– На желания? – спросил он как ни в чем не бывало.

Я испытала облегчение и порадовалась, что ситуация нормализовалась.

– Можно, только без поцелуев и прочих дел.

– Каких дел? – загадочно улыбнулся он, подавая мне руку, чтобы перепрыгнуть через стремительный ручей.

Я показала ему язык, ни на секунду не сомневаясь, что парень и так все понял.

Рука Виктора была широкой и огрубевшей из-за работы по дому, моя маленькая ладошка буквально утопала в ней.

Еще в детстве я знала, что он вырастет толковым парнем и непьющим, как и многие наши одноклассники. И не ошиблась. Он не слишком сильно изменился: такой же аккуратный, учтивый, смешной, разве что морщинок у глаз прибавилось. С ним было легко, а с момента нашей первой встречи он ни разу меня не подвел.

– Давай начнем с меня, – заявила я, решив продолжить веселье. – В детстве у меня был рыжий кот по имени Хами.

– Чушь! – выпалил он, и я наконец заметила, что мы до сих пор не разомкнули рук. – У твоей мамы была на них аллергия. Я помню, тетя Нюра делала ей укол после приступа из-за шерсти соседского кота.

– О-о-о! – восхитилась я памятью Виктора. – Это был вопрос с подвохом, но ты не наступил на мину, – громко добавила я, высвободив руку и спрятав ее в широкий карман ромашкового платья.

Виктор ненадолго остановился, чтобы завязать шнурок на ботинке.

– Теперь я. Хм… – задумался он. – Я никогда не выезжал за границу.

– Возможно, так и есть, – сказала я.

Мы уже вышли из леса и теперь пересекали поле диких ромашек. Виктор не удержался и сорвал мне одну.

– Это правда, – согласился он. – Давай пару цветов вплетем тебе в косу, будет красиво.

Невероятная беспечность Виктора, равно как и его голос, подействовали на меня магическим образом, и я разрешила. Парень обладал удивительным жизнелюбием, и это качество я была бы не прочь от него перенять.

Виктор осторожно вплел пять крупных белоснежных ромашек в мою косу, и я почувствовала, что она стала еще более увесистой.

– Я не был за границей. Да и зачем? Что может заменить место, где ты родился? – задал он вопрос, прислушиваясь к стрекоту кузнечиков. – Я хоть и неудачник, но зато счастливый неудачник. Такое, кстати, тоже бывает, – подчеркнул он. – Вот я каждый месяц два раза прилетаю во Владивосток в рабочий офис. Пыль, шум, повсюду автомобили, это еще не считая иностранцев, которых полно в прибрежном городе. Ни покоя, ни свободы, Владивосток никогда не спит. Ну нет, я лучше здесь посижу и звезды в небе посчитаю на стоге сена.

– Ты прав, теперь я тоже поняла, что никуда не хочу уезжать. У меня есть дом, работа и старые друзья.

Мы неторопливо шагали по душистому полю, и я уже заметила наши слегка ржавые велосипеды.

– Я работала гейшей.

Виктор криво усмехнулся, но именно на это я и рассчитывала, чтобы выиграть желание.

– Неправда, – сразу же сказал парень. – Ты зубрила, говоришь по-японски, из хорошей семьи, сомневаюсь, что тебя могло занести в эту сферу.

– В какую такую сферу? – возмутилась я, а глаза Виктора увеличились до размера пятирублевой монеты.

– Ты что… это делала?

– Брось, гейши – не проститутки, и да, ты проиграл мне желание. А теперь я запрыгну к тебе на спину, и ты потащишь меня со склона. Молча! – рявкнула я, опасаясь, что он может неправильно все понять.

Виктор кивнул, но от меня не укрылось, что он ухмыляется во весь рот. Придется пригласить парня вечером в гости и кое-что ему показать, чтобы дурные мысли не посещали его перед сном, наводняя голову стереотипами о старинном женском ремесле.

Последние солнечные лучи спрятались за горизонт мгновение назад, и поселок словно переоделся в наряд из фонарных огней. Я вышла на веранду, где царила вечерняя прохлада. Под ногами крутился котенок, еще несколько часов назад внезапно запищавший у окна. Я налила ему молока, и теперь он, похоже, решил никуда не уходить.

