Я почувствовал на себе пристальный взгляд директора, но старик сидел очень далеко, и я отвернулся, мысленно оглядывая себя — ничем себя не выдаю? Волосы я проверил еще в коридоре в одной из зеркальных поверхностей. Что еще? Если от моих воздействий нет следов, а я очень надеялся, что нет, то я чист. Не мог же директор почувствовать, что вызвал портал из трактира? Или мог?

У меня было чувство, что я что-то забываю. Что-то очень важное. Что я сделал из того, за что меня можно было бы прищучить? Уж точно не секс с библиотекаршей. За благотворительность не убивают, а с учетом того, что Вельма безвылазно сидит в библиотеке точно в тюрьме, это была точно благотворительность.

Наверное, это Фил Гарр был по-настоящему везучим человеком. Я не припомню такого везения за собой, да и в стрессовых ситуациях я чаще просто паниковал, чем придумывал выход из ситуаций. Но какие-то мои мыслительные способности объединились с личным везением доставшегося мне тела, ничем другим я не могу это объяснить. Потому что до меня дошло, когда ужин почти закончился и директор Папфель поднялся со своего места.

Я как мог быстро укоротил волосы до прежней длины, благо отросли они не слишком сильно, да вернул на лицо все мельчайшие недочеты: пару прыщиков, почти незаметную бородавку, толстоватый нос, недостаточно суровый изгиб челюсти. Я вообще-то не нарцисс и внешность Фила меня вполне устроила, но, разбираясь с новым даром, я не мог не поиграть перед зеркалом, улучшая себя так, чтобы это не слишком было заметно.

Я успел вовремя. Папфель шел именно ко мне. Мелкий родственник быстро сунул булочку в рот целиком и, прошамкав что-то вроде извинений и прощания, выскользнул изо стола вслед за друзьями, оставляя меня наедине с директором. Что же, так даже лучше для всех. И директор не сумеет разглядеть никакие следы воздействия.

Я расслабился.

— Директор, — кивнул ему. — Присоединитесь ко мне за десертом?

Надеюсь, мне удалось завуалированно донести до него мысль «чего тебе надо, старый хрыч». По крайней мере, имел ввиду я именно это.

— С удовольствием, — некромаг расплылся в улыбке так, что мне показалось, будто это меня послали.

Мы ели какие-то пирожные, до того приторные на вкус, что они вязли в зубах и оседали на языке. Всё, больше никаких десертов! Похоже, мы с Филом не любим сладкое. Я молчал, Папфель молчал тоже.

Наверное, это была какая-то проверка, и я должен был запаниковать и выдать себя, но к этому я был готов, поэтому нашел глазами Бестию и его дриаду. Незавидная в общем-то судьба. Всю жизнь бегать от отношений с обычными женщинами и выбирать только из вот таких странных. Интересно, дриада хотя бы мягкая? Ну, где надо. Или она как пиноккио, только надеется стать настоящей девочкой? И какой ей толк от Бестии? Ему понятно какой. А ей? Неужели нелюдям тоже не чужды те же слабости, или она кувыркается с мирром Громом из каких-то своих целей?

Я в общем понял, почему Фил стал главой Тайного дома. Разбираться в хитросплетениях человеческих жизней было донельзя увлекательно, если это не касается твоей собственной жизни.

— Мне показалось, что ты обрел какую-то редкую особенности, миррин Гарр, — прервал мои размышления директор. Всё-таки он не выдержал первым, и я почувствовал мрачное удовлетворение. Так-то, старикан, это не с теми играть, кто вырос под твоим присмотром!

Но вместо улыбки в ответ на его слова я лишь недоуменно поднял бровь.

— Новые дары, — продолжил Папфель, ничуть не смутившись. — Ты умер дважды, миррин. Первый раз ты получил дар убеждения и незамедлительно им воспользовался, едва только оба дара синхронизировались и стали работать как часы. У тебя должен уже был синхронизироваться третий. Так что это? Я следил за временем, оно не менялось. Ты не смог бы удержаться и не подслушать мысли. Или изменить что-то в своей внешности. Это сильнее человека, даже самые умудренные опытом и уверенные в себе не могут удержаться от небольших улучшений. И издалека мне показалось, что ты получил именно этот дар.

