Придирчиво оглядев себя в зеркале, я надеваю темные очки в пол-лица, кепку с длинным козырьком и выхожу из апартаментов. При моем появлении в лифтовом холле, охранники опускают глаза и как будто становятся меньше в размерах. Видимо, весть об обретенных мной способностях вознесла меня в их глазах практически на один уровень с Великим Князем.

Широко улыбаюсь, козыряю парням и захожу в лифт. Я будто проснулся от спячки и жажду поездки на моем Урале больше, чем горячего секса. А еще мне хочется применять Силу и разбрасываться ей направо и налево. Шувалов предупредил о недопустимости подобного поведения, но, как известно, запретный плод сладок.

Оседлав мотоцикл, я выкручиваю рукоять газа и срываюсь с места. Привычно проскакиваю под поднимающимся шлагбаумом не рисовки ради, а для собственного удовольствия. Вхожу в поворот, почти положив мощную машину набок, и вылетаю на набережную. Замечаю на мосту толпу папарацци. Интересно: как долго бедные парни дежурили здесь в ожидании моего появления? Увеличиваю скорость и начинаю показательные выступления, лавируя между разноцветными машинами и ставя Урал на заднее колесо там, где это возможно. Пусть ребята заработают хотя бы что-нибудь…

К высотке Синих я подкатываю медленно, словно старый бородатый байкер. Кованые ворота гостеприимно открываются, и я въезжаю во двор высотки. На этот раз меня встречают несколько слуг. Шестеро застыли перед входом в высотку, а двое принимают мотоцикл и откатывают его на гостевую парковку. Мои акции явно растут.

На этаже наследников диспозиция тоже изменилась. Проход в апартаменты Андрея свободен, а правое крыло, где теперь живет Ольга, блокировано сразу десятком охранников в черных костюмах. Уже знакомый мне старший предостерегающе покачивает головой, и я киваю в знак понимания.

При желании я разметал бы их, как кегли, за пару секунд, но желания нет. Я не привык навязываться, тем более — навязываться девушкам. Поворачиваю налево и сталкиваюсь с Андреем нос к носу. Парень при полном параде, даже галстук нацепил и улыбается до ушей. Я чувствую что Трубецкой, действительно, мне рад, и что улыбка искренняя. Он что, ждал меня перед дверью? Чем я заслужил подобную честь? Неужели предупреждения сестры о его коварстве все же были ложными?

— Страховка, — сообщает он, будто уловив мои сомнения. — Вдруг ты и здесь решишь все разнести вдребезги!

— Можно подумать, ты смог бы меня остановить, — парирую я, войдя внутрь и закрыв дверь.

— Мы выясним это после того, как я пройду Инициацию, — он подмигивает, берет меня за локоть, увлекает к окну и с гордостью показывает на новую кофемашину, еще более навороченную, чем у меня.

— Покажи мне ваш музей! — нетерпеливо прошу я, остановившись перед урчащим монстром, который не в каждом кафе увидишь.

— А прелюдия где? — с усмешкой спрашивает Андрей, становясь напротив и заглядывая в глаза.

— Какая прелюдия⁈ — настороженно уточняю я и делаю шаг назад.

— Хотя бы вид мог сделать, что рад меня видеть!

Тьма меня забери — я даже не улыбнулся другу! Даже руку не пожал! Я стремительно теряю квалификацию! Продуманный и контролирующий каждый шаг агент превращается в обычного юношу, поступками которого управляет бушующий гормональный коктейль в крови.

— Мне не нужно делать вид, — смущенно отвечаю я, подхожу к Андрею и крепко пожимаю его руку. — Я очень хотел тебя видеть! И поговорить хочу! И кофе выпить! И музыку послушать! И подраться!

Замолкаю на несколько секунд и одариваю его располагающей улыбкой.

— Но сначала — музей!

— Ты — жиголо, — беззлобно заключает он. — Беспринципный и коварный! Что тебя интересует в нашем музее?

— Посмертная Маска Основателя Рода Синих!

— Маска⁈ — переспрашивает ошарашенный Трубецкой. — Нашего Основателя⁈ Зачем она тебе⁈

— Увидишь!

— Хорошо! — Андрей кивает. — Но сначала — кофе!

Он подходит к кофейному аппарату и начинает священнодействовать с россыпью кнопок, сверяясь с инструкцией. Он хмурится, беззвучно шевелит губами, следит за показаниями прибора, но машина бездействует.

