– Вы знаете, что у нас происходит?

– Да, я слышал.

– Что конкретно вы слышали?

– На ваше поместье выступили силы Тёмного ярина. Тёмный ярин не упустит случая уничтожить молодого ярина, это давно воспринимается как экзамен на пригодность.

– Как много через это прошли?

– Ну, половина... треть точно.

– Понятно, и вы хотите присоединиться ко мне накануне битвы?

– Если воины Тёмного ярина победят, то убьют вас, других не тронут.

– То есть вы будете в безопасности?

– Нет, конечно, это всё-таки битва, всякое бывает, но риск оправдан.

– Что ж, тогда подойдём к главному – зачем я вам, а вы мне? Учитывая и озвучивая риски и выгоду.

– Я многое знаю и умею. У меня три исследовательских таланта и один артефактный. Вы мне нужны для раскрытия и усиления моих талантов, и... меня направила империя.

– Каким образом происходит усиление?

– Служба ярину подключает к его потоку, талантами можно пользоваться чаще и интенсивнее.

– А без меня?

– Без ярина я библиотекарь, с ярином – учёный.

– Хорошо, почему сейчас?

– Трудности сближают, делают сильнее. Мне есть чем поделиться, и я могу это сделать.

– Чем сейчас?.. Мне нужны авиабомбы.

– Авиабомбы, – произнёс библиотекарь, как будто пробуя слово на вкус.

– То, что я мог бы сбросить с дракона и что бы нанесло урон врагу. Скажем, огнём и землёй.

– Проще кусочками металла. Есть артефакты, гранатами называются. Можно заклинаниями. Есть склянки жидкого огня, при разбивании которых разливается самовозгорающаяся жидкость.

– Чего и сколько можно сделать за, скажем, два дня?

– За два дня ни одной.

– Три?

– Нужна лаборатория, ингредиенты.

– Хорошо, повторю вопрос: чем можете мне быть полезным?

– У меня с собой три свитка искры. Поджечь стог – это, допустим, один свиток молнии. – Гер Арум достал четыре свитка и выложил их на стол. – Что до остального, нужно посмотреть, что есть, что можно сделать.

– Значит, желаете присоединиться?

– Да.

– Погибнуть, но защитить ярина?

– Ну, пожалуй, приложить все возможные усилия, чтобы этого не произошло.

– Хорошо, я принимаю вас. Сразу вопрос. Два. Вы – человек империи или мой? Вот эти... разные расы, малюты, люди – откуда это пошло?

– Я понял вопрос. Отвечаю. Я ваш учёный. Расы... Изначально были только ахиды. Потом случился небесный свет. Свет изменил нас, наделив способностями и талантами. Ахидам он дал таланты к исследованиям, гибкое ловкое тело и мозг. Долгую жизнь и любознательность. Ахиды, выбравшие путь внешней силы, стали людьми, уменьшились ростом и силой. У них таланты, собственно, внешних сил. Люди чересчур положились на внешние силы, сейчас они самые короткоживущие. Ахиды, выбравшие мастерство и безопасность, стали малютами, они ещё ниже, но намного сильнее. Сопротивляемость внешним силам и таланты чувствовать природу. Великаны стали больше и сильнее, практически лишены талантов, наивны, но живут долго и счастливо. Эрины...

– Эрины?

– Вы ещё не встречали эринов? Чаще всего серокожие, с клыками. Но бывают и похожие на другие расы, кроме разве что великанов. Они выбрали путь войны. Ловкие, сильные, быстрые. Таланты внутренних сил.

– Произошли все от ахидов, изменились телесно, и таланты разные.

– В целом так, но отличаются не конкретными талантами, а скорее предрасположенностью.

– Ясно, вопросов стало больше, но сейчас важнее решить вопросы обороны. Ваша задача – исследовать всё, что у нас есть, на предмет применимости в боевых действиях.

– Задачу понял, выполняю.

– Ага, иди.

Странный он, библиотекарь, не от мира сего. Или напротив, именно от сего мира... Размышляя, а скорее наоборот, избегая размышлений, я прошёлся по заставе, заглянул в лагерь, всех проведал, всем не дал ценных указаний. У самого их нет. В общем-то, и спать уже пора – солнце село.

У дверей в мою комнату стоял мальчишка.

– Ты кто?

– Март.

– Вижу, что не Апрель... Что ты тут делаешь?

