— … капитан Аркадий Петрович Немиров, седьмого сентября десятого года рождения, — прочитал командир бригады, полковник Семён Васильевич Соснов. — Казанское высшее кончал?

— Так точно, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров.

— Тебе же… сорок три? — удивился полковник. — Как так, капитан?

— Уволен в запас по отрицательным мотивам в тридцать седьмом, — не стал скрывать Аркадий. — В деле написано, товарищ гвардии полковник.

Полковник погрузился в изучение личного дела.

Немиров внимательно наблюдал за ним.

Комплекции полковник тощей, щёки его впалые, очень короткая стрижка прикрывала минимум два шрама на затылке и один шрам в левой височной части. Серые глаза смотрели на мир взглядом очень уставшего и даже истощённого человека, пережившего годы войны.

— Вот оно как, — нашёл он нужное место. — Понятно всё с тобой. Хм, а «За отвагу» откуда?

— Там написано, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров.

— Не выёживайся, товарищ капитан! — прикрикнул на него полковник, после чего поморщился от боли в ране. — Теперь-то понятно, за что тебя — выёжистый ты дохрена. Но, хрен бы с ним, сейчас не та диспозиция.

Всё ещё испытывая боль в разбережённой ране, полковник вытащил из внутреннего кармана кителя стальную фляжку с эмблемой танковых войск, и приложился к ней.

— К-хем… К-хм… — кашлянул он. — Диспозиция у нас не та, это да… Как ты, наверное, мог слышать, у нас острая нехватка офицерского состава. Выбивают у нас офицеров. Нужно откуда-то брать пополнение, но… Ты где был всё это время?

— Мобилизовали в сорок первом, воевал под Белостоком, в составе 113-го танкового полка 86-й стрелковой дивизии, — ответил Немиров, уже не ставший напоминать, что в личном деле всё это написано. — В сорок третьем ранение — отправлен в тыл. Признан непригодным, по причине отсутствия трёх пальцев на левой руке и дистрофии трицепса.

Он показал свою покалеченную руку, на которой отсутствовали мизинец, безымянный и средний палец. Руку он приподнял лишь слегка, потому что осколок порвал ему бицепс и трицепс. Бицепс зарос, а вот трицепсу повредило нерв — военно-врачебная комиссия, которая ещё работала в те времена, признала его де-факто одноруким. Аркадий ещё мог приподнимать руку, но это практически всё, что было ему доступно.

— А сейчас, значит, вдруг пригодным стал… — озвучил очевидное полковник Соснов. — Ничего, главное, что голова работает… Есть у меня 7-й танковый батальон. То есть, то, что от него осталось. Ты же командовать не разучился?

— Никак нет, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров. — С сорок второго по сорок третий командовал 11-м танковым батальоном.

Соснов пролистал личное дело и нашёл нужное место.

— Это хорошо, что командовать умеешь, — произнёс он после недолгого чтения. — Понятно всё с тобой. Танкист — это хорошо, выёжистый — плохо, боевой опыт имеешь — хорошо, руки почти нет — плохо. Пятьдесят на пятьдесят, выходит…

Он вновь поморщился от боли и приложился к фляжке.

— А я уж было обрадовался — танкиста прислали… — выдохнул он, после чего увидел что-то необычное в личном деле. — А это что?

Немиров прищурился и разглядел в личном деле предмет интереса командира.

— Так точно, товарищ гвардии полковник, — ответил Аркадий. — С японцами воевал в тридцать шестом.

Полковник слегка удивился и вчитался в текст. Видно, что читать ему тяжело — вероятно, пострадал от близкого прилёта.

— Ты ж тогда старлеем мог быть, как максимум, — озадачился полковник.

— Так точно, — ответил Немиров.

— Хм… — полковник Соснов хотел почесать затылок, но вовремя сдержал это опрометчивое действие. — Интересно. И как же так получилось, что тебя, боевого офицера, с «Отвагой», в запас с отрицательными мотивами?

— В личном деле… — заговорил Аркадий.

— Заладил, — проворчал полковник и взглянул на его личное дело, а затем вновь поднял взгляд. — Мне лучше от тебя услышать, чем эту казёнщину читать. Что за человек ты — вот что хочу понять!

