Это следовало обдумать, ведь по логике, песчинки гораздо лучше задерживают пули, а осколки тормозят безальтернативно.

«Когда настанет время постоянных укреплений, нужно будет озаботиться мешками и источником песка», — решил Аркадий.

Когда со своими разобрались, настало время немцев.

Раненых немцев вынесли с поля боя, перевязали и понесли или повели в госпиталь. Война ещё не достигла той стадии, когда всем совершенно плевать, что там с недобитыми врагами.

Ближе к вечеру было собрано трофейное оружие — насчитали две тысячи шестьсот восемьдесят пять винтовок и триста четырнадцать пистолетов.

Часть оружия унесли отступающие немцы, но примерно судить о вражеских потерях уже было можно.

На соседних позициях гремели бои, поэтому подполковник Алексеев отправил конных разведчиков, чтобы оценили обстановку.

Вражеские артиллерия и кавалерия уже отступили, так как на этом участке возможно что угодно, кроме прорыва обороны.

— Где похоронная команда? — обратился Аркадий к солдатам.

Увы, но пришлось отступить.

На других участках фронта ситуация оказалась менее позитивной, поэтому солдаты 20-го стрелкового полка быстро засыпали окопы, чтобы противник не мог использовать их себе на пользу, после чего отошли на шесть километров назад.

Ренненкампф показал свою нерешительность и не повёл войска в наступление, поэтому 2-я армия приняла на себя весь сокрушительный удар и едва-едва выстояла.

Прорвавшаяся к позициям полка немецкая кавалерия была уничтожена из замаскированных пулемётов 20-го стрелкового полка, что свидетельствует о некачественном обмене информацией между кайзеровскими войсками, но больше никаких происшествий замечено не было.

Аркадий всё это время ждал, когда же их бросят в бой, но этого так и не произошло. Вместо этого они отступили, согласно приказу из штаба — общая диспозиция показывала, что отступление 2-й армии оголяет левый фланг 1-й армии.

Локальный успех 20-го стрелкового полка был замечательным, но практически не повлиял ни на что. Он сократил возможные потери 2-й армии, так как совершенно испортил смелый манёвр ударной группы, но общая обстановка была близка к печальной.

Да, могло быть намного хуже, но и то, что сейчас, не особо радует.

Наступление на Лодзь сорвано, а обеими сторонами понесены значительные потери, причём действия стрелкового полка меркнут на фоне того, сколько людей было убито за эти дни.

Официальная сводка сообщает, что Русская императорская армия потеряла около ста тысяч, а Германская кайзеровская армия потеряла сто шестьдесят тысяч. Аркадий полагал, что потери могут быть выше, причём у обеих сторон.

«Двести шестьдесят тысяч человек менее чем за десять дней», — подумал он. — «Да в мои времена такие цифры, в лучшие годы, совокупно по всей зоне боевых действий не достигались. Мы научились очень хорошо прятаться и дорого продавать свои жизни…»

Любопытно, что немцы не стали бить по позициям полка волнами, как это было на других участках фронта. Вероятно, слишком большие разовые потери отбили у них желание пробовать ещё.

Зато эти силы ударили по Вроцлавску, где чуть не пробили оборону.

— Норматив по такому грунту — час! — провозгласил Аркадий. — Не укладываетесь, господа!

Он подал сигнал свистком и уставшие солдаты опали в стрелковых ячейках и быстро вытащили из карманов табак с бумагой. Перекур занимает десять минут, а затем они снова копают пятнадцать минут, после чего снова перекур.

Немиров сверился с часами, выждал положенное время, после чего вновь подал сигнал свистком. Солдаты вновь заработали малыми пехотными лопатами.

Гораздо продуктивнее давать десять минут отдыха каждые пятнадцать минут — так солдаты копают быстрее и меньше устают. При непрерывной работе мышцы не восстанавливаются и продуктивность от этого ниже, а в итоге ещё и солдат окончательно устаёт.

— Живее! — подстегнул их Аркадий. — Очень плохо, господа!

