— Стас позвони Насте. Пусть собирается, мы за ней заедем. Ром, держи ключи от моей тачки и поехали, — командовал Демьян.

— Я никуда не поеду. Сам справишься, — отрезал я. Я дергался за Бельчонка, переживал. Но волнение Дёмы меня бесило, а от его решительности так вообще подташнивало. Не хотел смотреть, как брат будет строить героя-спасителя перед Богдановой, в то время как я держать дистанцию.

— Не будь козлом. Ты один не пил, так что можешь сесть за руль. Такси сюда будет добираться час, а потом еще час отсюда. Выходи и заводи мотор. — приказал брат.

Дороги были занесены снегом, поэтому до сорок девятого участка милиции добирались реально почти час. Длительная поездка совсем не успокаивала, а только крепче натягивала нервы и не только мои. Дёма тоже был дерганный, а когда в салон села взвинченная до предела Настя, то подносить его стало еще больше. Мы с братом поменялись местами: сейчас я строил из себя фигуру невозмутимого спокойствия, а старшего — колошматило. И почему я раньше не обратил внимания, что его сдержанность и полный похуизм пропадают, стоит только речи зайти о Богдановой. Ведь его трясло в клубе, когда Бельчонок танцевала с Ренатом, не меньше меня. И это не единственный случай.

— Добрый вечер. Мы насчет Богдановой Екатерины Валерьевны. — отрапортовал Дёма на проходной участка. Дежурный взял трубку и сообщил о нашем визите.

— Кем приходитесь свидетелю? — уточнил дежурный.

— Жених.

Настя ойкнула. Стас толкнул меня в бок, привлекая еще больше внимания к фразе Демьяна. Меня шарахнуло болезненным выстрелом в сердце, ноги подкосились, горло свело спазмом, лишающим способности дышать. Опёрся о стену и прикрыл глаза. Я не удивлен, я расстрелян. Брат не бросает слова на ветер, поэтому его «жених» означало только одно — он будет действовать, моё время вышло.

За проходной показался мужчина в форме и Бельчонок в шлёпках, пижаме и милицейском кителе, накинутом на плечи.

— Настя, какого… Что они все здесь делают? — первое что сказала девчонка с разбитой губой.

— Кто тут жених? Забирайте свою бесстрашную. И следите за ней повнимательнее.

Бельчонок округлила глаза, даже сделала шаг в сторону, когда на нее налетел Дёма. Скинул китель и накинул свою куртку.

— Насть, дай вещи. — отдавал команды брат.

— Где здесь у вас можно переодеться? — обратился к мужчине Демьян.

— Печкин, проводи девушку.

Через несколько минут Богданова вернулась уже в своей одежде. К ее приходу на проходную подтянулись изрядно помятый парень и девушка с пожилым мужчиной.

— Так как у всех нет претензий друг к другу, ставьте подписи и свободны. — сказал тот же мужчина в форме.

Богданова расписалась первой и рванула к выходу, не дожидаясь остальных. Я держался в стороне, в отличии от Демьяна, который следовал за Богдановой по пятам.

— Катюха, ты тут как оказалась? — спросил уже на улице Стас.

— Мусор пошла выносить… — Богданова не договорила так как прыснула смехом, заразив и всех остальных.

Так мы и шли к машине, давясь со смеха.

— Девушка, подождите. — обратился к Бельчонку пожилой мужчина, следом подошла девушка с КПП. — Мы хотели поблагодарить вас за помощь. Возьмите. Здесь немного, но это всё что есть.

Мужчина протянул Богдановой деньги.

— Не нужно. Я не возьму.

Мужчина помялся, но видя непреклонность девушки, деньги убрал.

— Спасибо еще раз вам. Мы всегда говорили племяннице жить с нами, а не в общежитии. А она все отказывается, не хочет стеснять. Родители ее нам поручили. А если бы этот подонок сделал ей что-нибудь, что бы я отцу Назимы сказал. Ой, как вы вовремя появились. Назима еще совсем ребенок. Она как овца в этом большом городе.

— Всё в порядке. И дело совсем не в общежитии. Пьяный нахал мог где угодно встретиться. — добавила Богданова, простилась с парочкой и уселась в машину.

— Стас, сколько время? Мы в общагу опоздали. Надо Маше звонить, может приютит нас. — сказала Настя.

— Поехали к нам. Там Гор и Янчик только вас и дожидаются. — ответил Дема, а потом спросил лично у Бельчонка. — Поедешь?

— Ладно. — согласилась Богданова.

Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида. Сжал руль и как можно равнодушнее посмотрел на ее. Да только нифига не вышла. Бомбило от ее присутствия, от ее взгляда.

Даже на расстоянии, даже через зеркало я ощущал, как она напряжена. Напряжена всем телом. Напряжена из-за меня, из-за моего появления в ее жизни. Бьет мелкой дрожью от гнева. Я неприятен ей. Взгляд, который она бросала на меня, обещал неминуемую смерть в аду. Хотя я не уступал, разил ответным угрожающим прищуром. Мы играли в гляделки, и никто не собирался уступать. Нарушил нашу игру Демьян:

— Дикарка, тебе холодно? Ты дрожишь…

— Нет. Это от переизбытка эмоций.

