— Ты моя судьба, — читает и улыбается более открыто.

Слаживает нашу руки вместе, соединяя браслеты.

— Нравится?

— Очень…

— Бельчонок, это еще не всё… — достаю из кармана кольцо и привстаю на колено.

— Ром, не нужно… — хватает меня за руки и тянет вверх. — Не нужно. Потому, что я скажу «нет»…

Катя

Не хочу быть палачом наших отношений, но и «да» сказать не могу.

— Ром, пожалуйста, не нужно… — пытаюсь поднять парня с кален. Но он застыл. Не двигается, сверля меня взглядом. — Я не выйду за тебя замуж.

Этот день снова превращается в кошмар. Кошмар, которой убивал меня целый год.

Чувствую, как напрягаются мышцы парня под моими руками. Как сжимаются кулаки, роняя кольцо на пол террасы. Как дрожат его губы и застывают слёзы в глазах.

— Ром, послушай… — тянусь к нему. Но он одним рывком вырывает свои руки с моих и отходит от меня. — Ром…

Теряюсь. Слова совсем не идут. Сжимаю край куртки, стараясь успокоиться и попытаться все объяснить. Мне нужна помощь, чтобы собраться и справиться с эмоциями. Мне нужна его поддержка, а не дикий вид и убийственная злость в глазах.

Делаю шаг к нему…

— Не подходи, Богданова. Стой, где стоишь, потому что я не контролирую себя.

Застываю. Я знаю, что он может сделать в таком состоянии. Знаю, поэтому стою, не двигаясь. Но мне нужно совсем другое. Мне нужно его тепло и понимание. Мне нужна уверенность в нем, а не страх.

— Ты понимаешь, что это всё… У всего есть предел и у моей любви тоже, — даже на таком расстоянии ощущаю его злость и боль. Я могу его успокоить, утешить, но он не позволяет мне. Отдаляется, закрывается. — Я спрошу только раз. Один раз, Богданова. От твоего ответа будет зависеть вместе мы или нет. Я в последний раз становлюсь перед тобой на колени.

Два шага и он передо мной. Страшно. Я боюсь его. Боюсь его такого. Кольцо снова в руке, а он на коленях. Не выдерживаю его свирепого взгляда и опускаю глаза в пол.

Я не могу сказать это «да»! Не могу! Я больше не хочу поступать, как хотят другие. Я хочу поступать так, как считает правильно моё сердце.

— Бельчонок, твою мать, посмотри на меня. Скажи уже своё презренное «нет» и покончим с этим.

Не могу. Не могу сказать «нет». Не могу покончить с нами. Ведь я люблю его и боюсь. Замираю. Закрываю глаза. Не дышу. Только чувствую, как он встает и уходит.

Я не буду плакать. Не буду…

— Один. Два. Три… Он вернется… Четыре. Пять. Шесть … Пожалуйста… Семь. Восемь. Девять. Десять… Ненавижу тебя, Ветров… Одиннадцать. Двенадцать… Как можно быть таким придурком? Как можно снова оставить меня одну? Обещал же не уходить никогда… Предатель… Ненавижу… — закрываю лицо руками, чтобы скрыть слёзы. — Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.

— Что ты делаешь, идиотка?

Убираю ладони и открываю глаза. Мне ведь это не чудится? Мой Рома вернулся. Стоит на ступеньках террасы и улыбается.

— Считаю, — бубню я, вытирая хлюпающий нос.

— И снова ревешь?

— Это всё потому, что ты дурак. Орёшь на меня. Слова сказать не даешь. А потом еще уходишь, — Рома сделал шаг ко мне. — Не подходи. Стой, где стоишь. Бесишь, Ветров.

— Богданова! — прорычал грозно, но продолжая улыбаться.

— Что Богданова? Собрался уходить, так давай. Предатель… — я не злилась, я просто капризничала, как девчонка, и улыбалась ему в ответ.

— Ну, Богданова, давай уже выскажись! — сказал, уверенно шагая ко мне. — Что так за глупые мысли в твоей башке? Потому что я походу реально полный дурак. Я не въезжаю.

— Обними сначала. А потом поговорим.

— Богданова, ты ненормальная! — шептал, смеясь и прижимая меня к себе.

Вот так хорошо. Вот так правильно. Вот так я счастлива.

— Ром, а ты бы ушел? — подняла на него глаза, ожидая ответа.

Только Рома не спешил отвечать. Изучал мое лицо глазами. Вытирал дорожки от слёз. И мило улыбался. Такой диссонанс, что я невольно дрогнула, сгоняя с себя страх, который держал меня еще пять минут назад.

