— И вы не будете кричать, топать ногами и отпускать скабрезные шутки по поводу видео? — не выдерживаю я.
— А что ты хочешь услышать? — отвечает Князь вопросом на вопрос. — Твое единственное преступление против Короны состоит в том, что теперь все доподлинно знают: во время оргазмов у одаренных светятся глаза!
Князь наполняет мою чашку следующей порцией кофе и глубоко затягивается сизым густым дымом.
— Несколько дней назад я предложил тебе во всем поступать так, как считаешь нужным, — напоминает Шувалов. — Но мне признайся: ты переспал с Воронцовой под камерами намеренно?
— Да! — киваю я: врать Князю мне хочется все меньше и меньше. — Не хочу быть быком-производителем при будущей императрице, не хочу выполнять церемониальные функции, не хочу…
— Свободы, значит, хочешь? — прерывает меня Князь.
— Да, ее самой!
— Ты же мог получить ее, просто сбежав из Приюта?
— Свободу прятаться и шарахаться от каждой тени, видя в ней приютского убийцу?
— Свобода — не жизнь, она не дается бесплатно! — с усмешкой замечает Князь. — Кстати, по деятельности Приюта новых версий не возникло?
Я отрицательно качаю головой.
— Новые убийцы в поле нашего зрения в последнее время не появлялись, — задумчиво говорит старик. — Быть может, всех твоих друзей распустили, и они, наконец, обрели свободу, которую ты так жаждешь?
— Со мной на контакт никто не выходил, — отвечаю я, отгоняя прочь образ улыбающейся Мины. — Гораздо вероятнее, что все они мертвы. Либо умрут в ближайшее время. Либо затаились и готовят очередной теракт…
— Тьма с ними, с твоими приютскими! — восклицает Шувалов. — Ты им теперь точно не по зубам! Давай лучше о тебе поговорим! Утром звонил Бестужев. В кои-то веки уважил и позабыл о старой вражде. Сообщил по большому секрету, что вашу с Натальей помолвку уже отменили. Если он слил это мне, то все Главы Великих Родов тоже в курсе. Желтые — точно, потому что Нарышкин прислал нам с тобой приглашение! — Князь желчно улыбается. — Еще твоя сперма на губах Воронцовой не обсохла, а Нарышкины предлагают тебе династический союз!
— Быть может, видео так впечатлило Юлию, что она не смогла устоять? — шучу я, подавляя внутреннее отвращение к шуткам подобного рода.
— Этой холодной и расчетливой стерве даже палец в рот не клади, не говоря о прочем — откусит, но ты с ней справишься, я уверен! — старик подмигивает, делает затяжку и стряхивает пепел с тлеющего кончика сигары в серебряную пепельницу. — Сейчас мы поедем к Нарышкиным, и ты сделаешь очередной выбор. Сделаешь сам. Если скажешь «да», то Великий Князь Желтых обратится к Императору за одобрением брака, получит его, и ты будешь жить. А если скажешь «нет», то даже Разделенный не знает, что случится дальше. Особенно, учитывая состояние Цесаревича…
— Я видел его, и мне показалось, что парню стало лучше, — возражаю я, не упоминая об открывшейся всем Темной сущности Наследника Престола.
Глаза князя вспыхивают, и нас окружает непроницаемая фиолетовая сфера.
— Тебе показалось, — говорит он. — Не сегодня завтра Цесаревича отправят на тот свет: если в народ утечет информация о том, что он Темный, Зеленые будут вынуждены уступить престол.
— А она утечет?
— Наверняка! — на лице Князя появляется лукавая усмешка.
— И кто же станет новым Императором?
— В наши времена все решает народ, — саркастическая усмешка деда становится шире. — Россией будет управлять Великий Род, которому больше всего благоволят бездари!
— И кому же они благоволят?
— Тому, на кого им укажут! — назидательно произносит Шувалов, направив указательный палец на меня.
— Но это невозможно, я же бастард⁈
— Укажут не на тебя, укажут на Великий Род Нарышкиных, а ты женишься на Юлии! — произносит старик торжествуя. — Генетики протестировали комбинации твоих генов с каждой из наследниц. Фиолетовоглазые дети родятся только от Нарышкиной, но Желтые об этом не знают и грезят о новой императорской династии. О желтоглазой династии на Престоле! Ты можешь воспользоваться этим, и Корона окажется в руках Фиолетовых! А бонусом получишь девчонку, о сексе с которой мечтают все нормальные мужики в России, даже такие старики, как я!
