Ни о каком командовании батальоном речи уже не шло. Схватка — стенка на стенку, без пощады, без мешканья — специально обученные люди против специально обученных людей.

Понять, кто побеждает, невозможно, поэтому оставалось только надеяться, что сегодня удача будет на их стороне.

— Штирб, дрекс-керль! — добил немец в штальхельме лежащего солдата штыком. — Дайне муттер…

Аркадий выстрелил ему в левый бок из пистолета, после чего рубанул шашкой по затылку.

Правое плечо больно ужалило. Поморщившись, он посмотрел на место ранения, но ничего не увидел. Видимо, прилетела картечина на излёте…

Всё это и близко не сравнить с тем, как быстро гибнут люди во время «мясных штурмов», но топоры, булавы и ножи придавали этому какой-то едва уловимый элемент личного. Более жестоко, более зрелищно — из-за этого кажется, что происходящее даже более неправильно, чем «мясной штурм».

Схватка идёт менее двадцати минут, а уже множество солдат лежат убитыми или ранеными.

Аркадий сцепился в схватке с каким-то капитаном, имеющим на подбородке и переносице осколочные шрамы. Шашка против сабли — предстояло выяснить, чей учитель сильнее…

Теперь поручика Удальского рядом нет, неизвестно, жив ли он вообще, поэтому рассчитывать Немиров мог только на свои фехтовальные навыки.

Они схлестнулись и начали рубиться, активно уклоняясь и применяя бесхитростные приёмы. Хитрые приёмы пришлось оставить художественным фехтовальщикам и спортсменам — здесь речь идёт об убийстве.

Отразив мощный удар Немирова, немец попробовал порезать ему левую руку, но вынужден был отражать быструю и неожиданную контратаку без замаха. Смысла в таком ударе не было — сила недостаточна, но порезать можно.

У них есть пистолеты, но магазины уже пусты, поэтому этот поединок будет закончен клинком…

Аркадий не думал, что происходит вокруг, кто побеждает — это, сейчас, не особо-то важно. Он был полностью сконцентрирован на схватке с вражеским офицером.

Новый выпад, лязг металла и доворот лезвия — на левой щеке противника появилась длинная рана. Они расходятся на метр, после чего снова сходятся с новыми ударами.

На этот раз рану получил Аркадий — порез на левом предплечье.

Времени затягивать схватку уже не было, поэтому он бросился в очередную атаку, чтобы закончить всё быстрее, пусть и с повышенным риском.

Теперь он пошёл на хитрость и метнул в лицо противнику разряженный Кольт. Когда вражеский офицер рефлекторно выставил защиту против летящего предмета, Немиров уколол его в область солнечного сплетения. Удар был частично отбит, но это привело лишь к тому, что шашка вошла в живот.

Дальше Аркадий не медлил — серия уколов в ту же область, а затем добивающий удар в область шеи. Готов.

Подобрав пистолет, он присел и огляделся.

На поле боя осталось стоять не более двух сотен человек, из последних сил сражающихся друг против друга. Беглецов не замечено, но много раненых.

«Нужно брать больше патронов к пистолету», — подумал Аркадий. — «И пора отступать».

Командиру немцев тоже пришла в голову подобная мысль, поэтому он отдал приказ и вражеские штурмовики начали выходить из боя.

— Не преследовать! — приказал Аркадий. — Займитесь ранеными и оружием!

Победителем он себя не чувствовал. Наступление было безнадёжно сорвано — они просто поубивали друг друга без какого-либо смысла…

Найдя убитого фельдфебеля Краснополова, ответственного за сигналы, Аркадий вытащил из-за его пояса сигнальный пистолет и выстрелил красной ракетой — это означало, что всё пошло наперекосяк и наступление стрелковых полков лучше не начинать.

Собрав выживших, остатки батальона пошли в отступление с «ничьей земли».

— Вот с этого момента подробнее, — полковник Бланк поправил фуражку.

По итогам атаки к ним прислали целую инспекцию, которая должна прояснить все обстоятельства провала и, по итогам расследования, постановить, кто именно виноват.

