Я не плачу, не смеюсь, но внутри меня истерика. Потому что я не понимаю. Не понимаю этой реакции. И если сердце уже ноет. То разум орет, что всё в порядке, что Рома любит меня.
И пока я пытаюсь сообразить. Собрать себя в кучу.
На крик прибегают остальные.
— Ром? — стопорит брата Дема, который наворачивает круги около беседки. — Что?
— Парни, можете начинать снова ржать надо мной. Богданова снова мне яйца прижала. Бельчонок, расскажи всем, как ты в очередной раз поимела меня!
Я молчу. Боясь, что, если начну говорить или хотя бы пошевелюсь, слёзы, которые я так старательно сдерживаю, всё-таки ринутся из глаз. Стаю, не шевелясь, лишь наблюдая за бешенством любимого.
— Янчик, чего тупишь? Поджигай салют! Богданова мне сделала предложение руки и сердца… Твою ж мать…
То, что происходит дальше, повергает меня в панику. Парни прыскают смехом. Ржут так, что я готова вызвать им скорую, а лучше психушку. Слёзы отступают и я злюсь.
— Катюха! Уважуха! Выполнила свой мужской долг! — обсев на траву, всхлипывает от смеха Ильин. — Только надо было меня предупредить. Я ж целый вечер трясусь с этой зажигалкой, чтобы условный знак не пропустить. Бес, ну ты и везунчик…
— Заткнись, Янчик, и иди салют поджигай. Будем праздновать… Дем, а ты что застыл? Цветы тащи. Стасик, за шампанским метнись.
— Бес, не командуй, — надрывает пузо Стас. — Как Катюха скажет, так и будет!
— Ром, а ты мальчика или девочку хочешь? Попроси Катюху, она тебе сделает! Если рулить, так во всём! — добивает меня Ян.
Хватаю коробку с тестом. Выхожу из беседки. Обхожу этих клоунов и несусь к своей машине. Хочу уехать.
— Бельчонок… — Ветров перехватил мою руку.
— Исчезни, Ром.
— Дикарка, ты неправильно всё поняла.
— Дем, убери от меня своего брата, — дергаю руку от Ромы и обхожу Демьяна, перегородившего мне дорогу. — Уйдите оба.
— Дикарка…
— Дем, не нужно. Я сам… — подрывается Ветров младший. — Бельчонок, стоять!
Не собираюсь. Мне сейчас нужно побыть одной. Уехать и прореветься, а потом уже поговорить с Ромой.
— Бельчонок, ты что бешеная? Остановись уже… — догоняет и поворачивает к себе.
А я не могу на него смотреть. В голове, в сердце, в мыслях всё смешалось. Я просто не понимаю совершенно ничего. Мои чувства идут в противоречие с происходящим. Я была уверена, ощущала, что мы хотим и готовы быть семьей, завести детей. Но сейчас… Что это значит? Я не хочу, не могу слышать «нет»… А если это не «нет», то…
— Твою мать! Бельчонок, ты снова ревешь, — вижу его замешательство. Обхватывает меня и притягивает к себе. — Прости, любимая. Перегнул на эмоциях…
А меня прорывает. Реву взахлеб и успокоиться не могу. Рома что-то говорит, а я не слышу. Чувствую его беспокойство, вижу загнанный взгляд и ощущаю нежность, с которой он обнимает меня и гладит по спине. Но совладать со слезами не получается.
И только фейерверк, окрасивший вечернее небо разноцветными красками, приводит меня в сознание. Смотрю на небо и улыбаюсь.
— Хоть для чего он пригодился! — рвано твердит Ветров. — Ну, ты и плакса. Я с тобой с ума сойду, Богданова. Моя жизнь с тобой будет счастливой, но нервной и короткой походу. Ты или своими слезами, или идиотскими предложениями меня в могилу сведешь.
— Это совсем не идиотское предложения, — говорю, хлюпая носом. — Я думала, что ты любишь меня и женишься на мне. А ты…
— Я люблю. И женюсь.
— Тогда почему… — бормочу недоверчиво.
— Сюда иди.
Рома подводит меня к багажнику своей машины.
Тюльпаны!
Много. Очень много.
— Ром?
— Богданова Екатерина Валерьевна вы станете моей женой? — говорит, стоя на одном колене и держа коробку с кольцом в руках.
