— Думаю, нам лучше взять чуть правее — подъём с той стороны не такой крутой. — Я постаралась запомнить особо приметные скалы. — Надеюсь, мы доберёмся до врат к вечеру. Не представляю, как ночевать в горах.

Между тем скрип снега под ногами Рейнара становился всё тише. Недоумённо нахмурившись, я обернулась и ахнула. Всадник вовсе не собирался подниматься к следующему валуну с мерцающим огоньком, напротив, он быстрым шагом спускался по склону, оставляя за собой широкую борозду вспаханного снега.

— Постой! Ты куда?! — Я бросилась следом. Нагнать Рейнара оказалось легко, а вот придерживаться его темпа было куда сложнее. Я то и дело увязала в сугробах, с трудом сохраняя равновесие, и быстро набрала снег даже в высокие голенища сапогов. — Да погоди ты!

— Что-то не так, Призванная? — не глядя на меня, спросил Рейнар. Он и не подумал сделать мне поблажку, а как будто ещё больше прибавил шаг. — Там, откуда ты родом, нет снега?

— В моём родном городе зима — это скорее грязь и лужи по щиколотку, чем сугробы, — проворчала я, выдёргивая попавшую в расщелину ногу.

— Как жаль, — едко ответил всадник.

Он сделал шаг в сторону ровно в тот момент, когда я попыталась ухватиться за его локоть. Промахнувшись, я рухнула на колени, еле успев выставить вперёд руки. Если бы не это — ходить мне с фингалом под глазом. Рейнар даже не обернулся.

Ну что ж…

— Ты должен меня защищать, забыл? — крикнула я ему вослед. — Умру я, умрёшь и ты!

Аргумент больше походил на шантаж, но выбора у меня не было. Всадник остановился. Развернувшись в пол-оборота, он ждал, пока я поднимусь на ноги, не сделав ни шагу ко мне навстречу. По его вздымающимся плечам и стиснутой челюсти я поняла: Рейнар был в бешенстве. Отряхнув покрасневшие от снега руки, я неуклюже встала. Очень хотелось зажмуриться и оказаться в тепле, с крышей над головой и кружкой чего-нибудь горячего в ладонях. Но увы, придётся весь день топать по горам, утопая в сугробах.

Подавив тяжёлый вздох, я побрела обратно вверх по склону, с замиранием сердца опасаясь не услышать шагов Рейнара за спиной. К счастью, всадник перестал упрямиться. Снег под его ногами хрустел всё ближе, он быстро догонял меня. Я уже собиралась обсудить предстоящее восхождение, когда он вдруг обхватил меня за талию и одним движением взвалил на плечо.

— Эй! Ты что творишь?! А ну отпусти!

От неожиданности я даже не сразу дёрнулась. Лишь оказавшись головой вниз, замолотила кулаками по спине всадника, но быстро перестала, в считанные секунды отбив руки об его каменные мышцы.

Рейнар не обращал внимания на мои возмущения. Крепко держа за ноги, он продолжил спускаться, волоча меня на себе как мешок с картошкой. Все вопросы, возгласы и угрозы игнорировались, а потому я выдохлась уже на пятой минуте. Силы были не равны.

— Я же обещала всё рассказать — и расскажу, клянусь! — взмолилась я.

Никакого ответа.

— Рейнар, пожалуйста, не отдавай меня повелителю, мы же оба погибнем.

И снова тишина.

— Куда ты? — выдохнув, как можно спокойнее спросила я, пытаясь хоть как-нибудь подпереть подбородок, чтоб не висеть вниз головой.

— В Хёльвег, — коротко ответил Рейнар.

— Это город?

Я попыталась извернуться, чтоб посмотреть вперёд, задёргала ногами, и Рейнар хорошенько встряхнул меня, заставив притихнуть.

— В горах рано темнеет, — спокойно сказал всадник. — Не успеем мы пройти и полпути до врат, как нас настигнет ночь. Ты хочешь спать на камнях?

Я замотала головой.

— Тогда спустимся в город, подготовимся к походу, а утром отправимся в Хельгланд, — постановил всадник.

Всё это время он продолжал идти, таща меня на плече, словно я ничего не весила. Что-то подсказывало: с него станется так дойти до самых городских ворот. Конечно, это легче, чем месить снег самой, но уж больно унизительно.

— Отпусти меня, — попросила я.

— Только если пообещаешь не убегать, — был ответ.

— Да куда я денусь…

— Только попробуй — и в следующий раз не понесу, а поволоку прямо по снегу. Всё ради твоей защиты, не сомневайся.

