Не могу поверить, что я на самом деле нахожусь в чертовом вертолете с Иваном и поднимаюсь в небо. Адреналин бурлит в моих венах, заставляя сердце биться быстрее, чем когда-либо прежде. Сумасшествие этого момента просто поражает воображение.

По мере того, как мы взмываем ввысь, мир под нами постепенно исчезает, и я не могу удержаться от благоговейного вздоха. От открывающегося отсюда вида захватывает дух: город раскинулся передо мной, словно сверкающий лабиринт. Я словно нахожусь в другом мире, далеком от хаоса и опасности, которые обычно окружают Ивана и его образ жизни.

Я бросаю на него взгляд, вглядываясь в его суровые черты и уверенную манеру поведения. Он излучает власть и контроль, и это одновременно пугает и возбуждает. В голове мелькают образы всех способов, которыми он может заставить меня кричать сегодня ночью, разжигая огонь глубоко внутри меня.

Мои мысли прерываются, когда Иван наклоняется ближе ко мне, его голос звучит низко и соблазнительно.

— Приготовься, милая, — тихо прорычал он. — Сегодня вечером ты откроешь для себя совершенно новый мир.

Когда вертолет взмывает в небо над городом, рука Ивана находит мою, переплетая наши пальцы. Мы парим над сверкающим пейзажем, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к креслу, мое сердце колотится от страха и волнения. Высота, она шокирует и в то же время захватывает дух.

Иван замечает, как я вцепилась в сиденье, и ухмыляется.

— Все в порядке, видишь? Ничего страшного. Просто отпусти и кричи.

— Отпустить и кричать? — Повторяю я, в моем голосе смешались недоверие и веселье. — И это твой совет?

— Безусловно. — Его глаза озорно блестят. — Поверь мне, это помогает.

Сделав глубокий вдох, я решаю бросить осторожность на ветер.

— Ладно, попробуем! — И с этими словами я испускаю громкий, волнующий крик: — Аааааааа! — Звук моего собственного смеха наполняет кабину, освобождающим, радостным звуком.

Иван тоже смеется, явно в восторге от моей реакции.

— Видишь? Не так уж плохо.

Все еще смеясь, я поворачиваюсь к нему, адреналин делает меня смелой. Я наклоняюсь и впиваюсь в его губы поцелуем, спонтанно выражая свое возбуждение и радость.

Его язык исследует мой рот с голодом, который может утолить только он. Я теряю себя в его вкусе, отдаваясь наслаждению, которое проникает в каждый дюйм моего существа. Этот момент кажется бегством от реальности, запретным раем, где запреты сняты, а желания вырвались на свободу.

Вертолет продолжает парить в ночном небе, унося нас все дальше от ограничений и ожиданий окружающего мира. Порыв ветра, бьющегося о мою кожу, усиливает оголенную, первобытную энергию, пульсирующую между нами.

Руки Ивана блуждают по моему телу, оставляя за собой горячий след. Он по-хозяйски обхватывает мою талию, его пальцы впиваются в мою плоть, когда он притягивает меня ближе. В его прикосновениях чувствуется голод, который соответствует страсти в его глазах, и это разжигает во мне ад.

Когда мы начинаем спускаться, мой желудок подхватывает знакомое, неприятное чувство тошноты. О нет, только не сейчас.

— Это худшее время для рвоты, святые угодники, — бормочу я себе под нос, стараясь держать себя в руках. Одной этой мысли достаточно, чтобы меня еще больше затошнило.

Черт. Ненавижу это чувство.

Но, к счастью, когда мы приземляемся и вертолет плавно останавливается, я делаю глубокий, успокаивающий вдох, и тошнота проходит. Меня не тошнит. Слава Богу.

— Ты в порядке? — Спрашивает Иван, в его голосе слышится беспокойство.

Я киваю, умудряясь улыбнуться.

— Да, более чем в порядке.

— Тогда, полагаю, ты голодна, — говорит он со знающим видом.

— Да! Я умираю от голода. — Волнение и адреналин, полученные во время полета, вызвали у меня удивительно сильный аппетит.

— Что ты хочешь съесть? — Спрашивает Иван, когда мы выходим из вертолета.

Я на мгновение задумываюсь, в моей голове проносится вихрь желаний.

