— Молодцы! — похвалил их Аркадий. — Что у нас полагается за утащенный пулемёт?

— Поощрение, ваше высокоблагородие! — ещё шире заулыбался рядовой.

— Кто именно утащил? — поинтересовался Аркадий.

— Пушнин и утащил, ваше высокоблагородие, — ответил фельдфебель. — А патроны утащили рядовые Бобров и Иванов.

— Строиться, — приказал Немиров.

4-я рота 1-й ударного батальона построилась.

— Рядовые Пушнин, Бобров и Иванов! — командным голосом изрёк Аркадий. — Выйти из строя!

Солдаты сделали три чеканных шага.

— За проявленные мужество и находчивость, награждаю рядового Пушнина пятнадцатью рублями! — сообщил Аркадий, после чего вытащил один империал и две пятирублёвые монеты. — Рядовые Бобров и Иванов получают по пять рублей! Молодцы!

— Служу Отечеству! — синхронно проорали рядовые.

Царь и вера, увы, больше не котируются, но Отечество всегда будет в тренде.

— Опорник сильно пострадал? — спросил Аркадий у фельдфебеля.

— Так точно, ваше высокоблагородие! — ответил тот. — Четыре пулемёта бомбами сломали, один миномёт взорвали, все блиндажи сожгли бутылочными бомбами, а ещё уничтожили всех, кто был в опорнике. Но потом у них как-то больно быстро подкрепление подошло, поэтому мы сразу же ушли. А Пушнин один пулемёт себе на горб накинул, ха-ха…

— Можно считать, что это успех, — кивнул Аркадий. — Бутылочные бомбы как себя показали?

— Хорошо показали, ваше высокоблагородие, — ответил фельдфебель. — Горят, заразы, как адское пламя, что грешников жарит.

«Коктейли Молотова» тут не новинка, военлёты на Юго-Западном фронте уже пробовали применять зажигательные бутылочные бомбы, но без особого успеха. Аркадий же предложил применять их в наземном бою, против укреплений и живой силы противника.

Для зажигательных бомб применялись бутылки объёмом 0,6 литра, именно из-под водки — они самые хрупкие.

— Угостили мы немца Немировкой… — тихо произнёс один из солдат.

— Чем-чем? — услышал его Аркадий.

— Ну, ваше высокоблагородие… — замялся солдат.

— Не сочтите за хулу, ваше высокоблагородие, — произнёс фельдфебель Иван Курицын. — Прозвали у нас эту зажигательную бомбу Немировкой — в вашу честь. Ну и из-под водки же бутылки…

— Ха-ха! — рассмеялся Аркадий. — Ладно, засчитывается. Вы молодцы, поэтому сегодня на ужин — как полагается.

— Ура! Ура! Ура! — проорали солдаты.

— Всё, разойдись, — распустил их Аркадий.

Солдаты разошлись, чтобы привести себя в порядок и приготовиться к торжественному ужину. Немиров привёз из Петрограда водку, которая, если знать где, всегда есть, невзирая на любые беды и трагедии.

Он пошёл к своему блиндажу, потому что ему тоже надо приготовиться — пришло время проставляться перед генералом от инфантерии Алексеевым и остальными офицерами.

Проставляться было за что — звание подполковника и должность командира полка.

Алексеев тоже считает себя обязанным проставиться, так как его, по итогам переговоров с князем Львовым, назначают командующим Северным фронтом.

Рузский окончательно испортил отношения с министрами, поэтому его собираются отправлять в почётную отставку. А подходящая замена — вот она, 1-й армией командует…

«Приятно, когда всё идёт по плану», — подумал Аркадий. — «И, вроде бы, даже целенаправленно не гасили Рузского, он сам себя закопал».

Но не успел он дойти до своего блиндажа, как увидел двоих очень давно ожидаемых «журналистов».

Свердлов увидел Аркадия и приветливо помахал ему рукой.

— Здравствуй, Аркадий Петрович, — первым приветствовал его Иосиф Джугашвили. — Рад видеть вас в добром здравии и отличном настроении.

— Здравствуй, Аркадий Петрович, — улыбнулся Яков Свердлов.

— И вам здравствовать долгие годы, — поочерёдно пожал им руки Немиров. — Пройдёмте, мы, как раз, у моего блиндажа.

Внутри было сухо и тепло — ответственные солдаты позаботились, чтобы в блиндаже командира постоянно горела буржуйка и регулярно подметалось.

