Возле входа стояли трое с паспортами, два мужика лет сорока и девчонка, на вид старшеклассница. Судя по всему замерзли, значит давно стоят. Странно, обычно таких юных девушек разбирают сразу, и десяти минут не прошло бы, как появился какой-нибудь вербовщик или сектант отвечающий за эту территорию. Значит, что-то с ней не так, интересно.

- Привет, получается работу ищешь?

Девушка повернулась и было видно, что в глазах ее затеплилась надежда. Красивая, хоть и одежда очень изношенная, волосы спутанные, на глазах закись, но все равно красивая.

- Здравствуйте, да, я все умею! Абсолютно все..

- Погоди, - я прервал ее, чтобы не слушать всю пылкую тираду целиком, - я вижу ты давно стоишь тут и никто тебя не взял. Что с тобой не так?

Взгляд девушки погас и губы чутка дрогнули, только слез мне тут не хватало. Не глаза остались сухими. Она оторвала паспорт от груди и начала его листать, я уже понял, что сейчас увижу. До листав она повернула его ко мне. На восемнадцатой странице паспорта стояла два красных плюса. Спид. Первый плюс означал, что человек инфицирован,  второй означал, что этот человек заразил другого.

- Ну и что, что меня трахать нельзя, я ведь много всего другого могу, - тихим голосом она как заведенная перечислять свои достоинства.

- И на затылке метки есть? Обе?

Она осеклась на полуслове и медленно кивнула. Выходит, это было больше трех лет назад, до отмены насильственных татуировок на шее для ВИЧ-инфицированных. Такая драконовская мера была введена после того, как уровень заражения населения Империи перевалил за два процента. После установления диагноза было две дороги, на свободу с отметинами, либо в спец-тюрьму, но без них. Отменили эту дичь три года назад, после нескольких бунтов, бунтов обреченных. Людям действительно нечего было терять, их права были попраны, их жизнь была короткой и безрадостной. Смертей было много, но они добились отмены хотя бы части этих унизительных мер. Но отметины остались у многих, в отличии от обычных тату их можно было удалить только хирургическим вмешательством, а ни один врач на это не пойдет.

- Сколько тебе лет?

- Шестнадцать, - совсем тихо сказала она.

Совсем ребенок, а тогда ей было даже меньше тринадцати. Будь это врожденный ВИЧ, то до этих лет она скорее всего не дожила бы. Получается ее заразили. Паскудство.

- Живешь хоть не на улице?

- Нет, в четырех кварталах отсюда есть хостел, там живу я и мой младший брат. Но нас скоро выселят, сразу после нового года.

Значит на родителей не рассчитывает.

- Младший брат? Сколько ему?

Она на секунду застыла, а потом быстрым движением спрятала паспорт и отпрянула.

- Нет! Его нельзя, его не отдам!

Вот дуреха.

- Спокойно, - и приподнял ладонь, - никто не собирается трогать твоего братишку. Я не из этих. И не вербовщик.

Она все еще смотрела с недоверием, но чуть расслабилась. Люди после ее криков разве что посмотрели косо, но в основном всем было все равно. Двое мужиков с паспортами подошли, чуть ближе и один спросил.

- Молодой господин, а может ну ее, может мы на что-то сгодимся?

- Прочь, - слова вылетели сами, и чуть ли не с рыком. Возможно даже против моей воли. Черт, корить же себя потом буду за грубость. Да и сейчас конфликта не хотелось, но мужик, благо, оказался понятливый и сразу отступил.

- В общем, - продолжил я, вытаскивая бумажник, - приходи завтра ко мне в мастерскую, расскажешь свою историю, посмотрим, что можно сделать.

Я вытащил визитку и протянул ей. Она осторожно взяла ее и начала внимательно изучать. Пока доставал визитку я увидел, что в бумажнике лежит купюра на пятьсот универсальных кредитов. Сумма  неплохая если подумать, мы вчера в гильдии пропили не многим больше, а там отнюдь не дешево. Жалеть буду это точно. Но самолюбие мне не простит если я откажу себе в этом маленьком капризе. Я обеспечен, но не богач.