Пораженный, я смотрю в мудрые глаза Шувалова и не знаю, что сказать. В интригах он, безусловно, мастер, этого не отнять. Но мне снова отведена роль пешки. Пешки, которую настойчиво ведут в ферзи. Я не хочу править империей, не хочу вступать в династические браки, не хочу жить в Кремле и контролировать каждый свой шаг — я много чего не хочу, но пока не говорю об этом вслух. Мое время еще не пришло, как удачно выразился Светлый.
— А если провокация не удастся? — спрашиваю я и наливаю новую порцию кофе.
— Ни мы, ни Нарышкины в любом случае ничем не рискуем, — Шувалов пожимает плечами. — Но не забывай, что времени у меня осталось мало, а после моей смерти тебе будет нужна поддержка. Пока ты можешь рассчитывать только на Трубецких, и то лишь благодаря твоим дружеским отношениям с Андреем. Если на твоей стороне будут еще и Нарышкины, тронуть тебя не посмеет никто — даже нынешний Император.
Осмотрев догорающую сигару, Шувалов делает последнюю затяжку и гасит ее в пепельнице. Свечение в его радужках угасает, и защитная сфера тает в воздухе.
— Поехали! — коротко произносит Великий Князь и рывком поднимается с кресла.
Мы идем к лифту, дверцы которого распахнуты в ожидании, и поднимаемся на крышу высотки, где нас ожидает вертолет. Садимся в тесный салон, и я радуюсь хотя бы какому-то разнообразию: поездки в валких как старинные кареты, лимузинах, мне надоели.
Надеваем наушники, и оглушающий грохот становится тише. Настроение разговаривать у Шувалова пропало, и я погружаюсь в вязкую полудрему. Мои мысли подобны киселю, растекающемуся сквозь вату: анализировать новые вводные, связанные с Нарышкиными, я не хочу и просто плыву по течению, полагаясь на русское авось. Думать и принимать решения я буду завтра, когда как следует отосплюсь.
Мы садимся на крышу очередной высотки, но уже на подлете я вижу очередную статую Основателя Великого Рода желтых. У бронзовой фигуры, несомненно, мое лицо, хотя и изрядно попорченное временем и осадками.
— Почему до нас не дошло ни одного изображения Разделенного? — лениво интересуюсь я, когда мы с Великим Князем покидаем кабину вертолета и идем по желтой ковровой дорожке к входу в небоскреб.
— В Приюте тебя плохо учили истории и основам религии, — с усмешкой отвечает Шувалов, не замедляя шаг. — В сентябре поступишь в Академию, и там тебе расскажут, что перед смертью Разделенный повелел уничтожить все свои прижизненные изображения и изваяния!
— А на самом деле?
— Судя по всему, как раз эта часть его летописания соответствует истине!
— Но почему⁈ — не унимаюсь я.
— Пути Разделенного неисповедимы! — отвечает Шувалов, и мы заходим в здание. — Все эти преданья старины глубокой имеют мало общего с действительностью. Возьмем те же статуи Основателей Великих Родов: большинство ученых сходятся во мнении, что они отлиты по одной заготовке, и больше того, мы не можем быть уверены, что прообразом был один из них. Примерно так же обстоят дела и с посмертными масками. Четыреста лет назад комиссия по охране церковного наследия нашла несколько сотен перстов, которые, якобы принадлежали Разделенному Богу, хотя достоверно известно, что пальцев на руках у него было десять. Лучше брось заниматься этой ерундой и сосредоточься на тренировках. Заодно еще больше привяжешь к себе Трубецкого!
В лифт мы входим в сопровождении двух желтоглазых охранников. Я впервые вижу, что безопасниками работают одаренные. Это мне не нравится, но враждебных намерений я не чувствую. Даже наоборот: парням неуютно с нами в столь тесном помещении, а один из них трусит от страха.
Великий Князь Желтых встречает нас в лифтовом холле под руку с любимой дочерью. После обмена дежурными приветствиями они вперяют в меня изучающие взгляды: Князь — лукавый, а Юлия — растерянный и обреченный.
