Теперь же на колене огромная дырища.
А обещали, что они не рвутся.
Боже, какая глупость в голове крутится.
— Ты давно отключилась? — взволнованно уточняет Рома. — Точно, не помнишь. Совсем ничего?
— Ну, размыто, — я отворачиваюсь, склонив голову. — Ну, вряд ли что-то важное забыла?
— Какая разница, что именно! У тебя провал в памяти. Так, я пошёл к заведующему. Найду, кто тебя прямо сейчас осмотрит.
— Не стоит. Правда. Меня скоро должны принять.
— Если скоро — не сейчас, то это меня не устраивает.
Рома подрывается, хочет направиться вглубь здания. Я ловлю его за руку, тяну обратно. От секундного прикосновения кожу обжигает.
Я растираю запястье, рука ноет. Хорошо хоть на левую упала, не так страшно. Справлюсь с делами и одной рукой.
— Всё нормально, — вздыхаю, прикрывая глаза. — Я…
— Юльк, ты что, боишься? С каких пор тебя больницы пугают?
— Ну… Не боюсь. Но не хочу одна оставаться. Можешь посидеть со мной недолго?
— Если через пять минут тебя не примут, то идём разбираться.
— Хорошо.
Я соглашаюсь, слабо улыбаюсь. Эта забота приятна. Хотя не должна радовать, на самом деле.
Я грохнулась. Мне больно. А получаю капельку удовольствия от того, что Рома суетится вокруг. Переживает.
Муж падает обратно на лавочку, прижимается своим бедром к моему. Всем видом показывает недовольство.
Рома не любит ждать. Ещё больше не любит, когда не может что-то самостоятельно решить.
Я видела это ещё раньше, да. Как муж стремился достигать новых высот, открывать перед собой новые двери. Получать всё больше возможностей.
Поддавшись порыву, я тянусь к Роме. Обнимаю его за пояс. А муж напрягается. Ничего не говорит, но смотрит на меня странно.
Тянется ладонью к моему плечу, чуть поглаживает, а после прикосновения резко исчезают. Неожиданно.
Ладно. Будет как будет.
Наплевав на глазеющих пациентов и всё остальное, я чуть запрокидываю голову. Тянусь к его лицу губами.
— Не надо, — вздыхает муж, сжимает мои плечи. Чуть отстраняет. — Не сейчас, Юль. Ладно?
— Почему?
— Потому что мне очень хочется сделать кое-что неправильное. А я пытаюсь удержаться. Не подрывай мою выдержку, ладно?
— Нет. Я не понимаю.
Хмурюсь, растираю поцарапанные ладони. Смотрю на Рому в ожидании ответа. Что он скажет?
Демонстративно складываю руки на груди, поджимаю губы. Любимым жёнам ведь в поцелуях не отказывают.
— Слушай… — муж замолкает, смотрит в потолок. — Не надо. Когда вспомнишь, то будет только хуже.
— А если не вспомню?
— Неважно. Месяц насыщенным, выдался, Юль. Мы разводимся.
— Зачем ты мне это говоришь? — морщусь, пульсирующая боль спускается до виска. — Ты же… Ты со мной расстался?
— Нет, и не хочу расставаться. Но развод по моей вине. Я конкретно облажался, Юль. И вряд ли ты хотела бы со мной обниматься.
— Тогда зачем рассказывать? Вдруг я бы не вспомнила?
— Какая вообще разница? Вспомнила или нет? При чём тут это? Я не собираюсь твоей амнезией пользоваться, чтобы вернуть. Это верх подлости. И вообще… Черт. Несуществующей амнезией, да?
Я мужа знаю хорошо, пусть и не идеально.
И он тоже меня прекрасно знает.
Смотрит так, что у меня внутри всё застывает. Совесть до крови прокусывает сердце, заставляя чувствовать себя сволочью.
— Да? Да. Трындец, — подскакивает на ноги, едва не сбивает парня на костылях. — Юля, ты… Звездец. У тебя что в голове?! Кто так шутит вообще? Ты в своём уме?!
— Нет, — отвечаю честно, стыд топит. — Я хотела…
— Что? Ну что? Реакцию мою проверить? Проверила? Офигенно. Если я с инфарктом слягу — будешь мне мандаринки в больничку таскать? Чем ты думала?
Мне нечего сказать в своё оправдание. Потому что я вообще не думала. Когда Рома примчался, спросил…
Идиотская идея всплыла в голове. Я не успела ничего взвесить, как выпалила про потерю памяти. Слова сами сорвались с языка. А отступать было поздно.
