— А гарантии? — спросил генерал. — Какие гарантии?

— А какие гарантии вам даёт Временное правительство? — усмехнулся Аркадий. — Вы поймите, Николай Николаевич — тут совершенно другой уровень взаимодействия. У Ленина нет никакой армии, а Временное правительство считает Северный фронт полностью своим. Оно не воспринимает вас, как человека, который ответственен за то, что здесь всё не рушится, как на Западном фронте. Если оно сочтёт, что вы больше не лояльны ему, то просто снимет вас. А вот Ленин…

— Он сможет повлиять на Совет? — напрямик спросил Алексеев.

Его очень беспокоило именно такое развитие событий. Генералов вокруг снимают, когда захотят, усугубляя разлад в армии. А он держит Северный фронт в образцовом порядке и ему сейчас очень обидно, что на остальных фронтах всё не так.

— Несомненно, — кивнул Аркадий. — И я думаю, что если объяснить ему, как важно сохранить армию и уберечь её от расхолаживания, то поддержит наши методы.

— Ладно, Аркадий Петрович, ты меня убедил, — вздохнул Алексеев. — Но если всё падёт прахом…

— В таком случае я могу гарантировать вам компенсацию в виде ста тысяч рублей золотом, а также безопасный маршрут во Владивосток, — пообещал Аркадий. — Оттуда можно уйти в Америку.

— Но зачем? — недоуменно спросил генерал.

— Затем, что если у нас не получится, то страна погрузится в хаос, — ответил Аркадий. — Немцы никуда не денутся и быстро поймут, что Русская армия уже не та. И тогда они начнут массированное наступление, а разложенная армия не сможет оказать им сопротивления. Что будет дальше, вы, думаю, уже знаете. Лучше к этому моменту быть где-то далеко.

— Цинично, но справедливо, — вздохнул Алексеев. — Ты так складно рассказываешь, что у меня появляется ощущение, будто других выходов просто нет.

— Есть, — покачал головой Аркадий. — Прямо сейчас повести войска на Петроград. У нас есть преимущество — подчинённые войска ещё лояльны и им легко можно объяснить, зачем мы пойдём на Петроград. Минус такого действия — очень слабая легитимность вашей диктаторской власти. Остальные армии обратятся против нас и точно начнётся масштабная Гражданская война.

— Эх, а ведь ты был прав, — произнёс генерал и налил себе новую порцию водки. — Сейчас я, как никогда, чувствую близость Гражданской войны…

*25 апреля 1917 года*

— Здравия желаю, товарищ Ленин! — козырнул Владимиру Ильичу Аркадий.

— Здравствуйте, — Ленин вышел из кабины и пожал Аркадию руку. — Наконец-то мы увиделись вживую.

— Пройдёмте, я должен познакомить вас с генералом от инфантерии Алексеевым, — сказал Аркадий. — Он бы встретил вас лично, но немцы начали какую-то активность и он занимается планированием контрмер.

— Тогда мы можем зайти попозже… — произнёс Владимир Ильич.

— Он велел вести вас к нему сразу же по прибытии, — покачал головой Аркадий. — Ради вас он прервёт любое занятие. Это недалеко.

Сталин и Свердлов уехали в Петроград ещё 21 числа, но до сих пор не вернулись. Когда из Пскова сообщили, что кто-то едет, Немиров подумал, что это они, но оказалось, что Ленин.

Аркадий провёл Ленина к штабу, где они сразу же увидели генерала, который сидел в курилке и нервно дымил.

— Здравия желаю, ваше превосходительство, — козырнул Аркадий.

— Здравствуй, — кивнул ему Алексеев.

— Здравствуйте, — улыбнулся ему Ленин.

— И вам не болеть, — генерал встал с лавки. — Лучше говорить у меня.

Они прошли в генеральский блиндаж.

— Итак, представляться, думаю, нет смысла, — произнёс генерал, когда они расселись за столом. — Я навёл о вас справки, Владимир Ильич, а вы, думаю, навели справки обо мне. Все мы знаем, кто есть кто, поэтому перейдём сразу к делу.

— Соглашусь, Николай Николаевич, — кивнул Ленин. — Главнейший вопрос — прояснение целей. Чего вы хотите добиться в ходе нашего сотрудничества? Близки ли ваши цели целям Аркадия Петровича?