А во мне столько растерянности. Прям через край…
— Ты тоже сегодня собирался… И салют тоже для этого… И они не расходились, потому что тоже знали и… — киваю в сторону друзей, окружающих нас.
— Тоже, Богданова, тоже… Готовился неделю. Парней два раза собирал, чтобы отрепетировать… Хотел для тебя романтично. Под луной. Со свечами, музыкой, шампанским… Салют этот еще…
— Я вовремя!?! — усмехнулся Ильин.
— Молодец, Янчик. Не подкачал… — ответил Рома.
А у меня к глазам снова подступили слёзы…
— Бельчонок, я хоть что-то хотел сделать красиво. А главное сам… — продолжил Рома. — Но ты ж неугомонная. Ты поцеловала меня первая…
— И не только тебя…
— Дёма, заткнись, если не хочешь Яшину на свадьбе целовать вставными челюстями, — Рома угрожающе зыркнул на старшего брата.
— Ром, просто ты…
— Богданова, ты тоже помолчи и послушай. В общем, мне нужна была хоть одна романтичная история, которую я мог рассказать своим детям. А не то как ты мне отказала… Я хотел быть рыцарем для своей принцессы… Мечтал сделать тебе предложение как в сказке. Но ты…
— Вообще-то ты сказал, что не будешь мне делать предложение, поэтому я решила сама…
— Вот тут поподробнее, — вклинился Ян.
— Катюха, ты только скажи, и мы ему мозги на место поставим, — шагнул в сторону Ромы Гордей. — Дрюкал нас месяцами, расспрашивая что к чему, а сам не собирался предложение делать. Бес, что за новости?
— Да, Бесик, поясни для друзей. Это я дважды этим долбаным салютом пальцы обжог, чтобы ты нашей Катюхе …
— Обсели, парни! — гаркнул Рома. И надвинулся на меня. — А ты иди сюда! Сейчас я покажу тебе и фейерверк, и искры из глаз. А еще научу не лезть вперед своего мужчины.
И вот я уже вниз головой на плече своего парня. А только что меня защищавшие друзья смеются и машут ручками, пока меня тащат в особняк Ветровых.
Минута и мою платье задрано вверх до неприличия. Руки нагло гладят ягодицы, а губы опаляют кожу на шее.
— Бельчонок, скажи «да».
— На что? — стону, чувствую его пальцы под своими трусиками.
— На всё… — и металлический звон пряжки ремня.
— Да. Я хочу тебя… — и первый резкий толчок внутри меня.
— Ещё…
— Да. Я выйду за тебя замуж… — ускоряет темп.
— Еще…
— Что еще?
— Подумай! — шлепок по жопе.
— Я больше не буду…
— Что не будешь, Богданова?
— Я буду послушной, Ветров! — и обещанные искры из глаз.
Тону в страсти, эмоциях и чувствах. Голова кругом от этого парня и его нового порыва. Он снова целует. Его руки творят беспредел на моём теле. Остро. Ярко. Насыщенно.
— Я абсолютно счастлив с тобой, Бельчонок. — пропел Ветров, когда мы мирно нежились на белых простынях. — Пусть ты и самая несносная девчонка из всех известных мне. И в твое обещание быть послушной я ни на грамм не верю.
Я только захлопала глазами и скривила хитрую физиономию.
— Совсем я тебя распустил, Богданова. Нужно мне жёстче быть с тобой, — заключил Рома с деланно сердитым видом. — Так, женщина, слушай сюда. Никаких фривольностей. Все решения только после согласования со мной. Никаких больше сюрпризов…
— Ой, Рома, сюрприз, — подскочила я с кровати и бросилась к коробке, которая валялась в дверях спальни.
— Нет, Бельчонок! — взвизгнул Рома.
Но меня уже было не остановить, настолько мне хотелось увидеть его реакцию.
И эта реакция бесценна.
Вижу, как частит его дыхание, когда он догоняет, о чем содержимое коробки. А я в этот момент не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Задыхаюсь, когда Рома целует фотографию узи. Это то, о чем мы будем рассказывать нашим детям. Рассказывать, как наш большой и грозный папа тигр плакал и шептал моему животику, что он его любит. Я всегда буду помнить эти слёзы радости и счастья в его глазах. И в моих.
— Бельчонок, это будет дочка!
— Почему? — я была шокирована его уверенностью.
— Потому что во мне столько любви, что для одной рыжей белки ее запредельно много.
Конец
