Раненые рисковали и уходили по перпендикулярным отводам в полевой госпиталь, а те, кто не мог двигаться, медленно умирали — тут уже ничего не поделать.

Тут уже немцы не разменивались на мелочи и взялись за предварительную подготовку противника очень основательно.

Когда артподготовка была завершена, Аркадий выскочил из укрытия и помчался выяснять, как обстоят дела с пулемётами.

Пулемёты, для лучшей сохранности, были спрятаны в блиндажи, расположенные сразу за укреплёнными позициями, поэтому вывести их из строя могут только прямые попадания.

— Кто погиб? — подошёл он к фланговому пулемётному расчёту.

— Рядовой Шипилин, ваше благородие, — ответил первый номер. — Уже заменили запасным.

— Занимайте позицию, — приказал Аркадий и побежал дальше.

Артиллерия превратила позиции в лунный пейзаж, но статистика — злая штука. Попадания по траншеям и блиндажам были очень редки, а даже если и случались, то наносили умеренный урон. Мешки с чистейшим песком, взятым с берегов Вислы, плотно перекрывали каждую траншею и служили покрытием блиндажей. Даже прямое попадание в крышу блиндажа ничего не гарантирует — Аркадий рассчитывал конструкцию на 120-миллиметровые снаряды.

Но пехота противника уже начала наступление.

Для Немирова каждый бой здесь — сплошной когнитивный диссонанс.

Умом он понимал, что других вариантов ни у кого нет, но подсознательно его поражало то, что пехота просто идёт на пулемёты, рассчитывая пересилить статистику и ворваться во вражеские окопы. Но статистику не пересилить — Аркадий знал это слишком хорошо.

Нужны танки или, хотя бы, бронетранспортёры. Без бронетехники придётся прибегать к различным ухищрениям…

Сокрытые в сугробах пулемёты молчали.

Траншейные стрелки уже вовсю стреляли по наступающей кайзеровской пехоте, а засадники ждали своего звёздного часа.

Аркадий изначально выбирал самых отчаянных солдат, из которых, по разрешению полковника Алексеева, формировал отдельные засадные взводы.

Он готовил этим особым людям особое будущее…

Вражеская пехота ещё не успела отказаться от тактики стрелковых цепей, впрочем, как и русская, поэтому живая сила приближалась в зону безусловного поражения сравнительно кучно.

Время групповой тактики ещё не пришло — недостаточно аналитического материала.

Полковник Алексеев дал команду и заработали пулемёты, а затем, с небольшой задержкой, громыхнула артиллерия.

Он внимательно прислушивается к советам Аркадия, потому что небезосновательно считает его военным новатором. Был у них даже разговор на эту тему — Николай Николаевич признал, что обязан званием Немирову и обещал никогда не забывать этого.

Артиллерия работала залповым методом, отрабатывая «оборонительный огневой вал». «Оборонительным огневым валом» Немиров назвал последовательность артиллерийских залпов с постепенным смещением к союзным траншеям.

Есть ещё и обычный «огневой вал», но это нечто наступательное и находящееся вне полномочий Аркадия.

«Званием не вышел, чтобы устраивать что-то такое…» — подумал он.

Снаряды начали разрываться в километре от окопов, затем в восьмистах метрах, затем в шестистах и так до ста метров. Равномерное распределение снарядов по полю, чисто статистически, должно нанести более ощутимый урон живой силе противника.

Пулемёты срезали вражескую пехоту, разрывались снаряды, а противник упорно продолжал наступать. Аркадий, хорошо знающий, что это самоубийство, возможно, уже дрогнул бы. Но кайзеровская пехота отличается образцовой дисциплиной и просто так не бежит…

Ему недавно привезли с тыла давно уже заказанную охотничью винтовку Маузер 98 с оптическим прицелом. Прицел трёхкратного увеличения, что маловато для снайперской стрельбы, но лучше, чем механический прицел.

Обошлась ему эта винтовка в сто сорок семь рублей и восемьдесят копеек. Совершенно неприемлемая цена, но идёт война, поэтому бизнесмены делают деньги…

Снайпер из него тот ещё, но тут дистанция и бегущие на него противники.