- И на, поешь чего-нибудь, - она оторвалась от визитки и посмотрела на протянутую ей купюру. На ее удивленные глаза можно было смотреть вечно. Внутри у меня все запело от ощущения собственного благородства. И сразу же стало неловко от всей этой показухи, тьфу ты, чтоб ее.

- Вы серьез..

- Бывай, - сунув деньги ей в ладонь я быстро развернулся и пошел ко входу в метро, не увидев ее слезы и улыбку, не увидев как она радостно побежала домой. Почему мне стало стыдно, я и сам себе не мог объяснить. А денег тут же стало жалко. Ладно, плевать.

В магазине, офисе и мастерской компании «Муза и Лира» было привычно шумно. Двое мастеров занимались заготовками рождественских снежных шаров, один фасовщик раскладывал по коробкам готовую продукцию. Пока мы могли себе позволить только одного фасовщика, а когда он в отпуске, его заменял кто-нибудь из мастеров, но дальше больше.

- Привет всем, - сказал я на автомате, и тут же вспомнил, что Эля запрещает нам такое панибратство с персоналом. С другой стороны, мужики они нормальные, не думаю, что их это как-то коробит. - Есть какие-то срочные вопросы? Как в целом дела?

- Добрый день, - ответил старший мастер Валентин, - с утра были, но хозяйка все порешала. Она в хорошем настроении, - сказав это он улыбнулся.

Ну да, хозяйкой они называли только Элю, нравилась она им, да и знали, что она иногда нас строит. Понимаю. Значит она в хорошем настроении, уже не плохо. Перекинувшись еще парой слов с мастерами, прохожу в офис. Влад пластом лежит на диване, Эля пьет кофе у магнитной доски с текущими задачами. Оба оборачиваются.

- Все нормально Влад, можешь не вставать, не переживай, - махнув рукой Владу я поворачиваюсь к Эле, - зачем его притащила-то?

- И тебе привет, - она улыбается, глаза веселые, - он отказался оставаться в одиночестве, сказал, что умрет без меня, а так есть хоть какие-то шансы выжить.

Она подходит, чтобы чмокнуть в щеку и слегка приобнять. Все так естественно, как обычно, привычно, что я наконец-то позволил себе расслабиться. Как-будто вчера ничего не произошло, и ведь вправду не произошло. Мы поболтали минут двадцать, просто приятная похмельная беседа близких друзей. Посмеялись друг над другом, кто, сколько бокалов пролил на себя, у кого заплетался язык, кто обещал прийти на свадьбу к таксисту и называл его братом. И мне впервые за сегодня стало так тепло, что только по дороге к Астре, сидя за рулем я понял, что самым краем сознания думаю о другом. О том, что чмок Эли был дольше чем обычно, а когда она обнимала меня то ее пальцы пробежались по ребрам со стороны, которую Влад не видит и как-будто бы пощекотали и ущипнули. Но я решил не задумываться над этим, все ведь хорошо, все как всегда.

- Мама... - мальчик смотрел вверх, туда где должен был быть потолок, но взгляд был невидящий.

Он только что вернулся с очередной экзекуции, устроеной большим парнем. С тех пор как мы поселились во внешнем контуре ядра души мальчика, так назвал это пространство один из тёмной троицы, а так назвали их мы, большой парень приходил три раза. Нас перестало выкидывать в обычный мир, но тёмная троица в эти моменты транслировала нам все, что происходит снаружи. Он был очень изобретателен во всем, что касается мучений и нанесении вреда. Полная противоположность меня, как врача, да и как человека. Смотреть на это было больно и собственное бессилие только усугубляло эту боль. Мальчик кричал до хрипа и крик разрушал светлячки, души, обитавшие на Кладбище честных и Озере доброты, а кого не добил, притягивал и вроде как усиливал. Мы многого не понимали, но наши ряды пополнились. Трое, по одному уцелевшему после каждого сеанса терапии от большого парня.

Диана, учитель средних классов, субтильная девушка лет двадцати пяти.  Она появилась здесь в обычном черном костюме, очках с очень толстой оправой и классным журналом в руках. За счет формы носа, лицо имело птичье выражение, а вместе с большими очками и густыми волосами она была похожа на сову. Добрая и скромная девушка, к сожалению, если не повезет с коллективом, а школа это женский коллектив, то такие там не приживаются.