— Меня женят на Романовой! — сообщаю я, чтобы еще раз прощупать Андрея.

Он вздрагивает, и немного помедлив, оборачивается. Его взгляд делает его похожим на преданного, выброшенного на улицу щенка.

— Когда-то в детстве, мы с ней дружили, нас дразнили жених и невеста, — медленно произносит он и кладет инструкцию на консоль. — А почему твоя рожа такая кислая? Тебе не нравится Наталья? В царском селе ты с ней отжигал по полной, я даже вклиниться не смог…

— Я был мертвецки пьян, и был готов зажечь с кем угодно…

— С тобой пить опасно, — с сарказмом замечает Трубецкой.

— С кем угодно, не считая парней — не обольщайся!

— Так в чем дело? — серьезно спрашивает он. — Что не так с Романовой?

— Страсти нет, — пожимаю плечами. — Нет искры в отношениях! Все ровно и скучно, как у затрахавших друг друга до смерти стариков!

— Мне бы твои проблемы! — грустно вздыхает Андрей. — Вот у меня с Воронцовой будет искр хоть отбавляй! Ругань каждый день, разные кровати и дрочево на порно по ночам!

— Но ты же ее любил⁈

— Мы с ней переспали, когда мне еще семнадцати не было! — с досадой произносит Трубецкой. — О какой любви ты говоришь⁈ Было чистое сияние секса, прекрасное и манящее, но ссориться мы начали уже через пару недель! Она дура, понимаешь? Развязная дура с несносным характером! Себя пару лет назад вспомни, ты головой тогда думал или членом⁈

— Я и сейчас думаю членом…

— Но Романова тебя не устраивает почему-то…

— А тебе она нравится? — спрашиваю я и замечаю едва заметный огонек агрессии в синих глазах напротив.

— Мы с тобой это уже обсуждали! — едва слышно отвечает Андрей. — В Царском Селе! Если бы она не была Наследницей Престола… И если бы не было тебя… Я по сравнению с тобой рожей не вышел…

Он замолкает и отворачивается.

Любит. Он любит Наталью, что бы ни говорил. Мой Темный Дар безошибочно сигнализирует об этом. Неужели любит настолько сильно, что его аналитический ум сбоит, и парень озвучивает детские комплексы по поводу собственной внешности, которая вполне тянет на модельную⁈

— Иди сюда! — я хватаю его за плечи и тяну к массивному комоду, над которым висит широкое зеркало.

К моему вящему удивлению, Андрей почему-то не сопротивляется, и я ставлю его перед зеркалом, словно манекен.

— Смотри! — говорю я, обхватив ладонями его виски. — Смотри и сравнивай! Мы отличаемся лишь цветом глаз и формой носа!

— Знаю! — раздраженно кричит он и отбрасывает мои руки. — Я выразился фигурально! Дело не во внешности! Скоро ты станешь самым сильным магом Империи! И главное — не сможешь претендовать на Императорский Престол, потому что не являешься аристо по рождению! Императрицей будет Наталья Романова, а ты… Ты лучший выбор именно поэтому!

А еще потому, что мои потомки с большой вероятностью будут обладать мощнейшим даром. Так говорит генетика, а это — новое слово в науке. В ответ на слова Трубецкого по краю сознания проносится догадка, точнее, предположение о том, почему в качестве племенного производителя выбрали именно меня, но она требует проверки.

— А если бы я отошел в сторону? — спрашиваю я. — Ведь помолвка еще не объявлена, и теоретически все можно отыграть назад!

— Разве что, устроив вселенский скандал, как Воронцова с каким-то бездарем…

С каким-то! Да он стоит перед тобой! Целый агент Симпа собственной персоной!

— А Императором ты стать хотел бы? — спрашиваю я.

— Никогда об этом не думал! — отвечает Трубецкой.

А сейчас он врет. Думал и даже мечтал. Я чувствую это столь же ясно, сколь ясен августовский день за окном.

— Ага, и порно ты тоже не смотришь! — подкалываю я его. — В чем мне нужно признаться, чтобы пробудить твою искренность?

Андрей бросает на меня быстрый взгляд, отворачивается и подходит к кофемашине. Снова берет в руки инструкцию, нажимает череду кнопок, и раздается долгожданное гудение: в чашки льется ароматная кофейная жижа. Трубецкой берет в руки две маленькие чашечки с кофе по-османски, и одну протягивает мне.