На самом деле, они укладываются в заведённый норматив, но давать им расслабляться нельзя. От скорости рытья окопа или стрелковой ячейки напрямую зависит выживание солдата.

«Пусть лучше вусмерть устанут, чем глупо умрут», — подумал Немиров.

Вопрос потерь беспокоил его всё больше и больше.

Генералы всех стран-участниц будут рисковать и ставить жизни солдат как азартные игроки, будто бы ощущая, что они никогда не закончатся.

В этом-то и заключалась для Немирова вся важность быстрого карьерного роста подполковника Алексеева. Николай Николаевич уже оценил совершенную несопоставимость потерь кайзеровской ударной группы с потерями полка.

Каждая рота потеряла по 30–40 солдат, тогда как у немцев потери исчислялись подразделениями. Беспрецедентная по эффективности методика применения замаскированных пулемётов и стрелковых ячеек заставила подполковника что-то понять и ходить потом с задумчивым видом.

Сохранение большего числа людских жизней — вот что преследовал Аркадий своей главной целью на этой фазе плана.

Какая разница, красными они станут или белыми, если важнее сохранить все эти жизни, чтобы эти люди не остались прахом на этих полях, а продолжили жить и работать?

Генералы-мясники обеих сторон ещё убьют миллионы, поэтому нужны генералы нового формата. Подполковник Алексеев, испытавший недавно когнитивный диссонанс — это потенциальный кандидат в генералы будущего.

«И я приложу все усилия, чтобы он добился успеха», — подумал Немиров.

Здесь, на новой позиции, они создавали новую «слабую» оборону, применяя для этого все выученные уроки прошлого сражения.

Пулемётные расчёты теперь оснащаются большим запасом воды, а ещё им приданы дополнительные солдаты, чтобы заменять выбывающие номера. Аркадий-то думал, что у пулемётчиков обойдётся вообще без потерь, но так, увы, не получилось — погибло трое.

Есть новинка — окоп-засада. (2) Это дальнейшее развитие полевой маскировки, предназначенное для взводов самых безбашенных солдат.

Окоп-засада закрывается сверху деревянными ширмами, накрытыми свежим дёрном. Стыки подгоняются до полного слияния с местностью. Со стороны и не сказать, что тут есть окоп с несколькими взводами очень злых людей.

Солдаты в таком окопе тихо сидят до специального сигнала, а после этого вырываются на поверхность и атакуют наступающего противника в штыковую. Риск потерь есть, но отсутствие у современных армий ручного автоматического оружия обещает успех. Самое главное — это шок. Никто не может быть готов к тому, что буквально из земли на тебя налетит орущий человек с винтовкой в руках…

К окопам-засадам были проведены перпендикулярные отводы, по которым эти взводы могут эвакуироваться на основную линию, если обстановка изменится. Ещё по этим путям обеспечивается снабжение засадников.

Впрочем, ближний бой предусматривался на самый крайний случай, а в норме засадники должны будут вести плотный винтовочный огонь в упор. Эффект неожиданности должен сыграть решающую роль.

«Но банзай-атака в самурайском стиле — такого ещё нет даже у самих японцев…»

Прибыл вестовой.

— Подпоручик Бжежинский, проследите, — приказал Аркадий. — Что у тебя, солдат?

— Подполковник Алексеев вызывает вас, ваше благородие, — ответил тот.

Несколько взводов уже рыли в тылу полноценный блиндаж. Предыдущий был раскопан и разобран, поэтому его требовалось просто собрать на новом месте.

— Вызывали, ваше высокоблагородие? — подошёл Аркадий к ожидающему его подполковнику.

— Вызывал, — кивнул Николай Николаевич. — Блиндаж, как видишь, ещё не готов, поэтому пойдём к той подводе.

Они расселись на пустых ящиках из-под патронов и Алексеев закурил.

— Почему ты не куришь? — спросил он.

— Вредно для здоровья, ваше благородие, — ответил Немиров.

— Кто тебе такое сказал? — удивился подполковник.

— Уже зафиксированы случаи хронического кашля и проблем со здоровьем, — произнёс Аркадий. — Врачи говорят, что это вызвано неумеренным курением.