Вражеская артиллерия заняла позиции и начала артобстрел русских укреплений.

Когда громыхнули пушки, Аркадий среагировал мгновенно.

— Всем занять укрытия!!!

Сам он запрыгнул в окоп и заполз в специальную ячейку, чтобы минимизировать риск поражения. Солдаты тоже заняли предварительно вырытые внутри окопов индивидуальные противоснарядные щели — очередную инновацию Немирова.

Снаряды начали рваться практически повсюду. Кого-то ранило, кого-то оглушило, но большая часть солдат переносила артобстрел лёгкой артиллерией практически без последствий.

Артподготовка длилась около двух с половиной часов.

Несмотря на издалека видную вялость укреплений, долбили по ним основательно.

«Немец — человек серьёзный», — подумал Аркадий, стряхивая с планшета налетевший грунт.

Когда последние раскаты взрывов стихли, в атаку пошла вражеская пехота.

По чистому полю пошли стрелковые цепи, а за ними следовали пулемётные расчёты.

В отличие от российской версии пулемёта Максима, у немцев отсутствовал колёсный станок, позволявший сравнительно легко перемещать этот тяжеленный пулемёт по местности. По этой причине немцы тащили пулемёты в полуразобранном состоянии, чтобы установить их на позициях, которые уже оборудуются выделенными для этого солдатами.

Германская пехота открыла огонь из своих винтовок, а в ответ начали стрелять солдаты в окопах, но пулемёты молчали.

Подполковник Алексеев ждал нужного момента, когда пехота противника зайдёт в зону максимально убойного огня.

Пулемёты спрятаны за деревянными ширмами, закрытыми дёрном и заставленными кустами. Все холмы обзавелись густой растительностью, чтобы отдельные кусты не вызывали никаких подозрений.

Немецкие стрелковые цепи подходили всё ближе. Потери от огня из окопов были, но они, по современным представлениям, считались приемлемыми.

Наконец, Николай Николаевич счёл, что прошло достаточно вражеских солдат. К этому моменту уже были установлены пулемёты противника, которые сразу же начали заряжать.

— Огонь! — приказал подполковник Алексеев.

Вторые номера пулемётных расчётов, получившие дублирующие команды от унтеров, потянули за верёвки и скинули маскировочные ширмы, а первые номера сразу же открыли шквальный огонь.

Рои пуль сначала обрушились на вражеских пулемётчиков, которые погибли почти сразу, а затем взялись за пехоту.

Первые полминуты стоили вражеской пехоте десятков жизней, оборванных длинными очередями, а вот затем германцы залегли. Тем не менее, обстрел не прекращался, так как с холмов отлично видно поле, которое Аркадий выбирал совершенно не просто так.

Очереди из пяти пулемётов ломали тела в серых кителях и пикельхельмах. Возможно, при виде с воздуха можно было бы разглядеть лужи крови, сломанные и оторванные конечности, но со стороны окопов всего этого не видно.

В самый первый момент после отданной подполковником команды из стрелковых ячеек высунулись остальные солдаты и удвоили огневую мощь окопных стрелков.

Немиров рассчитывал на первые минуты, когда противник растерян и не знает, что делать. Когда человек не знает, что делать, он либо цепенеет, либо начинает совершать ошибки.

Ещё не убитые офицеры и унтеры приняли единственное верное, согласно уставу, решение — усилить натиск.

Рухнувшие было солдаты были подняты в атаку, чтобы достичь окопов и выбить из них противника.

Только вот Аркадий уже заранее знал, что тут не пройдёт ни одно подразделение без бронетехники. Пять пулемётов и огневая мощь двух батальонов — вот что встретило немцев на этом поле.

Сам Немиров тоже вооружился Мосинкой и старался отстреливать командный состав.

Практика стрельбы у него есть — на заставе больше и делать-то особо нечего, кроме как упражняться, поэтому он не пренебрегал стрельбами и израсходовал суммарно не менее двух тысяч патронов за два года кукования в горах.

Снайпером он от этого не стал, но кое-что мог на дистанции до трёхсот метров.

