Сейчас мне действительно казалось, что я прожила две жизни. Старая осталась в России, где под руинами прошлого в сырой земле лежали мои мама и папа. А новая только начиналась в компании мужчины, который однажды потерял меня, а теперь отчаянно пытался удержать. Я не могла отвергнуть предложение Такуми.

И, раскрыв красный зонт с птицами, я приготовилась насладиться самым лучшим днем в новой жизни.

Камера любила лицо Айуми на все сто процентов. Какую бы позу ни принимала девушка, какую бы эмоцию ни выражала – фотографии получались исключительно удачными. Мне же оставалось завидовать, с какой легкостью она входила в разные образы. Я лишь старался выглядеть максимально презентабельно рядом с Айуми.

Я никогда не считал себя особо привлекательным, хотя девушки утверждали обратное. У меня до сих пор был детский комплекс, поскольку в младшей школе одноклассница заявила, что у меня некрасивый нос. И теперь каждое утро, стоя в ванной комнате перед зеркалом, я стараюсь убедить себя, что нос не такой и страшный, а уж потом начинаю умываться.

Фотограф был настоящим профи. Мы и раньше сотрудничали. Иногда он приезжал в окия или в чайный домик, чтобы сделать снимки для местных газет и зафиксировать самые приятные моменты проводимых вечеров.

Идея, связанная с фотосессией, возникла в моей голове сразу же после того, как я вернул спрятанную одежду Айуми в бане. Мне хотелось иметь хоть какую-то частичку этой женщины даже на расстоянии. Кто знает, вдруг она снова убежит и исчезнет с горизонта?

– А теперь пусть Такуми-сан сядет на плетеный стул, а наша Айуми-сан расположится позади него – возле дерева, – фотограф периодически раздавал указания. – Пожалуйста, поднимите зонт чуть выше. Вот так. Отличный кадр получится!

– Когда фотографии будут готовы? – поинтересовался я, ощущая присутствие Айуми рядом с собой.

– Через недельку или попозже можно будет вам отправить. Вы не переживайте, сделаю вовремя.

Удовлетворенно кивнув, я перевел взгляд на Айуми. Голубые глаза стали лазурными, лицо, освещенное солнечными лучами, было милым и невинным. Белила, которыми красятся гейши, были мне не по душе, однако к образу Айуми я уже начал привыкать.

– Тебе понравилось? – спросил я, крепко сжимая ее руку, пока фотограф активно щелкал затвором.

– Да, – с долей покорности ответила Айуми.

– Я сейчас спрашиваю тебя не как человек, которого ты заставила заплатить за свидание, а как парень, который как-то раз дотащил тебя до кровати, когда ты сильно напилась, причем похуже, чем мужик на пивном фестивале.

Фотограф замер, похоже, услышав мои слова, и приподнял бровь. К счастью, у него хватило такта отойти подальше, чтобы не быть невольным свидетелем интимного разговора.

Айуми выдавила тихий смешок.

– Мне действительно все понравилось, правда, – сказала она, не отводя взгляда, но я чувствовал, что она смущена.

– Могу ли я продолжать держать тебя за руку? – прошептал я, надеясь получить положительный ответ.

Айуми кивнула, но мне было мало. Наполненный внезапным весельем, я подхватил ее на руки и закружил, подбирая подол кимоно.

– Пусти, у меня сейчас в глазах задвоится! – закричала она, но меня было не остановить.

Фотограф сначала не понял причину возгласа Айуми, но быстро смекнул, что к чему, и принялся вновь энергично щелкать затвором. Думаю, именно эти фотографии смогут передать истинные эмоции, в отличие от застывших поз, которые мы принимали еще некоторое время назад. Айуми смеялась безо всякого стеснения, робость и сдержанность пропали.

Вот она, настоящая Айуми, не обремененная обязанностями или проявлениями чужой воли.

Лишь когда я подустал, я опустил девушку на землю.

Солнце двигалось по небу по своей неизменной траектории, прячась за облаками, и парк уже не озаряли яркие лучи. Стало прохладно, от деревьев с нависающими ветвями протянулись длинные тени. Вдалеке прогремел гром.