— Ушел бы, Богданова, — прикусила губу, понимая, что сглупила. — До машины. А потом бы вернулся. Потому что сдохну, если ты не рядом. Только ты больше не рискуй так меня проверять. Я могу уйти дальше и возвращаться буду дольше.

— Ром, давай сыграем в «Да».

Рома

— Ром, пообещай, что скажешь «да», — говорит, снова становясь серьёзной.

А у меня новая волна холодного пота бежит по спине. Эти эмоциональные качели добьют меня. Не девчонка, а катастрофа. Как на пороховой бочке. И до моего «Бам» осталась секунда.

— Ром… — повторяет, вертясь в моих руках.

Торопит, а я торможу, понимая, что наша жизнь решается здесь и сейчас.

Это гребаное «да» застревает где-то в горле, поэтому только согласно качаю головой.

— Ветров, ты будешь со мной встречаться. Только по-настоящему. Я хочу, чтобы ты был моим настоящим парнем. Любимым …

— Что? — выпаливаю я, охерев.

Это что за фигня?

Предложение? Мне. От девушки. Твою мать!

— Не «что», а «да»… — бурчит, впялив в меня свои глаза. — Ты должен сказать «да».

— Это ты должна была сказать «да», а не выпендриваться.

— Ветров, так ты скажешь или нет, — говорит, повышая голос.

А я убит наповал. Это ж я сейчас ее парень. Сама предложила. Вот как не убить ее от радости. Умеет же довести меня. Совсем больной с ней. Не контролирую себя. Одни чувства и эмоции. Никакого здравого смысла.

Только кайфово. И в раю, и в аду охрененно с ней. Коротит каждую клеточку и магнитом тянет к ее губам.

Целую, иначе взорвусь от бури внутри. Я уже понял, что только она может тушить меня. Ее взгляд, касание, поцелуй — расслабляюсь. Отдаю ей себя, а вмести с этим и своих неконтролируемых бесов. Она приручает их.

— Ветров, пока ты не скажешь, я не буду тебя целовать. Не хочу целоваться с кем попало, — и голову поворачивает, губы так сейчас необходимые прячет.

Обхватываю одной рукой талию и еще ближе притягиваю к себе, а второй шею фиксирую, чтобы не вертелась.

— Я не кто попало. Я твой парень. И больше не смей увиливать от моих поцелуев. Я целую, а ты отвечаешь.

Краснеет, а потом вообще глаза прячет.

— Что опять?

— Так Дема говорил…

Вот если я когда-нибудь ее убью, знайте, она сама меня довела. Это был эффект. И на суде меня любой судья-мужик оправдает.

Хотя я знаю, что она не смогла с братом. Даже не целовала сама, только на его поцелуи отвечала. Мы с Демой это уже обсудили. Он для нее друг.

— Богданова, замолчи и целуй сама.

Притягиваю нежно за шею к своим губам и жду.

— Ром, а давай сначала поговорим, а то я не могу так.

Трясёт всю. Зуб на зуб не попадает. Пальцы мою куртку перебирают. Совсем в своих эмоциях застрял. Не заметил, как ее колбасит дико. Переволновалась дурочка!

— Бельчонок, может в дом войдем.

Убираю руку с шеи и кладу на затылок, притягивая к груди. Прижимаю, чтобы дрожь ее унять.

— Нет. Ром, ты меня вот так держи, — сама еще крепче прижимается. — Я буду говорить, а ты молчи и слушай. Хорошо?

Чувствую, как она набирает воздуха.

Сердце дергается, но я мысленно успокаиваю его. Моя. Моя девушка. Сама сказала. Всё у нас хорошо.

— Ром, мне не нужен этот дом. Я хочу вернуться домой по окончанию контракта. Только не пойду в универ. Не хочу больше унизительных взглядов, — хотел перебить, извиниться, но она не дала. — Ты обещал молчать… Ром, я хочу быть просто твоей девушкой. А не шлюхой, которая перепробовала всех парни, а потом прибежала к твоему толстому кошельку. Мне есть чем заняться кроме учебы, а диплом я получу и на заочке.

Поцеловал в макушку в качестве согласия.

— Твое предложение выйти замуж, — снова дрогнула в моих руках. — Это слишком рано. Мое «нет» — значит не сейчас. Давай просто будем вместе без дополнительных условностей. Это не значит, что я не уверена. Это значит, что мы должны привыкнуть друг к другу, научиться договариваться. Научиться быть парой, а не притворяться. Мы и так слишком долго притворялись. Притворялись, что никто друг для друга. Но это не так. Я люблю тебя, Рома Ветров.