Мы поворачиваемся и видим, что из двери соседней квартиры справа выглядывает какой-то старик.

— Здравствуйте, — говорю я.

— Мусора, поди? — брюзжит он вместо ответного приветствия.

— Что-что?

— Нет, дед, — вмешивается Клемент. — Просто старые друзья. Оказались поблизости, да и решили проведать.

— Если и друзья, то не очень-то хорошие. — язвит старик.

— Это почему же?

— У нее был инсульт. Вот социальная служба и увезла ее, еще летом.

— А в каком месяце?

Сосед скребет щетинистый подбородок.

— Дай-ка подумать. Наверное, в начале июля, потому что в конце месяца я ложился на неделю в больницу, а ее забрали еще до этого.

— Ясно. А куда ее увезли, случайно, не в курсе?

— Да в дом престарелых на Адам-стрит, куда же еще! Лично я предпочел бы помереть дома в куче собственного дерьма, чем в одном из этих мест.

— Ну, дед, ты даешь! Не видел, никто к ней потом не заглядывал?

Старик снова с подозрением щурится на Клемента.

— А ты точно не фараон?

— Да разве ж я похож на фараона?

— Ты-то нет, а вот твой кореш, пожалуй, и похож.

— Поверь мне, он тоже не из этих, — заверяет его великан.

— Не выношу я этих дрочил, — не унимается старик. — Когда надо, их и близко нет, а когда не надо, продыху не дают!

— И не говори! — соглашается Клемент. — Но раз уж мы не из полиции, не скажешь, заметил кого тут?

— Да не, не видел ни души. Но вот шуметь шумели, это я слышал, так что кто-то приходил. Может, ее семейка грызлась за барахло, то еще ворье.

— И когда в последний раз шумели?

— Да кто ж его знает, здесь же сутками напролет гам стоит. Может, несколько дней назад.

— Ясно. Ну, спасибо, дружище.

Старик и Клемент обмениваются кивками, и брюзгливый пенсионер скрывается в своем жилище.

— Интересно, — бормочет великан.

— Вот как? По мне, так мы лишились единственной ниточки к Габби.

Следует привычное поглаживание усов.

— Говоришь, отсюда отсылали письмо?

— Ну да. С характеристикой Розы.

— И когда?

— Недель восемь-девять назад.

— Стало быть, в августе?

Тут до меня доходит, к чему клонит Клемент.

— А, точно. Выходит, кто-то получил запрос и отправил рекомендательное письмо через два месяца после того, как эту мисс Дуглас переселили в дом престарелых.

— Вот-вот. А кто мог наведываться сюда несколько дней назад?

— Возможно, Роза.

— Почему ты так думаешь?

— Может, как старик и сказал, потихоньку разбирается с вещами. Не сомневаюсь, местному совету не терпится заполучить свою собственность обратно.

Клемент подходит к большому окну слева от двери и пытается заглянуть внутрь.

— Там кухня, но за сеткой хрен что разберешь.

— Так что будем делать?

— Почему бы не пошарить в квартире? Вдруг найдем какую ниточку к Габби.

— И как же мы войдем без ключа?

Великан возвращается к двери и дергает за ручку.

— Замок тут не шибко надежный. Двинуть посильнее, защелка и отскочит.

— Ни в коем случае, — отчеканиваю я. — Никаких взломов!

— Да как хочешь. Тогда просто возвращаемся назад и до пятницы сидим на задницах ровно.

— Я вовсе не собираюсь опускать руки. Просто мне еще не хватало оказаться замешанным в преступлении.

— Ну да. Значит, шпилить собственную сестру теперь законно?

— Кажется, мы договорились больше не поднимать эту тему?

— Лично я ни о чем не договаривался.

Ситуация патовая. Тем не менее стоять здесь и ничего не делать лишь означает терять драгоценное время. Стало быть, либо мы уходим, либо я разрешаю Клементу вломиться в квартиру — вдруг найдется что-нибудь оправдывающее наше преступление.

Отказаться от надежды или же предпочесть смутную?

— Хорошо, приступай. Только постарайся не шуметь.

Великан не заставляет себя упрашивать и примеряется плечом к двери над ручкой. Быстро оглядывается по сторонам на предмет нежелательных свидетелей и затем всей массой обрушивается на преграду. Хлипкий замок не имеет никаких шансов против его туши, и дверь распахивается.

