– Мама, а Юри теперь замужем? – решил я сменить тему, которая тревожила меня не меньше, чем местонахождение моего телефона.

Мама явно смутилась и непроизвольно прикрыла рот ладонью, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Сынок, с Юри немного некрасиво получилось, – сказала она с печалью в голосе. – Увидев тебя, изуродованного, она так рыдала… Но понимаешь, она потеряла надежду на твое выздоровление. Поэтому ее родители разорвали помолвку. Юри заключила брак с другим. Прошу, не злись на нее, – взмолилась мама. – Ей тридцать четыре, она и ее супруг не хотели откладывать свадьбу. Кстати, они ждут первенца.

– Ясно, без проблем, – выдохнул я с облегчением, услышав последнюю новость.

На самом деле я очень порадовался за Юри, наши отношения должны были закончиться именно так.

– Мама, а где мой телефон? – Вопрос интересовал меня с первого дня, как я очнулся.

Мне нужно связаться с Айуми, и… я не представлял, каким образом. За полгода могло произойти что угодно. Не уверен, что она находилась здесь, в Осаке.

– Твой телефон пропал, поэтому с нами сначала никто не мог связаться. Тебя опознали по водительским правам. Только спустя шесть часов, как ты попал в больницу, мы обо всем узнали. Думаю, мобильный вылетел из машины.

– Меня больше никто не навещал? – прямо спросил я, стараясь не упустить выражение маминого лица.

Она не умела обманывать.

– Да, приходила какая-то девушка, но отец ее не пустил. Она плакала, просилась к тебе, но отец был непреклонен. А больше я ее не видела.

В груди неприятно закололо, я почувствовал, как пульс учащается от злости. Даже на смертном одре отец не изменится.

– Мне нужно идти, – решительно сказал я маме, выдирая из себя все капельные трубки, которые требовались для моего восстановления.

Она перепугалась не на шутку и просила меня успокоиться. Но оставаться в больнице я уже не мог.

Заложник времени, заложник принципов, заложник отца.

Проснувшись, щурясь от солнца, пробивающего насквозь реденькую занавеску на окне, я услышала легкий стук в дверь. Старые часы на прикроватном столике показывали почти шесть утра.

– Кого могло занести в такую рань? – пробормотала я, наскоро надевая тонкий халат на пижаму.

Тапочки найти не удалось, кто-то продолжал настойчиво колотить по деревянному полотну, поэтому я прошлепала голыми ступнями по кое-где прогнившему полу и поспешила отпереть дверь.

На пороге стоял Виктор в клетчатой рубашке и джинсах. Парень держал в руке ведро с коричневой краской, которая напоминала засохшую кровь.

– Какой жаворонок поднял тебя спозаранку? И что это за вонючая краска? – спросила я, чувствуя облегчение при виде давнего знакомого.

В здешних домах не было камер наблюдения или привычного дверного глазка, а непрошеные гости могли нагрянуть в любой момент.

– Ты же сказала, что собираешься забор покрасить, вот я и посмотрел, что у меня в сарае было. Зачем добру пропадать, если тебе нужно? – по-доброму ответил Виктор, широко улыбаясь.

– Цвет, конечно, так себе, – засомневалась я. – Давай тогда начнем с заднего двора, если краска будет хорошо смотреться на солнце, то так уж и быть. Спасибо, – добавила я, переминаясь с ноги на ногу и ежась от утреннего холодка. – Может, ты чаю хочешь? Правда, я привыкла пить чай матча. Ну… знаешь, зеленый такой, японский. Он еще…

Но не успела я договорить, как Виктор меня перебил:

– Еще бы! У нас на острове матча в каждом сельском магазине, тут японские товары не редкость. Но спасибо. Я сейчас начну красить, а ты приходи, как готова будешь. – И парень направился на задний двор.

А помощь мне действительно не помешает. На ремонт я тратила большую часть заработанных онлайн-преподаванием денег, а к зиме надо было еще успеть утеплить дом и залатать все дыры, если я не хотела замерзнуть насмерть.

Виктор был интересным человеком, и мы всегда ладили. Мне было его жаль: удача повернулась к нему спиной и сейчас он вынужден проводить лучшие годы в глуши.

