- Забыл себя? – начальник личной охраны Лютри, отвлекшись от запеченного цыпленка, старый офицер с интересом посмотрел на меня.

- Эта мысль пришла, когда мы были уже в рейде, и было поздно что-то менять. Сам посуди, раньше никто такого не делал. Но ситуация диктовала свои условия.

Лютри сделал вид что задумался, некоторые вещи не стоило упоминать в присутствии младших офицеров. Далеко не все знают, зачем мы здесь на самом деле.

- Можете быть свободны, ожидайте дальнейших указаний, – отпустив лейтенанта, Лютри снова смотрит на меня – что будем делать командор? - чуть помолчав назвал по имени, - Кристиан.

Ну, лордом он меня никогда не называл. А ситуация не такая простая. Есть «объект, отчасти соответствующий указанным параметрам», но должен идеально укладываться в них. Может это ложный отклик или заплутавший в семейном древе дальний родственник.

Ресторан, как и пятизвездочная гостиница, на первом этаже которой он находился, так же принадлежавший родовому представительству, стал временным штабом оперативной группы. За неделю до прибытия гостиница перестала принимать брони, объявив о начале косметического ремонта. И ремонт действительно начался, но только снаружи. Внутрь попасть не смог бы никто, исключений не было.

- Я думаю, нам с тобой стоит взглянуть на этот объект лично, возьмем еще Лиру из научной группы, она в курсе, что мы ищем, – вероятно, ее участие является даже более обязательным, нежели меня и Лютри - Мне нужно ее заключение.

- Калиб?

- Ищите, живого или мертвого, или еще какого, – неопределенность с ним самую малость раздражала, сильные эмоции давно не мой конек, но необходимо понять, что пошло не так, - вероятней всего мёртвого.

- Вероятно, потому что вы не сомневаетесь в его преданности? Или – лицо Лютри помрачнело – или что вам не хочется казнить его лично?

Наверно в разговоре с ним стоило учитывать, что они друзья, так же стоило учитывать, что Калиб и мой друг. Я помнил это, но эта информация не имела никакого веса, как будто я узнал ее, прочитав, где-то в финансовом отчете между расходами на озеленение холла и услугами мойщика окон. Я запомнил ее, но не знаю зачем. Все эти чувства стали такими далекими и никак не тревожили сердце. В моем распоряжении был только холодный разум, и я не мог им никого согреть.

- Ни то, ни другое. Ты знаешь, что я потерял и чем сейчас руководствуюсь, постарайся это принять. Есть ощущение что ситуация ухудшается. Я сейчас не тот, кем ты меня считаешь. Не твой друг. И не друг Калиба. Хотя ты знаешь, что он был мне очень дорог, никому другому я бы это не доверил.

И это была правда. Сейчас, такого понятия как ложь для меня не существовало. Другая сторона, где я был, мне этого не простила бы.

Лютри покивал, но ничего не сказал.

      - В любом случае нам есть чем заняться прямо сейчас.

- Кстати, - Лютри остановился в проходе, - ко мне подходил местный управляющий и буквально умолял если не посвятить его в наши планы, то хотя бы в случае необходимости проконсультироваться с ним в вопросе их взаимоотношениях с Империей. Возможно есть в этом смысл, когда мы были здесь в последний раз самой Империи еще не было, много могло поменяться.

- Мы сделаем все самостоятельно, мне бы не хотелось, чтобы он побежал докладывать кому-нибудь из других командоров о наших действиях. Сам понимаешь, что мы ходим по краю, по крайней мере я.

- Да но ведь это твое родовое представительство, да представительства всех родов повязаны между собой, но он же из твоих, почему он должен докладывать другим? А если мы напортачим, то у него как раз и не останется выбора кроме как отправить сообщение на Винмар.

- Не важно, любые проблемы, которые возникнут после, я быстро решу. Необходимые контакты он уже передал Риону, я думаю на него можно положиться.

Вставая из-за стола, захотелось взять с собой то ли бутылку вина, то ли официантку, или все сразу, но не помнил зачем. Суть желания от меня ускользала, а дергающиеся рудименты не могли за нее зацепиться. Надо спешить.