— Присаживайтесь, — указал Аркадий на стол с лавкой. — Сейчас, найду, чего перекусить.

В буфете было подсохшее печенье и две бутылки «Марфа-колы». Завод ещё работает, но уже автономно — учредителей давно уже нет в стране, но есть ответственный человек, оставленный Марфой.

— Слышал я, что тебя повысили, — произнёс Иосиф.

— А что, уже слухи начали собирать? — усмехнулся Аркадий. — Но, да, повысили меня до подполковника. Ну и Николая Николаевича ставят командующим фронта — это большой шаг для нашего общего дела.

— Это само собой, — улыбнулся Сталин. — И какие у нас тут будут обязанности?

— Агитацию, пока что, не начинать, — предупредил их Аркадий. — Как только генерал Алексеев точно станет нашим человеком, я дам вам знать. Сейчас за такое могут и расстрелять. А что делать? Фотографируйте солдат и их быт, меня, например, можете фотографировать. Ударные подразделения тоже желательно тщательно пофотографировать — экипировку, вооружение. Всё — для истории. Если не вы, то кто?

— Это верно, — кивнул Иосиф. — А генерал точно станет нашим человеком?

— Временное правительство ему уже очень не нравится, но он это скрывает, — ответил Немиров. — «Капитал» Маркса он уже прочитал и возвращается к нему, время от времени. Зерно уже проросло — осталось только дождаться, пока он сделает правильные выводы. А дальше уже будет делом техники.

— Дело техники… — произнёс Сталин. — Ну-ну, посмотрим.

— А что с Временным правительством будем делать? — спросил Яков. — Они-то никуда уходить не собираются.

— А разве не видно, что происходит? — усмехнулся Аркадий. — Они сами себя топят. Сами роют себе могилу, если выражаться фигурально. Рано или поздно, они споткнутся. Возможно, что в ходе этого они сами сломают себе шею.

— Но что будет, если нет? — уточнил Свердлов.

— Споткнутся, — произнёс Сталин. — Всякий, кто имеет глаза, видит.

— Надо готовиться и ждать, — сказал Аркадий. — Но самое главное — это фронт. Что толку от революции, если немцы возьмут Петроград?

— Думаешь, они ещё способны на такое? — усмехнулся Свердлов.

— А вот не надо недооценивать противника, — покачал головой Немиров. — Немцы ещё сильны и если наша армия разложится… Революция утратит всякий смысл.

— То есть, ты за продолжение войны? — в лоб спросил Сталин.

— Да, — ответил Аркадий. — Пусть мы и не побеждаем, но мы и не проигрываем. Немцы ещё сильны, но их силы не бесконечны. Надо начинать переговоры и пытаться добиться сепаратного мира, без контрибуций и территориальных уступок. Только вот у меня есть большие сомнения, что нас не попытаются наказать за проявленную слабость…

— Посмотрим, что на это скажет Ленин, — усмехнулся Свердлов.

*3 апреля 1917 года*

Яркая вспышка магния и всё.

— Готово, — сказал Сталин. — Можете расходиться.

Аркадий оглянулся, чтобы посмотреть на неприглядную траншейную панораму.

Валы земли, деревянные рогатки, обломки деревьев, блеск росы на колючей проволоке — всё это некрасиво, но как-то привычно.

— Часто обстреливают? — спросил Свердлов, смотрящий вдаль, в сторону немецких позиций.

— Систематически, раз в неделю, — пожал плечами Аркадий. — Но почти бесполезно — все это понимают. Только у немцев орднунг, а у нас снаряды берегут.

— Да, даже в ссылке слышал, что со снарядами настоящая беда, — покивал Яков.

— Яша, сфотографируй меня! — окликнул его Сталин. — Возле пулемёта! Аркадий, подходи, вместе сфотографируемся!

Немиров подошёл к Иосифу, который сел на баррикаду из мешков с песком.

Свердлов переместил фотоаппарат «Kodak Retina» на нужное место, отрегулировал штатив, после чего насыпал магний на полку.

Они специально обучались искусству фотографии у репетитора, чтобы всё было достоверно и никто не прикопался.

Немиров уже начал использовать их для пользы дела — Алексеев разрешил, раз денег не жалко, заняться фотографированием личного состава. В учётных документах не имеется никаких фотографий, что позволяет, чисто теоретически, подменять солдат или производить иные махинации. Фотография с гербовой печатью позволит сильно усложнить этот процесс.