— Ладно, это прозвучит странно, но я хочу маринованные огурцы в шоколадном соусе и, может быть, клубничный молочный коктейль, чтобы запить все это? — Говорю я, наполовину ожидая, что он рассмеется.

Но, к моему удивлению, Иван просто хихикает и говорит:

— Ты невозможна. — Его глаза озорно блестят, пока он ведет меня к гладкому черному Мерседесу, ожидающему нас.

— Я предупреждала тебя о своих пристрастиях, — говорю я, хихикая.

Иван ухмыляется и открывает передо мной дверь, его рука тепло ложится мне на спину, когда я сажусь в роскошный салон. Я устраиваюсь на одном из мягких сидений, а он, обогнув переднее, занимает свое место рядом со мной, закрывая дверь с тихим щелчком.

— Что-нибудь еще хочешь? — Спрашивает он, его голос низкий и соблазнительный.

Я делаю глубокий вдох и испускаю вздох удовлетворения.

— Только тебя.

Его глаза встречаются с моими, наполненные теплом и желанием.

— Я у тебя есть.

Когда машина отъезжает от вертолетной площадки, я смотрю в окно на сверкающие огни города.

Иван спрашивает:

— Ну что, все идет лучше, чем на свидании с Максимом?

Я не могу удержаться от смеха, он звучит легко и беззаботно.

— Может быть, если еда будет достаточно вкусной. — Поддразниваю я.

Он отвечает незамедлительно, на его губах играет уверенная ухмылка.

— У нас будут личные повара, готовые приготовить все, что мы захотим, прямо перед нами.

Я уставилась на него с открытым ртом.

— Не может быть. Ни за что. — Я чувствую, как внутри меня бурлит волнение, смесь неверия и чистой радости. Как будто все мои детские мечты оживают. — Я сплю? — Шепчу я, наполовину про себя.

Иван хихикает, его рука ободряюще сжимает мою.

— Не спишь, обещаю. Но если бы это было так, я бы сделал так, чтобы ты никогда не просыпалась.

Сцена, которая нас встречает, — не что иное, как кулинарный сон. Повара выстроились в ряд, каждый на своем месте, готовые удовлетворить любой наш каприз. Я словно попадаю в страну чудес для гурманов, и мои желания вот-вот будут удовлетворены самым причудливым образом.

Когда я рассказываю поварам о своих необычных вкусах, они и глазом не ведут. Огурцы с шоколадным соусом, острые начос и клубничный молочный коктейль. Все начинает складываться в единое целое, каждое блюдо готовится с особой тщательностью. Я погружаюсь в дегустацию, вкусы взрываются у меня во рту, каждый кусочек лучше предыдущего.

Я настолько захвачена вкусом всего этого, что почти не замечаю, как быстро ем. Смех Ивана прорывается сквозь мой транс, вызванный едой.

— Не спеши, это все твое.

— Вот поэтому я и не могу притормозить, — смеюсь я в ответ, мое настроение приподнято.

Иван наблюдает за мной с ласковой улыбкой, явно наслаждаясь моим энтузиазмом. Он откидывается назад, его глаза смотрят на меня с неподдельным интересом.

— Итак, расскажи мне больше, — просит он.

Я делаю паузу, вилка замирает в воздухе.

— Что рассказать?

— О твоей бабушке, которая подарила тебе жемчуг.

— Моей бабушке? — Я отложил вилку, воспоминания о ней нахлынули на меня. Она была моим спасательным кругом, единственной константой в жизни, которая часто казалась слишком хаотичной, слишком неопределенной. — Она была для меня всем. Она помогала мне в самые трудные времена. Когда дома все было плохо, она была моим убежищем, моей безопасной гаванью.

Я улыбаюсь, погружаясь в воспоминания.

— Она верила в образование, верила, что это наш выход из той жизни, в которой мы родились. Она сидела со мной каждый вечер, просматривала мои школьные задания и убеждалась, что я все понимаю. Именно ее поддержка подтолкнула меня к поступлению в университет.

— Ты поступила в университет? Что ты изучала? — Иван выглядит заинтригованным.

— Да, я училась в университете. Я изучала… — Я колеблюсь, размышляя, как много открыть. — Психологию.

— Странно. Этого не было в твоей биографии.

Я пожимаю плечами, на губах играет небольшая улыбка.