Поставив винтовку на бруствер, Аркадий начал выцеливать офицеров и унтеров. Благо, много усилий для их различения прилагать не надо, поэтому уже через пять секунд он отправил пулю в грудь фенриху, идущему в составе цепи и стреляющему из пистолета.

Фенрих — это что-то вроде младшего лейтенанта привычных Аркадию войск или прапорщика войск непривычных.

Следующей целью стал фельдфебель, схлопотавший немецкую пулю и замертво рухнувший на польскую землю.

Немиров подумал, что это нужно иметь какую-то особую психологию, чтобы быть снайпером и не чокнуться к концу своей службы. Видеть лицо противника и потом стрелять в него…

Впрочем, самого Аркадия это уже давно не трогало. Убийство стало для него чем-то привычным, можно сказать, что бытовым.

Два раза он промахнулся, а затем попал в живот какому-то младшему офицеру.

Вывод из строя командного состава — это стресс для солдат. И этот стресс неизбежно вносит разлад в их ряды.

Плотность огня была достаточной, чтобы сделать успех наступления невозможным, а затем что-то случилось с правофланговым пулемётом.

— Выясни, что с пулемётом Борзова! — приказал Аркадий полевому вестовому.

— Слушаюсь, ваше благородие! — ответил тот.

Вестовой умчался прояснять вопрос, а Немиров сел на дно траншеи и начал перезаряжать винтовку.

С правого фланга начала, по естественным причинам, наращиваться концентрация противника, что могло создать опасную ситуацию.

Грохот пулемётов не стихал, пули жужжали в воздухе, словно рой разъярённых ос, а обе стороны несли потери.

— Ваше благородие! — прибежал вестовой. — Пулемёту ствол разорвало! Не могут…

Его жизнь оборвала пуля, пробившая шею и вылетевшая откуда-то из левого плеча. Аркадий рефлекторно пригнулся, после чего проверил пульс солдата — мёртв.

Немцы, тем временем, начали приближаться к зоне окопов-засад.

Сместившись на пять метров вправо, Немиров вновь начал отстрел офицеров.

Более эффективно будет вооружить снайперскими винтовками особо метких солдат и выделить их в особое подразделение. Только это будет очень дорого.

Об отечественной снайперской винтовке он ещё ничего не слышал, но есть ненулевые шансы, что позитивный пример на фронте подстегнёт генералитет и это начнёт какое-то оживлённое движение в тылу.

Два фельдфебеля спустя Аркадий увидел, как были сброшены маскировочные ширмы с окопов-засад и по противнику шарахнул слитный залп из шести десятков винтовок.

Солдаты стреляли на скорость, чтобы убить как можно больше противников, пока они не подошли на дистанцию ближнего боя.

Удар из засады ошеломил немцев. Некоторые из них, и без того близкие к залеганию, рухнули на снег и начали искать хоть какое-то укрытие.

На фоне развернулись вражеские пулемёты, которые открыли огонь по траншеям и пулемётным точкам.

Пехота противника взбодрилась и усилила натиск.

Аркадий навёл винтовку на ближайший пулемёт и, спустя несколько секунд, выбил первый номер попаданием в пикельхельм. Второй номер получил пулю в левую ногу и больше не мог продолжать бой.

Ещё один пулемёт подавить удалось «неудачным» попаданием в кожух охлаждения — пуля пробила его фронтальную часть, что вызвало стремительное истечение воды. Но целился-то Аркадий в первый номер, поэтому можно считать промахом. Впрочем, пулемёт теперь постреляет очень недолго…

Засадные взводы поняли, что время пришло, и бросились в штыковую атаку.

На переднем краю было лишь несколько десятков противников, так как основная масса уже лежала и остывала на холодном снегу.

Штыковая атака оказалась очень эффективной, так как враг этого точно не ожидал.

Засадные взводы, достигшие определённой отметки, резко развернулись и побежали обратно. Тут-то и были понесены основные потери — минимум шестерых поразил ответный огонь, но зато остальные благополучно вернулись в свой окоп.

Вражеское наступление, тем временем, продолжалось. Возможным это стало благодаря следующей волне пехотинцев, брошенных командованием в бой.