— Таковы планы вашего дурацкого кружка по интересам, — скривился парень. — Есть ведь в этом мире люди, которые никого не убивают. Где-то они живут? Я не имею в виду ремесленников и врачей под боком у сильных кланов или шаек. Обычных людей.

— Где-то живут, — мужчина взглянул на виднеющиеся из-за стены верхушки сосен. — Но не у нас. Мы — гарант того, что Алтарями смогут воспользоваться все. Поэтому слабаки здесь не нужны. Синие живут в Городе или, если не выдерживают, бегут прочь, к границам. Хотя мало кто долго там выживает. Но такова судьба тех, кто оружие в руки взять боится.

Все еще хмурящийся Дима уловил в словах воина незнакомое понятие и тут же уточнил:

— А синие это?..

— Пацифисты, — хохотнул Дрозд, но все же посерьезнел и решил пояснить. — У тебя на груди кругляк какого цвета?

Задумавшись Дима оттянул ворот водолазки и заглянул под одежду. В вечернем, почти ночном свете разглядеть что-то было сложно, и парень ответил по памяти:

— Серый был.

— Во-о-от. Это потому, что ты новик, еще не натворил делов. Будешь прятаться под камушком и дрожать от страха кругляк посинеет. Чем дольше сидишь и чем реже оружие в руки берешь для вполне понятных целей, тем светлее Осколок. И как бы это мерзко ни звучало, ценнее.

— А красные? — Диме тут же вспомнились слова бандитов, которые, кстати, могли ошиваться где-то в Цитадели.

— Воины, — хмыкнул Дрозд. — Чем ярче — тем ценнее. От бордового к алому. Желтые и золотые — это ремесленники. Зеленые и изумрудные — врачи. Фиолетовые — лидеры, у коменданта нашей Цитадели такой. А больше я цветов не видел.

— А разница при обмене какая-то есть?

Вздохнув, Дрозд тоскливо посмотрел в сторону ближайшего двухэтажного здания, на вывеске которого была изображена кружка пива и жареная курица.

— Достал ты уже с вопросами, но на этот отвечу, так и быть. Ибо в корень зришь, мелкий, хоть и ноешь, что сражаться заставляют.

— Я просто убивать не горю желанием, — буркнул Дима.

— Ну и топай тогда в Город! Или на окраины вали. А к нам не просись. Но мы вроде не про это говорили, а насчет обмена. Запомни сразу — махнуть можно все, на все, но есть тонкости. Лучшее оружие и доспехи — это красные Осколки. Медикаменты или исцеление прямо сейчас — это зеленые. Материалы, инструменты и прочее — угадай какие? Но повторю, обменять можно все на все. Но, к примеру, синих за меч ты отдашь пять, а красных лишь парочку.

— А синие на что тратить?

— На что хочешь, — хмыкнул Дрозд, но заметив скепсис в глазах парня недовольно заговорил. — Ну вот на что, по-твоему, можно поменять Осколок пацифиста? Что им присуще? Белый флаг? Сапоги-скороходы? Шапка-невидимка?

— Зачем тогда убивать синих, если их Осколки ничем не отличаются?

Замерев перед входом в таверну Дрозд быстро, по-птичьи, огляделся, после чего понизив голос сказал:

— Ради белого Осколка.

— Белого? — опешил Дима.

— Типа того. Мифическое сокровище гребаного Колизея. Осколок самой чистой души. Завладеешь им и сможешь попросить у Бога чего пожелаешь. Говорят, что можно будет даже вернуться домой, — голосом заправского рассказчика, активно жестикулируя, объяснял Дрозд.

— И чтобы его получить нужно убить человека, — вздохнул Дима.

— Таковы правила этого места, мелкий, — хмыкнул Дрозд.

Немного помолчали, после чего старший встрепенулся и подтолкнул парня в сторону конца улицы:

— Ладно, давай ступай. Вон там общие бараки для только что прибывших. Можешь там оставаться бесплатно в течение недели, потому что ты серенький, а с вашего брата денег не берем. Потом изволь или платить за ночевку или доказать, что от тебя польза Стражам будет. День твоего прихода я запомнил, так что ты у меня на карандаше, мелкий.

Хлопнув Диму на прощание по плечу, Дрозд пошел к таверне, часто-часто при этом вертя головой. Наверно высматривал, кого из местных воинов еще можно отчитать. Новый знакомый мог это отрицать и ворчать, но болтать ему явно нравилось. Ведь на все интересующие Диму вопросы тот ответил.