Два неудачника нашли друг друга, но теперь нам хотя бы не так скучно коротать время.

Позавтракать я решила попозже, чтобы не заставлять Виктора ждать. Переодевшись в отцовские старые вещи, которые были непригодны для любого другого случая, я вышла на улицу. У нижних холмов клубился туман, отползающий все дальше, он растворялся в зелени, блестящей от росы.

Контраст с Токио был огромным, сначала мне было непривычно снова окунуться в неторопливую жизнь, бродить по окрестностям и слушать пение птиц.

Виктор уже активно красил забор. В нос ударил резкий запах растворителя.

Заметив мое сконфуженное лицо, он приблизился ко мне.

– Я сам доделаю, осталось всего ничего, – сказал он, махнув на оставшуюся часть забора.

– Нет-нет, какая я тогда хозяйка, давай сюда вторую кисточку… – возразила я, ища ее глазами, чтобы опередить Виктора.

Но он лишь пожал плечами, и мы вместе принялись за работу.

Соскребая облупившуюся краску и окуная в ведро кисть, я будто получала обновленную и свежую версию старой жизни. Все становилось на свои места, и я постепенно ощутила покой.

Каждый день отличался от предыдущего лишь разнообразием и обилием работы. Мне даже казалось, что я счастлива. Значит, для этого не нужно объездить весь мир, достаточно оглядеться по сторонам.

– Какие у тебя планы? – внезапно прервал мои размышления Виктор, проводя кистью вверх и вниз.

– Просто жить, – легко сказала я и повторила: – Просто жить.

– Что, совсем планов нет? – переспросил он с напором, явно удивленный моим ответом.

– Хочу жить одним днем, – уточнила я. – Я разучилась мечтать и строить планы.

– Так не бывает, брось. Вы, девочки, всегда мечтаете о принце на белом коне… ну или что-то вроде того. Я вот не принц, коня тоже нет, поэтому один. А ты почему крест на себе ставишь? Такая красивая и такая… депрессивная? – Он задумался, выгнув бровь.

Телефон в кармане куртки внезапно завибрировал, отвлекая меня от работы. В России мне никто не звонил, разве что изредка мамина тетка из Хабаровска, которую я до сих пор не могла навестить.

На экране появилось знакомое фото Лилиан и Макото, сделанное в совместном путешествии по Испании. Я нажала на кнопку, чтобы включить видео.

– Как поживает наша подруга-отшельница? – громко спросила Лили.

Макото был рядом с ней.

– Привет! – сразу же помахала я обоим. – Уже выбрали церковь для венчания?

– Бла-бла-бла, – засмеялся Макото, крепко целуя Лилиан в щеку. – Мы не торопимся, любимая, правда?

Они наконец-то поддались притяжению и познали взаимную любовь, как им и было предначертано. Видимо, мой отъезд сблизил молодых людей, теперь их было не оторвать друг от друга. Хоть кто-то обрел реальное счастье после моего бегства из Японии.

– А что за пикантный мужчина позади? Айуми-тян, вы скрываете что-то от друзей? – заговорщицким голосом зашептала Лилиан и кивнула.

– Это всего лишь сосед, – глухо отозвалась я, надеясь, что Виктор никогда не учил японский и не понимает содержания нашей беседы. – Забор помогает красить.

– Обычно порнофильмы с этого и начинаются, – не остался в долгу Макото, но затем его лицо приняло серьезное выражение. – Такуми очнулся.

– Правда? – практически прокричала я, чувствуя, как колени подогнулись, словно их магнитом тянуло к земле.

– Я подробностей не знаю, случайно услышал, – важно подчеркнул он.

Я была готова прыгать и вопить от радости. Долгие месяцы неведения мучили меня. Поначалу даже казалось, что я упала в пропасть, из которой мне уже не выбраться. Ито-сан проявил жестокость, не допуская меня в палату, где лежал Такуми. Когда однажды я вернулась в окия из больницы после очередной попытки прорваться к Такуми, то обнаружила, что мои вещи собраны.

Меня рассчитали, я была вынуждена уйти, но не теряла надежды, которая все же покинула меня, когда я получила по почте предупредительное письмо с доказательствами махинаций Сэкигути-сана с документами.