Было заключено столько сделок, что тикеры в брокерских конторах не поспевали за торгами и продолжали стрекотать всю ночь.

В полдень „черного четверга“ Ричард Уитни, брокер биржевого зала у Морганов, сбился с ног, размещая предложения о покупке акций от имени консорциума банкиров, возглавляемого JP Morgan and Co. Организованная поддержка была частью мифологии „бычьего“ рынка. Если рынок упадет, крупные операторы, конечно, вступят в игру – поэтому рынок никогда не может упасть. Теперь консорциум, располагавший 240 млн дол., был прописан в качестве лекарства от паники на рынке. При закрытии в тот день оказалось, что из рук в руки перешло рекордное количество акций (12 894 650) и было заключено столько сделок, что тикеры в брокерских конторах не поспевали за торгами и продолжали стрекотать всю ночь.

Однако и „черный четверг“ еще далеко не стал концом этой аферы. В следующий понедельник индекс Times упал на 49 пунктов, акции US Steel потеряли 18 пунктов, а General Electric – 48. Во вторник была еще одна колоссальная распродажа: „В торговом зале царил хаос. Несмотря на сбой в системе связи, приказы покупать и продавать (в основном, продавать) поступали быстрее, чем их кто-либо был в состоянии обработать“[153]. Установили новый рекорд объема торгов – 16 410 030 акций, и индекс Times упал на 43 пункта.

Джон Д. Рокфеллер, напуганный оператор рынка Джон Раскоб и президент Гувер – все они выступили с десятками успокаивающих заявлений и речей, но рынок так и не оправился от шока. Акции US Steel 5 ноября упали со 181 до 165, а индекс Times – на 37 пунктов. К 13 ноября он понизился до 224, что составляло меньше половины от его рекордного уровня в 452. Рынок достиг дна 8 июля 1932 г. при 58, когда акции US Steel шли по 22, Montgomery Ward – по 4 и Goldman Sachs Trading Corporation – по 1,75. В это время заводы US Steel работали при 12-процентной загрузке, и производство чугуна упало до самого низкого уровня с 1896 г.

Традиционно вину за экономическую катастрофу, которая продолжалась в США с 1929 г. до середины 30‑х гг., возлагают исключительно на тех, кто отвечал за разработку финансовой политики. Однако более поздние исследования обращают внимание на динамику промышленного производства, которое перед Великим крахом быстро падало и продолжало сокращаться и после него. Индекс промышленного производства в октябре составлял 117 против 126 за несколько месяцев до этого. Производство автомобилей в США упало с 660 000 штук в марте 1929 г. до 440 000 в августе и 92 500 в декабре[154].

Состоялись сенатские слушания и заседания комиссий по расследованию. Покатились головы (в частности, Ричарда Уитни), и было принято новое законодательство. Банковский закон Гласса – Стигалла (Glass – Steagall Banking Act) отделил брокерскую деятельность от банковской. В 30‑е гг. по распоряжению руководства Федеральной резервной системы маржа была зафиксирована на уровне 50 %. Но это требование фактически ускорило развитие фьючерсных рынков, поскольку оно применялось только к отдельным ценным бумагам. Купив фьючерсный контракт на S&P 500 в Чикаго с 10-процентной маржой, вы можете, по существу, получить доступ к лежащим в его основе акциям, сделав первый взнос всего в 10 %. Позже число сделок с маржой снова резко увеличилось, хотя интересно отметить, что после катастрофы 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке несколько стран решили запретить короткую продажу акций (т. е. продажу акций, которых у вас еще нет).

До 1987 г. американский фондовый рынок в течение пяти лет был «бычьим». Оживление на рынках продолжалось всю весну и лето, поскольку большие заявки на покупку финансировались за счет кредита, и акции наводнили Лондон и Нью-Йорк. Дивидендная доходность акций упала до 2,5 % в Нью-Йорке, коэффициенты цена/прибыль увеличились в 22 раза. Однако в конце лета процентные ставки в Великобритании, как и в Нью-Йорке, начали повышаться. Американский рынок достиг максимума в августе, покачнулся в сентябре и стал все больше слабеть в октябре. Накануне краха изменчивость акций существенно возросла. С 14 по 16 октября 1987 г. отмечался самый большой трехдневный процент падения индекса S&P 500 с 1940 г.

