Но эффект от стрелковой цепи, в итоге — «мясная волна», несущая огромные потери. А если итогом всей сложной организации, подготовки, специализации и так далее, служит массовая гибель солдат, без выполнения боевой задачи, то это и есть ничто иное, кроме как «мясная волна».

За всю Первую мировую войну, насколько знал Аркадий, тактика стрелковых цепей так и не принесёт ничего, кроме высокого процента потерь. Это заведомо неэффективно и наглядно демонстрирует тупик, в который зашла военная мысль Европы.

«Косвенное доказательство — они всю войну искали новую тактику», — подумал Немиров, переворачивая рюмку. — «И нашли только под самый её конец».

Празднование нового звания Алексеева продолжалось, из патефона пел Сабинин, исполняющий «Гори, гори, моя звезда», а офицеры выпивали и беседовали на отвлечённые темы.

Аркадию было не до этого, он думал о том, где же ошибся.

Ошибка точно была, но где именно, он понять не мог. Как-то немцы показывали высокую эффективность штурмовых групп, которые обеспечили повторяемость результатов, а не рассчитывали на удачу.

Но Немиров обдумывал каждый элемент и не находил ошибок.

— Аркадий Петрович, — обратился к нему генерал-майор. — Пойдём наружу, побеседуем.

Они вышли из офицерского блиндажа на свежий воздух. Рядом располагалась специально отведённая курилка, позволяющая замедлить засорение траншей.

— Встречался в Петрограде с одним полковником… — заговорил Алексеев, подкурив сигарету. — Николай Николаевич Дренякин — так его зовут. Он наводил о тебе справки — хочет позвать в свой полк.

Сигареты «Дессертъ» обладали неприятным запахом, но только лишь потому, что Аркадий никогда не курил, точнее, Алексей никогда не курил.

— Я знаю, ваше превосходительство, — ответил он. — Уже ответил ему письмом, что не могу принять это предложение, так как здесь уже имею ударный батальон. В шестой армии мне дадут не больше роты, а это шаг назад.

Полковник Дренякин предлагал роту или место в штабе. Возможно, следующее его письмо будет содержать в себе предложение занять должность комбата, но Аркадий откажется и от этого.

«Николаев Николаевичей на Николаев Николаевичей не меняю», — подумал он, внутренне усмехнувшись.

— Разумно, — хмыкнул генерал-майор. — Но откуда он вообще о тебе узнал? Из газет вычитал?

— Мы лежали в одной палате в госпитале, — ответил Аркадий. — Я рассказал ему о вас и о вашей идее ударных групп.

— Но это ты придумал, — поморщился Алексеев.

— Официально — вы, — покачал головой Немиров. — Мы это уже обсуждали.

— Да, обсуждали, — вздохнул генерал-майор. — Раз остаёшься, то тебе надо знать, что формируется новый корпус в составе 1-й армии.

— Это хорошая новость, ваше превосходительство, — улыбнулся Аркадий.

— И это будет ударный корпус, — продолжил Алексеев. — Командовать им буду я, и на меня возлагаются большие надежды.

— На основании одного успеха? — уточнил Аркадий.

— У командования сложилось впечатление, что новаторские методы, использованные 20-м стрелковым полком — это ключ к нашей победе, — генерал-майор выкинул окурок в урну. — Всех впечатлило то, как мы пробили немецкую оборону — подобных успехов не было ни у кого. Мы первые. И от нас ждут повторения успеха. Для этого формируется 1-й ударный корпус.

— Это потребует ресурсов, — произнёс Немиров.

— И их нам выделят, — усмехнулся генерал-майор. — Я собираюсь закупить больше пулемётов системы Мадсена, а также самозарядных ружей Браунинга. Предлагаю тебе заняться отбором личного состава, а также налаживанием организационной структуры корпуса. 1-й ударный батальон останется под твоим командованием, поэтому начинать будешь не с пустого места.

— Это честь, — кивнул Аркадий.

— Также нам передадут четыре артиллерийских дивизиона — моё особое требование, — продолжил будущий командир корпуса. — Также мы можем рассчитывать на авиаэскадрилью, которая будет оказывать нам помощь с разведкой.