Ажиотаж возник по причине того, что это должен был быть первый масштабный штурм ударным корпусом, на который возлагались большие надежды.

Провал сглаживался тем, что были остановлены немецкие штурмовые группы, созданные по образу и подобию русских ударных батальонов. Это окончательно утвердило командование в верности стратегии Алексеева — раз уж немцы решили её скопировать…

— Я считаю, что вчера нам всем повезло, ваше высокоблагородие, — вздохнул Аркадий. — И не повезло.

— Объяснитесь, — потребовал полковник.

— То, что они не сумели скрытно подобраться к траншеям и «отработать» в них заранее известную последовательность действий — это чистое везение, — пояснил Немиров. — То, что наш план наступления был сорван — это чистое невезение. Никто не мог знать, что они окажутся там именно в эту ночь — предсказать такое почти невозможно.

— Это точно установит комиссия, — нахмурил брови полковник. — Что возможно, а что невозможно.

Штабс-капитан, присутствующий в блиндаже, закончил записывать показания Аркадия.

Самое интересное в этой ситуации — к генералу Рузскому никаких вопросов нет. Его наступление полностью провалилось и в успехи можно записать только то, что солдаты ненадолго заняли первую линию траншей, после чего были оттуда выбиты.

Стрелковые цепи — это надёжный и проверенный метод угробить максимум своих солдат, поэтому никого не удивляет то, что наступление закончилось ничем. Уже заранее предполагалось, что Рузский потерпит провал, а вот от Алексеева ждали очень многого.

Вот и сидит теперь Аркадий, тратит время с этими офицерами из специальной комиссии. А, тем временем, февраль очень близко…

— Виноват, ваше высокоблагородие, — произнёс Немиров.

— Дальше, — поджав губу, потребовал полковник Бланк.

Непонятно, кто именно предложил собрать комиссию, чтобы разобраться, что именно произошло в ту злополучную ночь, но царь это точно санкционировал.

Им нужно разобраться с этим как можно скорее, ведь, как по секрету говорит Николай Николаевич, остальные ударные корпуса хотят использовать в чём-то важном. Немиров готов был поставить десять рублей на то, что это будет знаменитое Брусиловское наступление.

Точную дату Аркадий не помнил — знал об этой операции он очень мало, но смутно припоминал, что это точно началось не зимой.

Сейчас началась вторая половина августа, поэтому наступление ожидается в самое ближайшее время. Только вот 1-я армия в этом участвовать точно не будет.

В общем-то, эта спонтанность в планировании наступательных операций сильно раздражала Аркадия. Сейчас лучше было бы держать немцев в позиционном тупике, не губить армию зазря, стратегически выжидать, пока у немцев не закончатся силы. Это война на истощение, а не на победоносное вхождение во вражескую столицу.

Немиров это прекрасно понимал, но Верховный главнокомандующий во всём слушался своих кредиторов (1) и готовил что-то масштабное. Только вот непонятно, чего это он устроил наступление 10-й армии — тут, вероятно, личное решение царя.

«Это же забавно — поэкспериментировать…» — подумал Аркадий, поморщившись. — «Сейчас же отличное время для экспериментов…»

Дальше он развёрнуто описал всю последовательность событий, в точности так же, как описывал это генерал-майору Алексееву и офицерам штаба, недоумевавшим от неожиданного провала.

Остальные участвовавшие офицеры уже поделились своими версиями, поэтому у комиссии уже должно быть полноценное представление о произошедшем. Но они будут вызывать и вызывать, чтобы услышать одно и то же, раз за разом — им надо будет дать отчёт царю, поэтому работать они будут очень тщательно, чтобы самим не прилетело.

Возможно, они уже назначили крайнего и придержат его на случай, если дела пойдут не очень — Аркадий хорошо знал, как это работает. Это есть во всех армиях.

Только вот никакого просчёта не было. Это роковая случайность, в которой никого не обвинить.

«Нет, если очень надо…» — подумал Немиров.