Патроны пулемётов никак не желали заканчиваться, а убойность огня начала расти по мере приближения вражеской пехоты к окопам. В итоге, не выдержав потерь, германские пехотинцы вновь залегли.

Немиров, будь он на месте немецкого командующего, ещё в самом начале наплевал бы на все последствия и отступил. Видно же, что всё пошло не по плану.

А теперь уже всем понятно, что наступление потерпело крах и всё равно, без дополнительных опций, придётся отступать. Но каждый пройденный метр увеличивал время отступления, а каждая дополнительная секунда отступления стоила жизней солдат.

К этой трагической ситуации привела недостаточно тщательно проведённая разведка, приведшая к неверному информированию командования.

По плану неизвестного генерала, отвечающего за это наступление, пехота должна была проломить ветхую оборону и открыть путь кавалерии, которая и ударит в тыл 2-й армии.

«Это кровавый опыт, который упадёт в общую копилку боевого опыта кайзеровской армии», — подумал Аркадий. — «Впредь они будут очень осторожны».

Это означало, что им надо и дальше совершенствовать маскировку и постоянно придумывать что-то новое.

Сейчас удалось отразить штурм без участия артиллерии, которую Ренненкампф концентрировал для наступления, но в будущем возможны варианты с огневыми мешками. Если кто-то увидит тактический гений подполковника Алексеева и обеспечит ему карьерный рост…

Загрохотали пушки.

— Все в укрытие!!! — вновь скомандовал Аркадий, сползший в нишу.

Продолжать наступление немцы уже не могли, это было невозможно, поэтому использовали артиллерию для прикрытия отступающих частей.

Артиллерийский обстрел длился всего двадцать с лишним минут, но этого времени хватило, чтобы остатки вражеских подразделений скрылись, захватив свои пулемёты.

Когда на поле остались лишь убитые и раненые, поднялся восторженный ор.

Солдаты ликовали и кто-то из них додумался начать славить подполковника Алексеева.

— Слава русскому оружию!!! — услышал Аркадий, вылезший из противоснарядного укрытия.

Поправив обмундирование, он покинул окоп и направился к замаскированному командному блиндажу.

Земля испещрена многочисленными воронками, а в сам блиндаж было прямое попадание. К счастью, маломощный снаряд мобильной артиллерии не сумел пробить тройной бревенчатый накат и смог потрепать лишь первый слой.

— Поздравляю, ваше высокоблагородие! — подошёл Немиров к вышедшему из блиндажа подполковнику.

— Спасибо-спасибо… — спокойно ответил Николай Николаевич. — Это что, была вся мощь немецкой армии?

Офицеры штаба дружно засмеялись. Шутки командира — это, по умолчанию, нечто особенно смешное и совершенно неповторимое. Аркадий, знающий армейские «правила игры», тоже сдержанно засмеялся.

Унтеры командовали на поле, отправляя специальные команды для сбора оружия и трофеев, а также помощи раненым.

Немиров вернулся к роте и принял доклад от фельдфебеля Говорова.

— Убитыми потеряли тридцать шесть человек, ваше благородие, — сообщил тот. — Ранеными — шестнадцать человек. Помощь раненым уже оказана, восьмерых надо в тыл — ранения тяжёлые.

Превалирование безвозвратных потерь — это следствие особой траншейной обстановки.

Немиров уже смотрел на выносимых из окопов солдат, которым прострелило пулей или пробило осколком верхнюю часть тела. Кто-то не успел спрятаться в защитной щели, а кому-то просто не повезло — иногда снаряды взрываются непосредственно в окопе и очень близко к солдату.

Выпущенные кишки, изорванная плоть, кровь, стелющаяся вслед за выносимым убитым…

— Засыпать кровь в окопах, — приказал Аркадий. — Организовать отправку раненых в госпиталь. Выдели людей.

— Слушаюсь, ваше благородие, — ответил фельдфебель.

То ли здесь такая земля, то ли у немцев очень мощные патроны, но бруствер оказался проницаем для пуль. Исследуя окопы, Аркадий видел, что пули прошивали бруствер и поражали цели за ним. (1)

«Мешки с песком?» — пришла ему в голову мысль.