— Вам не кажется, директор Папфель, что это было бы слишком круто: получать новый дар каждый раз, когда умираешь? — негромко спросил я и отпил из чашки. Руки не дрожали, но кто бы знал, чего мне это стоило!

Стыдно признаться, но, пока я делал вид, что наслаждаюсь неторопливой беседой и десертом, в голове у меня панически билась глупейшая мысль:

«Лишь бы Папфель не решил проверить, что у меня в штанах! Там я исправлять ничего не стал!»

В общем, спасало меня только то, что могущественный некромант мысли читать не умел. Он еще раз цепко оглядел мое лицо и нехотя отодвинулся.

— Надеюсь, что ты прав, миррин Гарр, — произнес он, прожигая взглядом, который сильно контрастировал с его мягкой улыбкой. — Никто не хочет, чтобы баланс в мире нарушился.

— Оживляя людей, ты его нарушаешь, разве нет? — ох, всё же так хорошо шло, чего мне стоило еще немного помолчать!

Самое обидное, что я понимал — я даже не узнаю, если мои неосторожные слова сделают меня врагом номер один для этого мастодонта. Милые улыбки, завуалированные угрозы — всё это могло быть как нормой его поведения, так и признаком опаснейшей ошибки с моей стороны.

Нет, в школе задерживаться не стоило. На ночь глядя метнуться домой выглядело бы бегством, да и амулет, что то ли должен был ускорить меня, то ли замедлить противника, Бестия мне еще не отдал. А вот утром… Позавтракаю дома. Заодно проверю, как исполняются мои задания. Я прямо предчувствовал, что найду в своем доме Мориса вместе с Эрис!

— Оживленные люди живут или долго, но очень мирно, почти не вмешиваясь в ход бытия, — произнес мягко Папфель. — Растят детей, тихо работают на низких должностях, уезжают из королевства. Или же сгорают быстро, успевая доделать лишь начатое. Мироздание успевает лишь вздрогнуть, как от комариного укуса.

— Ты научился себя утешать, директор, почему же не даете другим воспользоваться этой дорогой, — я знал, что меня несет, поэтому поднялся с места, намереваясь скрыться в выделенных мне комнатах. Пока не наговорил лишнего.

— Именно поэтому я и пытаюсь остановить других, — я услышал это, уже готовый уходить. — Это дорога в никуда, миррин Гарр.

Больше я не слушал. Вежливо поклонившись, я быстрым шагом направился к выходу из столовой, надеясь, что это не выглядит как бегство.

Уже в коридоре меня нагнал Бестия.

— Не ходи один, — легко пожурил он меня. — Мало ли что. Школа безопасна только для детей.

Да уж. Довольно четкая угроза.

— Мирр Гром, — я остановился. — Ты можешь сегодня научить меня заклинанию? Завтра рано утром я вернусь в город.

Бестия недоуменно пожал плечами.

— Почему бы и нет, — он не стал спорить, хотя явно его подмывало спросить, куда делись планы на еще один день. Но у меня сейчас не было сил даже что-то придумывать.

Мы дошли до моих комнат. Как оказалось, Бестия не весь день потратил на свое бревно, и связал мне веревочный браслетик. Вроде фенечек, что были в моем мире у девчонок-подростков. Парни носили их куда реже, но я безропотно надел.

Бестия показал движение руками, и я повторил. Так вот как бывает, если ты используешь магию, выходящую за пределы бытовой и не относящуюся к твоему дару!

У меня ничего не получалось. Простые движения, простое намерение. Но никак.

Словно я пытаюсь зажечь огонь в обычной зажигалке, держа руку под водой. Вроде бы ничего особенного, у другого же горит! Но даже просто щелкать колесиком под водой совсем иначе, чем над ней. И вот я щелкаю, щелкаю, но даже с амулетом на запястье у меня ничего не выходит.

Зато Бестия устал показывать мне просто так и начал показывать на мне. Ощущения… странные. Будто я моргнул и только, но Бестия находится в другом месте и занят чем-то другим. И вот это ощущение, что он замедляет меня настолько, что может сделать что угодно, мотивировала меня продолжать пытаться. Мерзкое чувство беспомощности. Я ощущал его рядом с Эрис, когда очнулся и рассказал про себя, а в ответ получил почти что требование жениться. Да что там «почти», зачем я продолжаю обманывать себя?