Авиаэскадрилья, в нынешние времена, имеет около десяти самолётов, чего очень мало для выполнения полноценного картографирования местности. Тем не менее, это лучше, чем ничего.

— Нужно будет заблаговременно расширить штат картографической службы при штабе корпуса, — произнёс Аркадий. — И занять лётчиков фотографированием целевой местности.

ПВО, в полноценном виде, сейчас нет, поэтому самолёты летают на малых высотах, с малым риском быть подбитыми. Но создать станок для стрельбы по воздушным целям — это дело пары дней.

То, что у них будет больше артиллерии, являлось отличной новостью, потому что в прошлых столкновениях сильно не хватало огневой мощи.

— И будто этого было мало, нам обеспечивают приоритетное снабжение, — заулыбался генерал-майор. — Снаряды, патроны, личный состав…

— У вас есть покровитель на самом верху? — усмехнулся Аркадий.

— Значит, слухи уже пошли? — нахмурил Алексеев брови. — Откуда узнал?

— Я предположил, ваше превосходительство, — пожал плечами Аркадий. — Просто так всего этого никто делать бы не стал.

— Великий князь Сергей Михайлович высоко оценил тактику «огневого вала», — сообщил Николай Николаевич. — В Петрограде я имел с ним беседу, в ходе которой подробно рассказал, что мы делали и каких успехов добились. Выслушав меня и всё обдумав, он пообещал живейшую помощь в формировании ударного корпуса. Его слова не разошлись с делом и теперь нам осталось только самоё лёгкое — создать ударный корпус.

— Теперь мне всё понятно, ваше превосходительство, — кивнул Аркадий.

— Но никому ни слова, — предупредил его Алексеев. — Разговор был кулуарный…

— Понимаю, — вновь кивнул Аркадий.

— Я рискнул, поставил на это свою карьеру, а ты поставил на это свою жизнь, — произнёс генерал-майор. — И я этого никогда не забуду, Аркадий. Считай, что я тебе должен.

— М-хм… — Аркадий опустил газету. — Неожиданно.

— Я бы сказал, что очень неприятно, ваше высокоблагородие, — поправил его поручик Удальский.

Статья в «Петроградских ведомостях» сообщала, что царь, в порыве «великого гуманизма», запретил своим войскам использовать в бою против людей дробь и картечь.

Это была его реакция на дипломатический протест против негуманного оружия, поступивший от правительства Германской империи. Несколько эпизодов успешного применения картечи, оставляющей на телах жертв ужасающие ранения, послужили поводом начать жаловаться и немцы им воспользовались.

Немиров не понимал, как можно считать дробь или картечь чем-то негуманным. Какая разница, каким образом и в каких количествах в тело попадает свинец, если изначальной целью было начинить это тело свинцом?

«Но Николай II просто такой человек, он переживает за своих европейских друзей, поэтому быстро издал соответствующий приказ», — подумал Аркадий. — «Немцы и австрийцы же важнее русских и прочих народов Российской империи».

— И что будем делать, ваше высокоблагородие? — спросил поручик.

— Перейдём на пули, — пожал плечами Аркадий. — Пулевые боеприпасы Его Императорское Величество, если верить тексту его приказа, не запрещал…

— Это придётся заказывать, — нахмурился поручик.

— А что поделать-то? — задал Аркадий риторический вопрос. — Напиши мне приказ по батальону — сдать картечный боеприпас и, пока не будет налажена поставка пулевых боеприпасов, пользоваться винтовками системы Мосина.

Император портит ему кровь.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — козырнул Бронеслав Удальский и покинул блиндаж.

Аркадий свернул газету и положил её на край стола.

Позиция 1-й армии сдвинулась на шестнадцать километров на запад — от озера Нарочь к озеру Свирь. Это немного, но это очень значимое достижение, если помнить, что происходило во время Великого отступления.

9-й ударный корпус располагался на левом фланге, слева защищаемый озером, а справа 3-м армейским корпусом.

Немиров думал, что их нарекут 1-м ударным корпусом, но оказалось, что под Петроградом начали формирование ещё восьми ударных корпусов, пять из которых наречены гвардейскими, так как туда набирают добровольцев из гвардии.