По пути проверив свои нехитрые пожитки, парень вошел в двери длинного барака. Здание было сложено из тонких жердей, отчего щелей в стенах хватало. Не спасало даже то, что какая-то добрая душа пыталась их проконопатить сухим мхом. Внутреннее убранство тоже оказалось небогатым: никаких отдельных комнат или хотя бы занавесок, из мебели только широкие лавки, набранные их все тех же жердей, и идущие вдоль стен. Предполагалось, что ночующие люди будут спать на лавках, но сейчас большая их часть была сломана, а на тех, что уцелели, расположилось несколько не вызывающих доверия личностей. Остальные довольствовались местом на полу, которого было хоть отбавляй.

Всего внутри барака собралось около двух десятков людей. Как Дима выяснил позже не все здесь были серыми как он. Просто собравшимся нечем было заплатить за гостиницу, либо им было без разницы, где пережидать ночь. Лишь бы в безопасности.

Ненадолго замерев в дверях, Дима быстро выделил три основные группы среди собравшихся. Оставаться в одиночестве парень не хотел, присоединится к Стражам не мог. А тут как раз подвернулся шанс найти хоть какую-то компанию.

Первыми в глаза бросались собравшиеся на уцелевших скамьях мужчины, молча игравшие в карты. Все при оружии, хоть и довольно потрепанные на вид. Подходить к ним Дима побоялся — косые взгляды, которые те бросали в сторону новичка, давали понять, что в пополнении те не нуждались.

Вторая и третья группа были похожи. И там, и там собрались женщины, редкие дети и старики, хотя бы парочка мужчин. Разве что вторая выглядела более потрепанной, и на семь человек в ней было лишь две женщины и один мелко дрожащий парнишка лет восьми. Третья группа выглядела более оживленной и уверенной в себе, и состояла из восьми человек.

Одиночек в бараке было всего двое, не считая Димы, которому тут же активно замахал один из мужчин третьей группы. Не став особо сопротивляться, парень направился к ним.

Подойдя к сидевшим в углу людям, юноша растерянно замер. На него молча уставились восемь пар глаз. Дима ответил им тем же. «Сами меня позвали, вот пусть первыми разговор и начинают,» — подумал юноша и словно в ответ на его мысли одна из женщин спросила подозвавшего Диму мужчину:

— Собрался его с нами позвать, Клевер?

Мужчина кивнул, разглядывая одежду парня. Тем временем женщина недовольно заметила:

— Но он же серый наверняка. Какая от такого польза?

Почувствовав себя неуютно из-за предвзятого отношения, Дима угрюмо спросил:

— Вы чего меня позвали-то? Кости перемывать? Ну так я пойду тогда.

— Стой, — заговорил тот, которого назвали Клевером. — Нам, если честно, люди очень нужны. Мужчины или боевитые женщины. Мы… к границе мы идем, а там без тех, кто готов сражаться не обойтись.

— И вам тоже надо, чтобы я убивал кого-то? — не выдержал Дима и уже хотел развернуться, но его поймал за штанину дедок лет шестидесяти.

— Не торопись, паря, — прошамкал старик, хват у которого был по-настоящему железным, и потянул Диму к земле, заставив сесть рядом. — Никто тебя убивать не заставляет. Людей в смысле. Зверья и нечисти у границ много, вот его отгонять люди и нужны. От этого кругляк твой сильно не покраснеет, не волнуйся.

— Мазай дело говорит, — кивнул Клевер. — С убийцами мы дел не имеем, но без тех, кто оружие в руках держать умеет до границ не дойти. А у нас и так синих в группе многовато. Ты парень вроде крепкий хоть и серый наверно, но это не беда. Что к чему мы тебе растолкуем, если с нами пойдешь.

— А куда вы идете-то? — после короткого раздумья решил уточнить Дима.

— К границам, говорю ж. Подальше от Города. Чтобы тебе ни рассказывали — жизни для нормальных людей там нет. Ни в самом Городе, ни вокруг него. Красных там хоть отбавляй, подмяли под себя всю округу. Так что умереть можно в два счета, если крыше платить не будешь. Лучше уж у границ затаиться. Твари, конечно, похуже людей могут быть, но с ними как-нибудь справимся. К тому же есть у меня карта одна…