхода древней Богини о ней почти позабыли.

— Дай угадаю: тот великан в лесу — его тоже триста лет как никто не видел?

Рейнар моего ёрничания не заметил, а может не обратил внимания.

— Фенке, — кивнул он без тени улыбки. — Только не триста лет, а двести — после исчезновения Триединой они все уснули так крепко, что многие поросли лесом. Разбудить даже одного из них было невозможно.

— Но я, похоже, сумею достучаться до каждого волшебного существа этой страны, хоть играй в бинго, — мрачно пошутила я.

Рейнар удивлённо приподнял брови: последнее слово он не понял, но уточнять не стал, а объяснять мне не хотелось. Вместо этого спросила:

— И откуда ты всё знаешь, если эти существа не встречались долгие годы?

— Отец заставлял учить в детстве, ещё до поступления во всадники.

Мы и так разговаривали вполголоса, но сейчас Рейнар и вовсе перешёл на шепот. По его бесстрастному лицу невозможно было понять: приятные это воспоминания или не очень.

Решив не испытывать терпение всадника, я вернулась к остаткам еды и с опаской заглянула в свою кружку. Варево в ней пахло ягодами, незнакомыми травами и мёдом. От кружки всё ещё шёл пар: когда её только принесли, жидкость в ней чуть ли не кипела. Отхлебнула осторожно, придерживая натянутыми на ладони рукавами.

Терпко-сладкая, она согрела сначала горло, а потом и желудок, тёплым клубком свернувшись внутри. Я и сама не заметила, когда успела так замёрзнуть. Пара глотков сумели обогреть всё тело, и теперь я вдруг осоловело заморгала, с трудом борясь с нахлынувшим сном.

— Предлагаю отправиться спать. — Я еле сдержала зевок. — Завтра ранний подъём…

— Дальше ты пойдёшь одна.

Сон сдёрнуло с лица, как тончайшую ткань. Меня словно приморозило к лавке, а в мозгу прокрутилась кинолента всех сегодняшних разговоров. Рейнар ни полусловом не обмолвился, что оставит меня одну. Да нет же, я не ослышалась, мы совершенно точно договорились утром пойти в Хельгланд. Похоже эти разговоры о магии запутали мне мозги: понадеялась на мужчину, связанного проклятием. Какая глупость.

Усилием воли я разжала пальцы, до боли стиснувшие кружку, а лицу придала выражение равнодушного любопытства — во всяком случае, надеялась, что так это выглядит со стороны.

— Ты должен меня защищать, — напомнила я.

Напускное спокойствие в голосе далось на удивление легко.

— Это лучшая защита, которую я могу обеспечить, — туманно ответил всадник.

Я зря беспокоилась о лице: Рейнар вовсе на меня не смотрел, всё его внимание поглотили пятна на деревянной столешнице. Всегда серьезный, сейчас он хмурился ещё больше обычного. С минуту мы молчали, я ждала продолжения, а всадник избегал поднимать взгляд своих голубых глаз. Меня так и подмывало спросить, какого чёрта тут происходит, но я вовремя ухватила себя за язык.

В самом деле, если Рейнар решил жить в ожидании мгновенной гибели, то кто я такая, чтоб его отговаривать? Мне без него только лучше: мало ли что может произойти, стоит нам пересечь границу Алатрута. Да и ищут нас вместе… Я почти убедила себя, что всё в порядке. Но от чего же тогда сердце сковывает непонятная тяжесть?

Поглубже натянув на лоб отвратительную шапку, я встала, намереваясь уйти прямо сейчас. Ещё остались выданные цвергами сухофрукты и сушёное мясо, а на дне заплечной сумки спрятаны остатки украшений. Уж не пропаду.

Кивнув вместо прощания, я повернулась — и с каким же облегчением ощутила опустившуюся на плечо тяжёлую мужскую ладонь.

— Но лучше разойдёмся завтра, Агата.

***

Комната над трактиром, которую снял Рейнар, оказалась куда беднее дома Гуотты. Из-под хлипкой двери тянуло холодом, от окон даже с закрытыми ставнями и вовсе дуло. Ни камина, ни очага в комнатке не было: тут еле помещалась кровать у одной стены, широкая кадка вместо ванны у другой, а между ними — покосившийся стол. Интересно, рыцарское отношение к прекрасным дамам в этом мире в чести? Или мне придётся отвоёвывать себе кусок постели?