— Испугалась?

— Не успела. Да и парень трусливым оказался, особенно когда я взяла штакетину от забора.

— Прошлый раз — горлышко от бутылки, сейчас — штакетина. Катюха, ты совершенствуешься в уличных драках прям на глазах. Уже не с голыми руками ходишь на разборки, — отозвался Стас с переднего пассажирского сидения.

— Я пробовала. Только этот псих меня с голыми руками быстро и нежно об мусорный контейнер приложил.

— Я тебе, Богданова, кастет на Новый год подарю.

— Спасибо, Стасик. Вещь нужная. Буду очень рада такому подарку.

— Дикарка, не пугай меня больше так.

Бельчонок ничего не ответила. А я вжал педаль газа. Дёма наступал, оттеснял меня. А самое давящее, угнетающее было даже не это. Я не отталкивал его. Я позволял ему. Невообразимо, но я позволял другому быть рядом с ней. Хотел придушить ее, но не собирался бить морду ему. Меня злило, что она сидела рядом с ним, а не он с ней. Меня подрывало встряхнуть именно ее, когда они смотрели друг на друга. Потому что она не должна, не может обращать внимания на других, когда я рядом.

Обратная дорога до особняка заняла еще больше времени. Бельчонок уснула на плече у Насти. И это меня радовало. Её не тянуло к Демьяну. Мне даже казалось, что напор Дёмы отталкивал ее, пугал.

Показалось… Эта сука хотела его, хотела с ним…

С машины спящую Богданову на руках вынес Дёма, внес в дом и направился наверх на второй этаж. Я шел за ними, чтобы убедиться, что он отнесёт ее к себе в комнату. Но брат, косясь на меня, направлялся в гостевую спальню. Когда открывал дверь, Бельчонок проснулась.

— Разбудил. — прошептал Дема и видя замешательство девчонки, поставил ее на пол. Толкнул дверь и объяснил. — Это гостевая комната. Ты можешь переночевать здесь.

Богданова осмотрелась по сторонам, скользнула взглядом по мне и огрела до потери рассудка, до сердечной комы:

— Дем, я хочу спать с тобой вместе.

Катя

— Ты боишься Ромы? — спросил Демьян, когда мы зашли в его комнату.

— Типа того. У нас не получилось разойтись мирно. Каждая наша встреча равносильна новой нервной встряске. Достало уже. Проще спрятаться, чем попадаться ему на глаза.

— И ты решила спрятаться в моей комнате вместе со мной? — я кивнула. — Поищу второе одеяло.

Дёма улыбался. А мне на удивление было комфортно рядом с ним. Спокойно.

Я была дёрганая, взвинченная последнюю неделю. В универе озиралась по сторонам, лишний раз не высовывала нос на коридор, отсиживалась в аудиториях, уносила ноги сразу после пар. И не только из-за Ветрова младшего. Весь универ гудел о том, что «замухрышка Богданова наскучила плейбою Ромке». Кто-то просто провожал меня жалящим взглядом, кто-то шептался за моей спиной, кто-то язвил прямо в глаза. А самое отвратительное было то, что моё имя полоскали не только вместе с именем Ромы Ветрова, к этой истории приплели и Гордея, и Яна, и конечно же Демьяна. Я была мажорской подстилкой. А друзья, которые поддержали меня, которые не отвернулись от меня после расставания с Ромой, превратились в мерзавцев и извращенцев, пустившим девочку по кругу. Было обидно даже больше за них, чем за себя. Ведь они для меня стали настоящими друзьями. Гордей, Демьян, Ренат отвозили меня на работу, Янчик вечно смешил, подкалывал по-доброму, лишь бы я не грустила. Стас почти каждый день забирал ночью с работы. Я действительно работала почти до полуночи. После конкурса мне предложили поучаствовать в перспективном проекте, который отнимал много времени. Я была этому рада. У меня не оставалось времени на «ванильные сопли» по Ветрову. И вообще я старалась не думать о нем. Сердце щемило, но я игнорировала эту боль. Мозг я загружала по полной, не давала ему возможности воскрешать в памяти события, связанные с Ромой. Тяжелее всего было, когда оставалась одна. Отчаяние, обида накрывали, заставляли снова лить слёзы по тому, кто этого недостоин. По тому, для кого я оказалась «пресной» пустышкой, в то время, когда я считала его частью себя. Поэтому я бежала от себя, от своих мыслей. Надоедала вечерами Насте и Стасу в общаге. Через день напрашивалась на ночёвку к Ивановой. Подруги у меня просто супер. С одной можно было обгадить Ветрова с ног до головы, с другой — погоревать о тяжелой девичьей участи и коварствах любви. А потом как-то неожиданно появился Дёма, с который я вообще забывала о Роме. Мне казалось, что он чувствовал на себе ответственность за поступки младшего брата, поэтому так опекал меня.