- Кстати, раз уж вы упомянули обо мне, - в голове раздался голос Риона, - в процессе выполнения вашего приказа у меня возникла, несвойственная мне, моральная дилемма.

Сильный ветер с опозданием принес звук выстрела, и он по привычке короткое время гулял между стенами и затих. Очередной «честный» прошел свой путь до конца. Кем он был и за что умер не ясно. Но, тишина свидетель, он не просил пощады. Тишина снова стала красивой.

- Эй, малыш.

Воздух не шелохнулся, это не было звуком. Ребенок спал, точнее, был в забытье, свернувшись клубком на подстилке из мешковины. В помещении было не более двенадцати градусов, при такой температуре уснуть шансов нет, особенно если на тебе нет одежды. А ее не было, но болевой шок спас его сознание на какое-то время. Если вообще было что спасать.

Маленькая светящаяся точка летала над ребенком. Если присмотреться, то можно было подумать, что это и не точка вовсе, а как будто дырка в пространстве, с немного рваными краями. Как на ткани, только перемещается, в трехмерном пространстве и со всех сторон выглядит одинаково.

- Что же с тобой сделал этот подонок.

Все та же тишина, но ребенок тихо заскулил, возвращаться в реальность было крайне болезненно. Сломанные кости вспомнили о том, что они сломаны, а глаз отозвался нарастающей тупой болью. Мальчик непроизвольно потянулся потрогать больное место здоровой рукой и тут же отдернул, появились слезы.

- тише, теше, малыш, - ребенок дернулся, пытаясь определить источник звука, но голос звучал в его голове, – не бойся меня.

Голос, теплый голос, казалось бы, к нему потянулось даже озябшее тело, чтобы хоть немного согреться.

… тепло, тепло, тепло, оно нужно мне, я хочу его, мне холодно, отдай, отдай, отдай, скорее, ближе, ближе, ближе…

- Ууууу, - ребенок открыл глаз и увидев перед собой плавающий в воздухе кусочек света сразу протянул к нему руку.

И тут свет резко сморгнул, как будто получив под дых, и его яркость существенно просела.

- Прекрати! – голос почти оглушил ребенка, и он тут же отпрянул, закрывая уши ладонями.

… страшно, страшно, страшно, больно, снова будет больно, страшно, страшно, страшно…

- А ты не так прост, малыш, но как тебе помочь так, что бы ты меня не сожрал.

Кусочек света отлетел на несколько метров и замер в воздухе. Яркость его потихоньку возвращалась на прежний уровень. Голос снова заговорил в голове ребенка, он успокаивал, он гладил. В мыслях стали появляться образы, сначала это было просто несколько мягких тонов голубого, оранжевого и жемчужно-белого цвета, кружащих вокруг него. Их движение постепенно ускоряется и смазывается. Ребенок, став эпицентром этого буйства красок впервые улыбается, он не замечает, что смотрит на это двумя глазами, и хлопает в ладоши обеими руками, здесь у него ничего не болит и ему тепло. Граница красочного вихря расширяется, оставляя за собой сочные листья высокой полевой травы. А наверху появились белые облака, и засияло солнце.  Этот акт творения сопровождается детским смехом. Ребенок чувствует присутствие голоса принесшего тепло, он где-то рядом. Он больше не голоден, ребенок хочет поиграть с ним. Он ищет его взглядом и находит, на краю вихря начинает проясняться силуэт человека. Размытые очертания с каждой секундой становятся более четкими, и вот из вихря выходит человек. Он с удивлением рассматривает и ощупывает себя.

- Какого черта?

Это был мужчина лет сорока  на вид, не очень высокий, возможно не очень красивый, но каждая черта лица с характером. Серые глаза, плотная седина и густые усы. Одет он был одет в синий  костюм-тройка, судя по всему не очень дорогой, но добротный. Материализовавшись только что, он не сразу замечает виновника торжества в центре всего этого действа. С того момента как его убили он все еще помнил, как его зовут, но удержать воспоминания о том как он выглядел не смог. Собственное «я» постепенно распадалось под действием энтропии, а собственные знания смешивались с другими обрывками других «светлячков», таких же, как и он. С некоторыми можно было даже поговорить, и те, кто разговаривал держались дольше. Но в основном светлячки растворялись и исчезали в молчании, так и не поняв, что с ними произошло.