Ногти царапнули по скользкой траве, впились в береговую грязь, а затем мягкая волна подтолкнула меня вверх.
Студёный воздух оказался не лучше ледяной воды, безжалостно впившись в лёгкие. Я закашлялась, аж горло разболелось, и уткнулась лбом в пожухшую траву, припорошенную снегом. Ну Николай… Устрою тебе разнос прямо сегодня же, если не свалюсь от пневмонии! Надо только добраться до телефона и вызвать скорую.
Глухое уханье совы прямо над головой заставило меня вздрогнуть.
Так, Агата, подожди. Какая ещё сова в центре города? И почему здесь пахнет лесом? И что я делаю по пояс в воде, когда падала в пусть и глубокую, но всего лишь лужу?!
Мне потребовалось невероятное усилие только для того, чтобы открыть глаза — и я тут же снова их зажмурила. В каком-то метре впереди высился здоровенный дуб в окружении берёз с голыми ветками. Это точно какая-то роща, даже трава подо мной, заваленная жухлой, мокрой листвой, вовсе не походила на придорожный газон.
Онемевшие ноги вдруг закололо. Только обморожения конечностей мне не хватало! Чёрт с ней с рощей, надо выбраться на землю, а с окружением разберусь потом. Я задёргалась на месте, не имея сил отползти даже на полметра вперёд. Снова плеснула вода за спиной, тонко звякнула корочка льда, и мои ноги, облепленные тяжеленной мокрой тряпкой, вынесло на берег, а меня круто развернуло на бок.
Оказывается, всё это время я барахталась в небольшом пруду, утонуть в котором было стыдно даже ребёнку. Но кое-что, выглянувшее из воды, заставило меня не по-детски перепугаться.
Чья-то облепленная тонкими волосами голова торчала над поверхностью воды всего в полуметре от берега. Бледная до прозрачности кожа существа — на человека оно походило чертами, но не сутью — обтягивала выпирающие кости черепа, а серые глаза, будто плошки, не моргая смотрели прямо на меня.
— Мамочки, — прохрипела я, отползая назад.
Тело существа словно растворилось в воде, ведь никто, даже пятилетний ребёнок, не смог бы скрыться на мелководье так, что не видно было ни одной части туловища.
— Мне это всё чудится, да? — продолжала шептать я, не переставая таращиться на потустороннюю голову.
Огромные глаза моргнули. Существо будто вжалось в поверхность воды: теперь она закрывала зрачки на треть, совершенно не мешая тем разглядывать меня с неподкупным интересом.
— Кто ты? Выходи! — Я повысила голос.
Но что за ерунда? Он был чужим! Даже осипший от холода, мой голос всё равно стал выше и мягче того сурового тона, которым я привыкла раздавать указания и требовать отчёты.
Судорожно закашлявшись, я вцепилась в горло, но изменений это не принесло. Зато теперь я заметила свои руки. И куда делось, позвольте спросить, моё безупречное наращивание? И почему пальцы стали чуть тоньше и как будто бы длиннее?
На краткий миг я позабыла про странное существо в воде — так шокировали меня собственные ладони с изменившимся рисунком линий на них. Но вдруг голова приподнялась над поверхностью, открывая рот с тонкими губами.
— Мы — первые жители этих земель… — От сиплого шёпота существа меня пробрала дрожь. — Мы поможем тебе, где бы ты ни была, только призови…
За спиной на землю что-то упало — наверно шишка, но я всё равно нервно обернулась. И чуть не заорала от ужаса.
В ночном полумраке из рощи на меня глядели десятки тускло светящихся глаз. Одни из них застыли, не моргая, другие щурились, то припадая к земле, то взвиваясь вверх в ветки деревьев.
— Вашу мать… — Теперь я дёрнулась уже к воде, отчаянно желая оказаться подальше от жуткого леса.
Торопливо оглянулась, но поверхность льда стала гладкой, лишь пятно воды чернело там, где я отчаянно барахталась у самого берега. Я бросила взгляд в лес — но чужие глаза среди веток тоже исчезли, оставив меня одну.
Да что здесь происходит?!
Я крепко выругалась, пусть и чужим голосом. Картины это не прояснило, но мне чуть полегчало: всё-таки я ещё жива. Вот только куда пропали бандиты, подворотня и вся моя одежда? И что с руками? Неужели меня так выключило, что я не помню последние несколько дней?