– Я дежурный посыльный, а Апрель сейчас отдыхает, его смена через два часа.

– Вот как. Оперативно.

– Так точно, мой ярин! – выкрикнул мальчишка, при этом его расслабленная поза сбивала с толку.

– Не кричи, ночью не кричат, говорят тихо, понял?

– Да, а вот здесь, – парень указал на дверь напротив, – размещается наша комната, там всегда дежурная смена, и Апрель там.

– Понял, меня будить... если чего. А ежели ничего, то сам проснусь... И это, иди в свою комнату, не надо здесь стоять. Находиться там, но службу нести.

– Понял вас, мой ярин, – заявил мальчишка и срулил.

Так, а я… а я – спать. День выдался длинным, насыщенным, и мысль у меня крутится, поймать не могу. Наверное, потому что не поужинал... и не обедал, ё-ё... да и не завтракал...

– Эй, Март! – Мальчишка мигом показался в дверях. – Где сейчас перекусить можно?

– Так в таверне наверняка.

– Уф, – вздохнул я. Так просто из таверны не уйдёшь... – Я в таверне... буду.

Ду-у-у-ушм – глухой утробный звук подкинул меня с кровати.

Приснится же такое!

Ду-у-ум…

Нет, не приснилось. Низкий вибрирующий звук, выворачивающий наизнанку, от которого хотелось одновременно и подскочить, и вжаться в кровать.

– Да чтоб вас всех пере... вернуло и подбросило! – ругался я, спускаясь в столовую.

Моя спальня – на четвёртом этаже терема, с окнами во двор. Оттуда, со двора, и разносились звуки. Как выяснилось, труба. Боевой рог. Май – а пост дежурного занял именно Май – разъяснил, что наконец-то привезли боевой рог, сейчас испытывают и настраивают. Всё так, всё так. Испытывают моё терпение и расстраивают моё настроение.

Столовка... зал для приёма пищи – на третьем этаже, что характерно, с окнами во двор.

Ду-у-ум…

Меня уже не выворачивает, я меланхолично пережёвываю кашу, яйца всмятку. Яйца всмятку – это так блюдо называется. Настроение – как варение... варёное. Мало того что не выспался, мало того что вчера в таверне меня не то что не накормили, а, по всей видимости, пытались напоить… Жидкость, что в меня влили... обжигала, била в мозг молотом, заставляя замереть, сбивая дыхание. Всё это удовольствие было без эффекта расслабления и тепла, который вроде как должен быть, а не случился. Тогда мне налили что-то более надёжное. В голове – ясность, во рту – сушняк, и лишь приторный вкус чеснока разбавляет серость утра. А что самое обидное – никого. Никого, на кого бы можно было... поворчать, порычать... высказать своё мнение.

– Май!

– Да, мой ярин!

– Леди Селену ко мне... пригласи.

– Да, мой ярин!

И тишина. Мальчишка убежал, достаточно быстро и достаточно тихо. А Мария Захаровна подошла. Мария Захаровна – чудо-бабушка, божий одуванчик. Старший повар. Делает изумительные омлеты и котлеты. А ещё всегда внимательно смотрит на меня. Что примечательно? Имя, конечно. Она именно Мария, дочь Захара, рода Рос. Ага, Ма Рос, но я зову её Мария Захаровна. Она же мать Фаины, по мужу То – Фа То, бабушка Марта, Апреля и Мая. Собственно и соответственно – Март, А То, Ма То. Март ещё мал для полного имени.

– А можно я вас бабой Машей звать буду? – выслушав семейную историю Марии Захаровны, вдруг спросил я.

– А я, значится, должна буду тебя внучком величать?

– Не должны, но всё время это «ярин» да «ярин»...

– Что ж, внучек, давай уже и на «ты» тогда. Тогда уж хорош, внучек, хмуриться. Хмурь не хмурь, а твои дела только тебе делать.

– Твоя правда, баб Маш, благодарю... вправила мозги.

– Зачем ещё баб Маш нужна, если не вправлять?

– А омлет?

– Ну омлет – это уже талант, специфический такой.

– Талант? Омлет?

– Хм... аха-хах, – рассмеялась баба Маша. – Талант – готовить, чтобы внучкам нравилось.

– Кхм... – раздалось от двери, в зал вошли озадаченные Селена и Май.

– Не знала, что ты внук Ма Рос.