— Нормальный человек, товарищ гвардии полковник, — пожал плечами Немиров. — Ударил начштаба полка по причине личной неприязни.

— Морда его не нравилась? — усмехнулся Соснов.

— Никак нет, — ответил Аркадий. — Вследствие высокого психического перенапряжения не смог себя контролировать и ударил вышестоящего начальника.

— Казёнщину тут мне не разводи, капитан! — начал раздражаться полковник. — За что бил морду этому… как его…

Он заглянул в личное дело Немирова.

— … подполковнику Прохорову? — поднял он взгляд на капитана.

— Один раз только ударил, — поправил его Аркадий. — Уже после боя под Анивой — я там полвзвода оставил, а наш батальон почти весь погиб. Комбат тоже погиб — я одной неполной танковой ротой командовал. А этот… товарищ подполковник доложил наверх о достижении каких-то тактических успехов и приехал нас журить, что много потеряли, плохо отработали…

— Мотив мне понятен, — кивнул подполковник, прочитавший в этот момент заключение служебного расследования. — Ну, это хорошо, что не по пьяни или от горячего норова.

Далее он начал внимательно изучать рапорт командира полка военной прокуратуре.

В те времена всё работало в точном соответствии с уставом и каждое происшествие расследовалось долго и тщательно. Сдержи он себя тогда, быть ему комбатом — не за просто так присвоили «За Отвагу».

— Ладно, это было очень давно, — заключил полковник Соснов. — Принимай под командование 7-й танковый батальон — сейчас там замкомбата командует, старший лейтенант Клевцов.

— Разрешите вопрос, товарищ гвардии полковник? — решился Немиров.

— Спрашивай, — медленно кивнул тот.

— Со снабжением серьёзные проблемы? — задал Аркадий важный для него вопрос.

— А у кого нет? — усмехнулся полковник.

— Вас понял, товарищ гвардии полковник, — ответил Аркадий.

— Всё, теперь иди к замполиту — он тебя по идеологической части опросит, а потом я подпишу приказ о назначении, — отпустил его полковник Соснов. — Как начштаба придёт, пошлю за тобой солдата.

Немиров покинул блиндаж и кивнул солдату, сидящему на табуретке справа от двери. Пожилой дядька с погонами младшего сержанта кивнул в ответ.

У замполита Аркадий надолго не задержался. Подполковник Ковалёв взглядом указал ему на стул, после чего принялся читать его личное дело. Десять минут спустя, он получил своё дело обратно, удостоился кивка, который должен значить, что проверку он прошёл.

— Капитан Немиров? — встретил его в траншее сержант. — Сержант Петров.

— Я, — ответил Аркадий.

— Товарищ капитан, комбриг зовёт, — сообщил ему Петров.

В блиндаже комбрига прибавился ещё один офицер — подполковник. Человек среднего роста, худой, явной азиатской наружности.

— Товарищ гвардии полковник, разрешите обратиться? — вытянулся Немиров по стойке «смирно».

— Разрешаю, — ответил тот.

— Капитан Немиров по вашему приказанию прибыл! — выполнил Аркадий воинское приветствие.

— Вольно, — разрешил полковник.

Аркадий кивнул подполковнику.

— Садись, — указал полковник на лавку у стены, после чего вытащил из лежащего на столе портсигара самокрутку. — Это подполковник Бутуханов, начальник штаба нашей танковой бригады. Вот, кстати, аттестат. Ознакомься и подпиши.

Формы важны, даже в такой обстановке.

Немиров принял документ и пробежался по основным пунктам аттестата довольствия.

Срок действия аттестата — до особого распоряжения или признания непригодным к воинской службе. То есть, либо война каким-то образом закончится и он станет больше не нужным, либо вторую руку оторвёт.

Денежное довольствие — восемьсот шестнадцать рублей и ноль копеек. Есть даже страховка, в виде единовременной выплаты семье десяти тысяч рублей, когда он, наконец-то, погибнет.

«Бывшей, наверное, будет приятно», — мимолётно подумал Немиров. — «Официально мы не разведены».