— Эй, тут есть кто-нибудь? — несмело позвала я, памятуя о странных глазах в лесу.
Но мир был тёмен и тих. Роща ютилась на небольшом пятачке земли, одним боком примыкавшем к отвесной скале, над которой высилась чёрная громада замка. Внизу, насколько хватало взгляда, раскинулся лес, а лунный свет играл на снежных пиках огромных гор вдали. Пальцы задрожали от холода и страха — эта картина вовсе не походила на центр шумного мегаполиса.
В пруду что-то плеснуло, заставив меня снова вздрогнуть.
— Кто здесь? — храбрясь, я села, выпрямив спину. — Покажись!
Откуда ни возьмись, по воде пошли круги. Чувствуя себя героиней ужастика, я всё-таки решилась склониться над поверхностью пруда у самого берега.
Сначала в чёрной воде не отражалось даже ослепительно яркой луны, заливавшей светом поляну, но стоило пруду снова стать гладким, как стекло… Вздрогнув, я отшатнулась, а потом снова склонилась над его поверхностью.
На меня смотрело лицо существа. И оно было не одно. Я глядела в воду, как в экран, а там смеялись, хмурились, презрительно морщились странные создания. Русалки, но с ногами? Все они что-то говорили, но звук не мог покинуть пределы пруда, как бы близко я ни наклонялась к его поверхности.
Осторожно протянув руку, я пальцем коснулась воды, а затем и вовсе погрузила в неё ладонь по самое запястье. Ответом мне было крепкое рукопожатие. Взвизгнув, я отпрянула. Накатила лёгкая волна паники. Что за чертовщина? Как я здесь оказалась? Что произошло? И что это за место?
Я уже набрала воздуха в лёгкие, чтоб громко позвать на помощь, как услышала:
— Миледи Агата! Вы тут?
Не знаю, что лучше: сидеть на краю обрыва в одиночестве, или встретиться с человеком? Хаотично похлопав себя по бёдрам в надежде найти хоть что-то увесистое — телефон, сумку, книгу — хоть что-нибудь! — я сумела отметить лишь изящную вышивку на рукавах и подоле платья, безнадёжно испорченного моим купанием в ледяном пруду. Вот что за ерунда в голову лезет! Сейчас меня найдут и тогда, тогда…
— Миледи Агата!
Тусклый свет масляной лампы, забранной мутным стеклом, выплыл из-за камня, и я увидела молоденькую испуганную девушку в платье из грубой некрашеной шерсти. Очевидно, она торопилась: плащ завязали кое-как, и он норовил соскользнуть на землю, из-под криво надетого чепца выбилась прядь пшеничных волос.
— Ох, Создатель, что вы тут делаете?!
Девушка чуть не выронила светильник, бросившись ко мне. Я было шарахнулась в сторону, но окоченевшее тело подчиняться не захотело. Только сейчас до меня дошло, как я замёрзла. Сил на сопротивление не осталось. Я позволила развязать тугой узел своей накидки и с благодарностью приняла чужой нагретый плащ.
— Что это вы удумали, миледи, посреди ночи в рощу ходить? — Девица, между тем, трещала без остановки. — Ещё и в воду полезли зачем-то! Милорд Эдвин будет в ярости, если завтра вы сляжете в горячке. Всадники прибудут к вечеру, и вам ну никак нельзя занемочь! Только три дня на сборы дадено, сами понимаете. Вот, обопритесь на меня, миледи. Лучше бы в часовню сходили, помолились за себя да за будущего супруга, чтоб милостив был, а не к этим сухим корням таскались.
Резкий порыв ветра пихнул нас в спину, будто выпроваживая. Я вяло отметила, что язык, который хоть и понимала, слышала всё же впервые. Скрюченные пальцы ломило от холода, меня трясло в ознобе, аж челюсть подрагивала. Я с трудом двигала ногами, и если бы не девушка, то снова свалилась бы в пруд.
Мне помогли подняться по выдолбленным в скале ступенькам, предупредительно толкнули калитку и потащили по внутренней галерее замка в лучших традициях средневековья. Удивляться — как и пугаться — не осталось сил. Я могла лишь покорно тащиться следом.
Одна часть меня всё ещё считала происходящее сном, зато другая в ужасе взирала на окружающую обстановку. Тонкий слой снега припорошил утоптанную землю, но не смог до конца спрятать запах конюшни, к которому примешивалась едкая вонь от здоровенных, воткнутых торчком факелов, кое-как освещавших двор.