— Я, если говорить искренне, не до конца понимаю, какие цели преследует Аркадий Петрович, — посмотрел Алексеев на Немирова. — Я же хочу, чтобы мы не проиграли в этой проклятой войне. Я не хочу, чтобы моя страна, кто бы её ни возглавлял, выплачивала репарации или шла на территориальные уступки. Я хочу мира, но на достойных условиях. Немцы сейчас на переговоры не готовы, они захотят дожать нас, унизить и низвергнуть в прах — я вижу это так. Поэтому война должна быть продолжена.

— Это неприемлемо, — покачал головой Владимир Ильич. — Чем мы будем отличаться от Временного правительства, если не сможем покончить с войной?

— Если вы понимаете под «покончить с войной» мирные переговоры, в ходе которых мы будем идти на уступки — вам со мной не по пути, — поморщился Алексеев. — Не для того мы тут с Аркадием лили кровь, чтобы допустить поражение.

— Войну можно закончить иначе, — опередил Аркадий ответ Ленина.

Генерал и вождь синхронно перевели на него взгляды.

— Я имею в виду, что можно пойти на уступки перед народом, — начал объяснять Аркадий. — Думаю, отличным решением будет действовать планово. В день прихода к власти нужно объявить, что будет начата демобилизация. Но демобилизация постепенная, которую нужно будет провести поэтапно. Последовательно сократим численность армии до четырёх-пяти миллионов — напряжение резко снизится.

— А как тогда наступать? — спросил Алексеев.

— Не нужно наступать, — ответил на это Аркадий. — Наша роль во всём этом — удержание германских войск. К тому же, если мы будем действовать оперативно, то выработаем решение, которое позволит нам проводить наступления ограниченными силами.

— Последовательное сокращение армии? — задумался Ленин. — Это не совсем то, что я понимаю под «прекратить войну».

— Вы не понимаете, Владимир Ильич, — вздохнул Аркадий. — Немцы — это империалисты. Они не оценят мирные инициативы и воспримут их как слабость. Если не будет армии, то они сомнут нас, а потом установят в Петрограде какую-нибудь марионетку. Хотя, скорее всего, они просто разобьют страну на десятки ненавидящих друг друга кусков, которые обязательно начнут между собой войны. Это наиболее вероятный сценарий.

Ленин не мог всего этого не понимать, но его главный козырь, до сегодняшнего дня — это прекращение войны.

— Дополнительно к поэтапной демобилизации можно дать обещание о земле и обобществлении средств производства, — продолжил Аркадий. — Заводы должны быть государственными, а не частными — так мы сможем сделать военное производство более предсказуемым.

Ленин ещё не осознал этого, но теперь его главный козырь — это Северный фронт. Миллион четыреста тысяч боеспособных солдат, ещё не подверженных агитации, боеспособных, довольных дозированной демократизацией, не испытывающих больше проблем как с боеприпасами, так и с продовольствием.

Ни у одной партии в России нет такой силы. Власть уже его, фактически, он просто должен договориться с теми, кто готов ему её дать…

— Если мы договоримся, — произнёс генерал Алексеев, — то я разрешу большевицкую агитацию в войсках. Но при условии, что она не будет направлена против офицеров, а также не будет подрывать боеспособность солдат.

Эту идею ему подсказал Аркадий. Он давно её обдумывал и решил, что это будет веским аргументом в беседе с Лениным.

Большевицкая агитация среди солдат, эксклюзивная — это гарантия того, что идеи Ленина укрепятся среди множества людей с винтовками. Это обещание силы.

— Хм… — Ленин погладил бородку. — Что ж, это щедрое предложение.

— Я хочу гарантий, — вновь заговорил генерал. — Я должен возглавлять новую армию — во время и после войны. Никаких санкций против меня и моих близких, а также гарантия безопасности и сотрудничества. Вы этого ещё не видите, но Северный фронт — единственное боеспособное объединение армий. Этого добились мы с Аркадием, это стоило нам огромных усилий. Но если рухнут другие фронты, то нам конец. Необходимо немедленно прекратить агитацию в других армиях и начинать переводить их под мой контроль.