Старое кресло было очень удобным, хотя обивку до дыр проела моль, но предмет мебели вполне соответствовал деревенскому быту. Здесь действовали особые правила простоты: выделяться и изысканно одеваться – значит, быть чужим.

Над забором показалась голова Виктора в фуражке, а потом я услышала скрип калитки.

Первым встречать гостя бросился мой новый пушистый друг.

– Ая, ты завела кота? Красавец, – вместо приветствия сказал парень, прижимая котенка к груди. – Вот, возьми, чтобы скучно не было, – протянул он мне бутылку вина.

– Нет-нет, – категорически замотала головой я. – Только чай, никакого алкоголя. Я лучше бутылочку приберегу для друзей из Испании.

– И они смогут добраться до нашей глуши? – уточнил Виктор, усаживаясь в другое кресло, которое выглядело более опрятным, чем остальная мебель в доме. – Я давно хотел спросить, а что у тебя вон там стоит? – Он махнул в сторону окна, за которым виднелся алтарь камидана.

– Семейный алтарь, мы поклоняемся предкам и духам ками, – объяснила я. – Как раз следующий взнос из зарплаты потрачу, чтобы привести его в порядок.

– А я и не помню, когда в последний раз в церкви был, мама все просит, чтобы я свечку за отца поставил, но руки не доходят. Нужно в соседний поселок ехать, – посетовал Виктор, вытащил из кармана длинную соломинку и сунул в рот.

Я снова почувствовала тепло и спокойствие, исходящие от парня. Даже котенок примостился у его ног. Мне нравились простота и открытость Виктора, казалось, ему нечего скрывать, однако таилось в нем и что-то недоступное.

Решив долго не засматриваться на Виктора, я собралась принести то, ради чего и пригласила его в гости. Но сперва заварила чай матча. Когда парень сделал глоток, его лицо стало ровно такого же цвета, как и зеленый чай.

– Ну и дрянь ты пьешь, – закашлялся Виктор, а я засмеялась и быстро убрала кружки со стола.

– Дрянь как раз пьешь ты, со своими одноразовыми чайными пакетиками. Мусор, тьфу! – ругалась я. – Помнится, ты не верил, что я работала гейшей, вот тебе доказательства.

Я положила на стол конверт с фотографиями, распечатанными еще в Осаке.

Конверт я вскрыла только сегодня. В нем лежали снимки, сделанные на совместной фотосессии с Такуми.

Накануне отъезда из Японии я взяла лишь этот конверт, чтобы сохранить воспоминания о том, что когда-то действительно была гейшей в красивом кимоно. Само же киномо, заколки, прочие аксессуары и книги так и не покинули стены окия.

Так или иначе, фотографии были единственным свидетельством того, что я жила в Осаке, все остальное я решила оставить там, включая и надежду.

– Вау, – пробормотал Виктор, перебирая фото по очереди. – Тебе не было жарко? – поинтересовался он.

– Я всегда предпочитаю прятаться в тени, если солнце сильно печет.

– Расскажи тогда подробности, – заявил он. – Вдруг я тоже когда-нибудь смогу позволить себе иметь такую белокожую подругу-аристократку.

– Гейши – самые обычные девушки, но расцветаем мы лишь тогда, когда посвящаем себя сакральному искусству. Но давай лучше углубимся в историю, раз ты хочешь просветиться, – подколола я его и с шутливым упреком посмотрела на парня.

Надо сказать, Виктор и в школе был не самым выдающимся учеником.

– Но сперва доиграем в игру, – предложил он, смахивая приставучего комара с плеча. Другого он убил пять минут назад и уже успел испачкать белоснежную рубашку кровью, а сейчас не хотел рисковать. – Ты мне нравишься. Правда или вымысел?

Спустя почти месяц я наконец-то дождалась почтовой посылки. Я заказывала скатерть с узором как на павлопосадском платке. Меня терзали смутные сомнения, подойдет ли она к интерьеру дома. Но, раскрыв пузырчатую упаковку, я поняла: товар точь-в точь как на картинке и, конечно же, это то, что нужно.

Ремонт продолжался, сжирая все заработанные деньги. За прошедшие месяцы я успела обновить кухню, к примеру, приобрела стол и стулья современного дизайна, а старые отдала Виктору для растопки бани.