— Живо! — бросает он и устремляется внутрь.

Нервно озираюсь и бросаюсь следом. Когда мы оба оказываемся в прихожей, Клемент закрывает дверь и возится с перекошенным замком.

— Черт, малость накрылся, — бурчит он. — Но вроде как еще держит.

Пожалуй, остается лишь радоваться, что после такого удара дверь по-прежнему висит на петлях, а не лежит посреди прихожей. В идеале, естественно, было бы вообще не оставлять следов вторжения, но испорченный замок представляется вполне приемлемой жертвой.

— Просматриваем комнату за комнатой, — шепчет Клемент.

Я киваю, и мы заходим в первую дверь слева.

На кухне ничего интересного, но в холодильнике обнаруживается пакет молока и несколько упаковок с готовыми блюдами. Проверяю срок годности молока.

— Куплено буквально на днях. Еще три дня можно пить.

— Кто-то сюда явно наведывается, — заключает мой подельник.

Лично я по-прежнему считаю, что это Роза. С ее-то полной занятостью времени разбираться с квартирой у нее только и остается, что по вечерам да на выходных, так что запас еды выглядит вполне логично.

Мы принимаемся методично обшаривать буфет и ящики стола, однако ничего предосудительного не попадается, равно как и каких-либо указаний, кто же обеспечил себя провизией.

Покончив с кухней, переходим в помещение напротив. На кромке ванны стоят три пластиковые бутылочки: шампунь, кондиционер и гель для душа. Их наличие тоже ничего не проясняет, однако Клемент догадывается проверить полотенце на сушилке возле раковины.

— Еще не высохло.

Новое доказательство использования квартиры, увы, не приближает нас к установлению личности.

Мы возвращаемся в прихожую. Остается еще две комнаты, и Клемент решает взяться за ту, что слева. Послушно следую за ним. Это гостиная, и меблировка здесь сводится к заляпанному журнальному столику, истертому дивану, раздвижному обеденному столу с парой кресел да серванту со стареньким телевизором. На стене висит несколько картин, однако какие-либо личные вещи в комнате совершенно отсутствуют.

— Не густо, — констатирую я.

— Ты еще моей комнаты не видел, — отзывается Клемент. — По сравнению с моей хибарой это чертов «Риц».

В серванте пусто, в гостиной нет ничего, заслуживающего внимания. Остается последняя комната, и через прихожую мы переходим в спальню.

Буквально на пороге я ощущаю знакомый аромат: пачули.

— Клемент, чуешь запах?

— Духов, что ли?

— Да, и, если не ошибаюсь, именно такими пользуется Габби.

Мебели здесь еще меньше, чем в предыдущей комнате. Незаправленная двуспальная кровать с тумбочкой, комод и стенной шкаф Я подхожу к гардеробу, и аромат пачули усиливается.

Открываю одну дверцу, и моим глазам предстает с десяток нарядов на вешалке. В следующую секунду я обнаруживаю среди них синий деловой костюм и белую блузку-безрукавку.

— Это ее одежда!

— Ты уверен?

— На ней был этот костюм и блузка в… В ту ночь. Так что уверен. — Я поворачиваюсь к Клементу. — Похоже, мы обнаружили ее логово.

На протяжении десяти последующих минут мы лихорадочно обшариваем комнату. Заглядываем в каждый уголок, роемся в карманах развешанной одежды и даже переворачиваем матрас.

И не находим никаких ниточек к жизни Габби за пределами квартиры.

— И что теперь? — раздраженно вопрошаю я.

— Она явно живет здесь, так что нужно всего лишь подождать ее возвращения.

Мне не очень по душе ошиваться здесь, быть может, несколько часов. Тем не менее мысль о том, как Габби входит и обнаруживает нас, доставляет мне огромное удовольствие. Ради этого, пожалуй, стоит потомиться. Так и вижу ее лицо, когда познакомлю ее с Клементом.

— Что ж, тогда устраиваемся поудобнее.

Мы решаем обосноваться в спальне. По прикидке великана, если сидеть на полу слева от двери, нас не будет заметно даже после ее открытия. А когда Габби войдет в комнату и наконец-то увидит нас, мы вскочим и перекроем ей единственный путь к бегству.