Поблагодарив фотографа за отличную работу, мы с Айуми отправились в беседку около озера, чтобы еще немного побыть наедине.

– Подождем здесь моего водителя, – сказал я, отряхивая листья со скамьи. – Потом доставим тебя в окия.

Айуми присела, сохраняя идеальную осанку, и раскрыла огромный веер, обмахивая чуть вспотевшее лицо.

– Айуми, ты же знаешь, что можешь выйти из бизнеса?

– Только если решусь на замужество, Такуми-сан, – невозмутимо ответила она с холодной отстраненностью, словно сегодняшнего дня и не было в нашей жизни.

– Я понимаю твои страхи и всецело их разделяю. Если ты не доверяешь мне, я могу положить на твой счет столько денег, сколько ты попросишь. Ведь тебя держит в окия исключительно финансовая сторона?

– И да и нет, – задумчиво проговорила она, избегая моего взгляда. – У меня есть мечта, которую я хочу осуществить сама. Поэтому мне надо делать сбережения, а работа гейши мне даже нравится.

Этот факт стал для меня чем-то новым, но следующая фраза Айуми была подобна удару ножом:

– Думаю, у нас нет будущего. Я не стану камнем преткновения между тобой и семьей. Ты не представляешь, насколько больно потерять близких. Мы дорожим родными больше всего на свете. Я лишь могу предложить тебе встречи в чайном домике. Ты будешь общаться со мной как с гейшей, но на равных условиях с остальными клиентами.

– Что? – отшатнулся я. – Тогда зачем ты согласилась на сегодняшнее свидание?

– Я… не знаю, – неразборчиво пробормотала она и принялась теребить краешек кимоно. – Я не хочу быть обманутой, а иллюзия все равно рано или поздно рассеется, и я останусь одна. Твой отец намекнул, что он скорее продаст меня клиенту в качестве любовницы, чем захочет видеть рядом с тобой.

– Ты о чем сейчас? – озадачился я смыслом ее слов. – Гейши не спят с клиентами.

– Да, но, если тебе действительно хочется быть в курсе того, до какой степени твой отец ненавидит меня, я могу рассказать.

Поездка домой оказалась менее приятной, чем я рассчитывал. Рассказ Айуми о домогательствах со стороны клиента встревожил меня не на шутку, а сам факт того, что отец манипулирует Айуми, побудил к решительным действиям. Проблема была предельна ясна.

Став гейшей, Айуми не захотела покидать бизнес не только из-за финансовой стороны дела, но еще из-за обещания, данного моему отцу, не связываться со мной.

Шантажируя профессором, отец взял полный контроль над нашими жизнями. И для чего? Чтобы все ему подчинялись?

Мама выглянула в окно, заметила, что я в саду, и выбежала мне навстречу. Я приехал еще накануне, но поговорить как следует не получилось из-за спонтанной идеи провести день с Айуми.

Спустившись с крыльца, мама, как всегда одетая с иголочки, радостно защебетала:

– Снова покидаешь родной дом или, может, наконец-то с матерью посидишь? Кстати, а где Юри? В последнее время она почему-то не звонит. Поругались?

Тепло в материнском голосе растрогало меня, но я знал, что скоро предстоит разговор с отцом, который заморозит все добрые чувства по отношению к родителю.

– Мама, – успокаивающе начал я. – Юри обязательно тебе позвонит, но мне необходимо увидеться с папой.

– Он в кабинете, – беспечно отмахнулась она, поправляя складки длинной светлой юбки. – Торчит там целый день, даже не обедал. Может, у тебя получится вытащить отца наружу, пусть он подышит свежим воздухом!

Легкий ветерок колыхал белоснежные кухонные занавески, украшавшие широкие окна, словно приглашая войти в дом. Но ветерок, взвихривший пыль у моих ног, не предвещал ничего хорошего и наполнял тревогой.

Выслушав маму, я поднялся на верхний этаж, где располагался просторный угловой кабинет, оформленный в европейском стиле. Иногда мне казалось, что у отца есть знакомые во всем мире. Думаю, главное папино оружие – умение маскироваться и общаться с любым человеком так, что тот ничего не заподозрит и почувствует себя в привычной обстановке.