***

Мы прошли ворота аккурат перед обозом из трёх крытых повозок, спускавшихся с гор. Стражники отмахнулись от нас, пропуская внутрь: их больше интересовали хельгландские купцы, с которых можно было содрать лишнюю монетку-другую себе в карман. Мы и не настаивали на досмотре, неспешно пройдя мимо и постаравшись смешаться с толпой, но с Рейнаром это оказалось не просто.

Высокий и плечистый, да ещё и с серебряными волосами, он выделялся на фоне людской толпы, как акулий плавник посреди легко волнующегося моря. Плащи цвергов ещё больше подчёркивали нашу инаковость: короткие, они выглядели заметно лучше по качеству шерсти и неброской, но изящной отделке серебряными нитями по краю. Поэтому когда всадник без лишних слов свернул к первой же ювелирной лавке, я не подумала спорить.

Хозяин — щуплый мужичок лет шестидесяти с жилистыми руками и подслеповатыми глазами — долго осматривал остатки моих украшений, вытащенных со дна сумки.

— Тридцать серебряных пфеннингов.

По нахмурившемуся всаднику даже мне стало понятно: слишком дёшево.

— Тридцать пять. — Хозяин тоже разглядел недовольство во взгляде Рейнара, но желание торговаться преобладало.

— Идёт, — вдруг согласился всадник и добавил: — Ещё кожух и два тёплых плаща сверху.

Мужик попытался выжать лишнюю монету-другую, но Рейнар был непреклонен.

Пока всадник примерял новую куртку, я, заскучав, вышла на крыльцо. Всё поражало живостью жизни. Почему-то мне казалось, что средневековые города должны быть грязными, вонючими, с домами, покрытыми гнилой соломой — и, наверное, в сезон дождей это так и было, но сейчас Хёльвег полнился морозной свежестью полдня, шумом людских голосов и яркостью черепичных крыш. Грязь на улице замёрзла колдобинами, лошади чудом не ломали в них ноги, а люди, поскальзываясь, то и дело ругались. Я, закутавшись в новый плащ, топталась на месте.

Мастерская ювелира ютилась на краю небольшой площади, где как раз собирался народ. Голосистый юнец в ярко алой шапчонке, лихо сдвинутой на макушку, что-то вещал с помоста. Заинтересовавшись, я подошла поближе.

Судя по потемневшей древесине, подмостки возвели давненько, а бурые потёки на досках явно намекали, что сооружение используется по прямому назначению. Парнишка надрывался во всё горло, без остановки повторяя короткую речь.

— По велению градоначальника сорок золотых пфеннигов будет выдано тому, кто укажет на молодую сероволосую девицу в сопровождении мужчины! Госпожа росту среднего, глаза имеет светлые, характер упрямый, одета в мужской костюм. Её защитник беловолос, что поднятый из могилы драуг, и выше обычного человека на голову. Ежели таковые будут найдены, для получения награды сообщите о них в ратушу!

Вот чёрт! Неужели это про нас?! Тихонько ругнувшись себе под нос, я ещё глубже натянула капюшон и медленно попятились. Надо убираться отсюда и поскорее! Когда чьи-то цепкие пальцы ухватили меня за локоть, я чуть не заорала и принялась вырываться.

— Тихо ты, — прошипел мне в ухо Рейнар, прижав к себе, словно пылкий возлюбленный — вот только его голос обжигал холодом, а не страстью. — Нас и так ищут. Хочешь облегчить всем вокруг работу?

— Конечно, нет! — Я с яростью вырвала руку из его хватки. — А ты перестань подкрадываться! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Говорила же, надо было идти в горы. Теперь мы тут как в ловушке.

— А если продолжишь орать, то она захлопнется, — сквозь зубы проворчал всадник.

Он перехватил меня за плечо и потащил в проулок между домами. Признав его правоту, я следовала молча, но внутренне закипала от раздражения.

— Они ищут девушку в сопровождении мужчины с белыми волосами, — продолжил Рейнар, пропуская меня вперёд, а сам проверил, нет ли «хвоста». — И это легко изменить.

Не успела я удивиться, как Рейнар кинул мне в руки мешок. Спрятавшись за кучей дров на чьём-то заднем дворике, я торопливо распотрошила содержимое. Дублет на пару размеров больше моего — и на десяток лет старше; грязная, замусоленная шапка, к которой даже прикасаться не хотелось, и склянка с черной жижей внутри. От одежды несло затхлостью, словно ещё миг — и она истлеет прямо в руках.