Всю рациональность отключило в желании проверить, как поступит муж. Насколько всё переменилось. Или осталось прежним.
Он ведь врал, изворачивался. Цеплялся за возможность удержать меня и выкрутить всё в свою пользу.
А это — лучшая возможность узнать наверняка.
— Нет, я знаю, что я гандон, — холодно усмехается Рома. — Но, мне кажется, я такого не заслужил. Или заслужил, черт с ним. Я много чего заслужил. Но ты обычно не такая жестокая, Юль. Никогда такой не была.
— Знаю, — прикусив губу, киваю. — Мне жаль. Прости.
— Хотела мне больно сделать? Как-то отомстить за то, как я с тобой поступил? Давай по старинке лучше. Соль в еду, зелёнку в шампунь. Я согласен. Хоть до конца жизни. Просто не так, ладно?
— Зелёнку я не подливала.
— Ну так подливай! Вот это всё, ладно? Без проблем. Но такие шутки… Ни капли не смешно.
— Я знаю. Не смешно. И я не пыталась отомстить. Я не этого хотела.
— А чего? А. Проверить? Насколько я мразь? Воспользуюсь или нет твоим состоянием?
— Да.
А ещё, может, ждала того, что Рома взбесится. Пошлёт меня и улетит прочь, узнав, какой я бываю. Увидит несуществующую тёмную сторону. Возненавидит?
А мне легче будет!
Правда, легче!
Если тоже возненавидит, плюнет на всё. И перестанет незримо следовать за мной. Всё окончательно прекратится между нами.
Уйти от мужа было просто. Никаких сомнений, чёткий план и расчёт. Он мудак и изменщик, таких не прощают.
Но теперь, когда Рома пытается что-то исправить. По-другому себя ведёт, меняется…
Не так просто оставаться холодной. Разобраться во всём. То, как муж себя ведёт, подкупает. И слова правильные говорит, которые я хочу услышать.
А мне нужен был хоть какой-то ориентир. Поступок, а не слова. Он правда так считает?
Он перестаёт любыми способами удерживать меня рядом, уважает мои границы? Или это лишь очередной ход?
Держать мозги включёнными намного сложнее. Рычажок то и дело ломается. Переключается на чувства, которые пока вытравить до конца не получилось.
А всем известно. Мозги и сердце вместе не работают.
— Проверила? — раздражённо фыркает. — И выводы какие?
— Пока не знаю, — я жду, а муж всё не уходит. — Ты можешь ехать, Ром. Всё со мной нормально. Голову не повредила. Осмотрят и отпустят.
— Кажется, ты всё-таки что-то напутала. Я приехал до того, как узнал про твою якобы амнезию. Уезжать будем вместе. Отвезу тебя домой. Если ложью пыталась поскорее от меня избавиться, то не получится.
— Почему?
— Потому что.
Бросает раздражённо, сжимает кулаки до побелевших пальцев. Отворачивается, делает быстрые прерывистые вдохи. Пытается вернуть контроль над эмоциями.
— Я схожу за чем-то холодным, — оповещает вдруг. — Тебе, наверное, надо приложить к ушибу. Раз тут никто не спешит помогать.
— Ром… — зову его, не зная, как ещё извиниться.
— Нормально всё, Юль. Пока прогуляюсь — остыну. Точно сотрясения не чувствуешь?
— Нет. Только ушибы.
— Хорошо.
Стоит мужу уйти, как я прикрываю глаза. Корю себя за несдержанность, за такую жестокую ложь.
Хотела проверить, Юль.
Молодец, получилось.
А дальше-то что?
А по дальнейшим планам пустота. Темнота непроглядная. Потому что я совершенно не понимаю, что происходит. И как мне поступить.
— Вот, — Рома возвращается минут через пятнадцать, протягивает мне лёд в стаканчике, обмотанный салфетками. — Приложи к голове. Вроде сказали, что можно.
Второй такой же стаканчик муж прикладывает к моей руке, едва касается, чтобы не причинить боль.
Как только заметил, что предплечье я тоже стукнула? Я ведь не говорила.
— Где ты так упала? — спрашивает муж. — Вроде возле твоего банка тоже всё чистили и посыпали.
— Я не там была, — Рома напрягается, бросает на меня взгляд. Я не обязана отчитываться, но всё равно объясняю: — Возле остановки, когда уже шла с работы. Там ещё не почистили, скользко. А я ещё спешила, хотела успеть на автобус. Вот и упала.