Паника началась даже раньше понедельника 19 октября.

Паника началась даже раньше понедельника 19 октября. В США за выходные образовался «навес» из приказов продавать. Вечером в четверг 15 октября 1987 г. на Лондон и Юг Англии налетела сильнейшая буря из всех, которые только могут припомнить старожилы. Индекс FTSE 100 составлял 2322. Мало кто из брокеров и дилеров смог выйти на работу на следующий день, и сбои в системе привел к тому, что значение индекса вообще невозможно было рассчитать. В Нью-Йорке в пятницу индекс Доу – Джонса упал на 108 пунктов, примерно на 5 %, до 2246. Вызывали тревогу и рост базисной ставки с 8,75 до 9,75 %, и неважные показатели торговли.

В Лондоне в воскресных газетах только и говорилось, что о грядущем спаде и вероятной реакции местного рынка на большое падение на Уолл-стрит в пятницу. При открытии рынка акции немедленно упали до рекордно низкого уровня и не поднялись и после победа, когда открылся рынок в Нью-Йорке. Вместо этого стало очевидным, что губительное падение индекса Доу – Джонса на 500 пунктов сказывается и на фьючерсном рынке. При открытии биржи в Нью-Йорке торги по примерно 10 % акций оказались невозможными.

При открытии биржи в Нью-Йорке торги по примерно 10 % акций оказались невозможными.

К полудню понедельника 19 октября 1987 г. промышленный индекс Доу – Джонса понизился на 100 пунктов, а в последний час – еще на 300 пунктов. При закрытии индекс Доу – Джонса упал на 508 пунктов, или на 23 %. В Лондоне индекс FTSE 100 упал на 10,7 %. Объем торгов на американском рынке был в четыре раза больше среднего (из рук в руки, главным образом в руки маркет-мейкеров[155], перешло акций на 21 млрд дол.). Американский фьючерсный индекс упал на 29 % при объеме торгов 20 млрд дол., поскольку инвесторы решили, что легче получить деньги на фьючерсном рынке, чем за счет обычных сделок.

На следующий день индекс FTSE упал еще на 10 %, т. е. за два торговых дня – на 22,4 %. Курс акций BP, которая тогда как раз столкнулась с проблемой приватизации, снизился с 3,50 до 2,80 ф. ст. Многие мелкие и спекулятивные ценные бумаги потеряли более половины своей стоимости. Но это был далеко еще не конец всех несчастий, поскольку после недельной задержки на 41 % упал индекс Hang Seng[156]. Затем индекс FTSE к 19 ноября дошел до 1565,2, что означало его общее падение с 16 октября на 32 %.

В день краха трейдинг был затруднен и для институциональных, и для частных инвесторов. В ходе торгов на основе компьютерных программ, предназначенных для того, чтобы застраховаться от спада по некоторым крупным портфелям, акции наперебой продавались, что только еще больше способствовало падению цен. Из-за звонков частных инвесторов телефонные линии оказались перегруженными, и в результате системы отказали, при этом распространились слухи, что выведенные из себя брокеры просто не подходят к телефону.

Из-за звонков частных инвесторов телефонные линии оказались перегруженными, и в результате системы отказали, при этом распространились слухи, что выведенные из себя брокеры просто не подходят к телефону.

Официальное объяснение гласило, что крах был вызван институциональными инвесторами, действующими в рамках стратегий компьютерного трейдинга, которые не сумели найти покупателей на большие пакеты акций. Согласно докладу Брейди из президентской рабочей группы хаос 19 октября был результатом «нечувствительной к ценам продажи, автоматической стратегии страхования портфеля, использовавшейся рядом институтов и небольшим числом паевых фондов, отреагировавших на погашения»[157].