– Воистину в начале было слово! Зина, слушай, у тебя так здорово получается – я просто переместился в Двухголовку, в Косой лес. Да у тебя талант к этому!

Актриса с гордостью улыбнулась:

– Филя, я – профессионал! Ты что, забыл? Больше сотни сыгранных ролей, почти тридцать лет на сцене! Ну что – читаем дальше? Мне тоже интересно!

– Конечно, начинай.

Зинаида продолжила:

«…Лишь ночью было заметно движение светильника во дворе Аристарха, но чем занимался этот колдун, – а именно так все в Двухголовке его называли, – никто не мог сказать, забор у подворья был высокий.

Однажды вечером в его калитку кто-то громко постучал. Хозяин как раз расчищал граблями густую травяную поросль во дворе. Открыв калитку, встроенную в воротину, увидел стоявшего перед ним деревенского кузнеца.

– Чего хотел, Феоктист? Помощь какая нужна? Проходи, на лавочке посидим, вечер сегодня тёплый, добрый. Табаком вкусным угощу.

Мужчины расположились на широкой, из досок сколоченной лавке, устроенной во дворике, возле крыльца дома. Сидение крепилось на двух толстых столбушках, вкопанных в землю, с удобной косой спинкой. Откинувшись, Аристарх достал из-за пазухи расшитый кисет, и протянул его соседу:

– Угощайся. Рассказывай, какая тропка ко мне привела?

Феоктист не торопясь, развязал тесьму кисета, для начала «взял на нюх» его содержимое, и удовлетворённо кивнув, вытащил из нагрудного кармана стопочку нарезанного газетного листа, примял пальцами желобок на одном выбранном, бросил туда щепоть табачной нарезки, облизал край листика, скрутил. Аристарх терпеливо ждал. Когда ароматное облако дыма над гостем развеялось, он и озвучил свою просьбу:

– Духовитый у тебя табачок, Аристарх батькович! Вот что я зашёл к тебе – мальчонка у меня растёт. Хочу его к грамоте приучить. Я то, что – только махать молотком натаскивать могу, а он, как я погляжу, с мозгой в головёшке. Да в нашем доме и книг-то нету. Жаль будет, если он только кувалду, да плуг освоит. Таланта сгинет. А сейчас без грамотёшки никуда. Сможешь?

Аристарх молчал. Затем выудил из кармана меховой телогрейки трубку с длинным мундштуком, подчерпнул из кисета, раскурил. Собеседник глянул на него искоса, продолжил:

– Скажу сразу – платить мне нечем, медяков у меня нет. Парнишка может у тебя в огороде помогать, да двор чистить. И вообще, будет делать, что скажешь. Обучишь, или пошёл я?

Хозяин подворья снял с головы шляпу, приспособил её на край спинки, и взглянув на просителя, коротко ответил:

– Отправляй, пусть приходит. Обучу».

На этих словах Зинаида остановилась, с интересом поглядела на Филиппа:

– Филенька, это что – ты сам всё сочинил?

Ответ прозвучал не совсем утвердительным тоном:

– Да сам вроде бы.

– А чего так неуверенно говоришь?

– Зин, да я сам себе не могу объяснить, как это получилось. Поначалу в голове носились идеи, и много. К какому-то моменту их стало так много, что ни для чего больше места уже не оставалось. И я подумал, что голову надо немного освободить – «навести порядок на чердаке», ну, то есть выложить на бумагу накопившееся. А как это сделать, толком не знал. Решил внимательно перечитать «Робинзона Крузо». Я этот текст с детства знаю назубок, и на смысл мог уже не отвлекаться. Стал изучал его внутреннюю структуру, так сказать – устройство и конструкцию произведения. Когда решил, что разобрался, то взял ручку, бумагу, и сел за стол. Начал описывать свои сюжеты. И во время процесса до меня дошло, что я в этот момент исчезаю, растворяюсь, а кто-то, и мне неизвестно кто, подсказывает нужные слова, предложения, которые моя рука и записывает на бумагу. Это я первый рассказ так написался – авторучкой. Следующий уже на компе делал. Но процесс не изменился. Всё получается, как бы – само собой. Поэтому я и не знаю, сам ли всё это написал. Уже на две, или даже три книжки набралось.

Зина зачарованно выслушала откровения Сёчина, вздохнула:

– Как интересно… А у меня вот тоже идей в голове – целая гора, могу целый день без перерыва про них рассказывать, но вот на чердаке, – тут она рассмеялась, – порядка нету совсем. И рассказов писать не собираюсь, мне кажется, что это похоже на то, как если голой выйти на площадь, где людей полно.Короче – умственный эксгибиционизм. Не смогу.

Филипп с трудом кивнул:

– Согласен, я до сих пор стесняюсь. Не могу окружающим признаться. Кажется, что будут пальцем на меня показывать, и смеяться. Слушай, ну ты дальше собираешься читать? Мне так понравилось! Давай ещё, там немного осталось, больше ещё не написал.

Актриса оживлённо закивала, – Конечно, сейчас, – немного прокашлялась, и принялась читать дальше:

«…Утром в калитку громко постучали. Открыв её, Аристарх увидел маленького мальчика. Босиком, в рубахе из груботканого холста, и коротких, из такой же ткани штанах, подвязанных бечевой. В руке у пришедший держал толстую, суковатую палку. Ею и стучал по воротине.

Хозяин нахмурил брови, строго спросил:

– Чего тут шумишь? Кто такой?

Гость насупился, опустил глаза вниз:

– Отец к тебе отправил, сказал, грамоте будешь учить.

– А палка тебе зачем?

– Да в переулке кобель злючий бегает, вот и взял на случай. А у тебя собаки нету?

Аристарх растворил калитку шире:

– Нету. Проходи.

Прислонив палку к забору, мальчик прошёл во двор, возле крыльца остановился. Взглянул на хозяина:

– Как тебя зовут?

– Будешь звать меня – Аристарх. А обращаться – Учитель. И вот что запомни, повторять не буду – как тебя зовут, я знать не хочу, мал ты ещё имя иметь. Откликаться будешь на Ученика, ну или как крикну. Замечу что воруешь, или напакостишь чего, изобью до беспамятства, и за ногу отволоку к отцу. Всё понятно?

Ученик, глядя исподлобья, тихо ответил:

– Понял. Ну, учить будешь?

Учитель легонько ударил мальчика по затылку:

– Спрашиваю тут я! А ты делаешь, что велю. Вопросы будешь задавать, когда разрешу. Это понятно?

– Понятно, – грустным голосом ответил гость, и молча, с вопросом в глазах глянул на учителя. Аристарх пошёл в дом. Через некоторое время вынес небольшой столик, и не говоря ни слова, поставил его перед лавочкой. Затем расстелил на нём большой лист бумаги, и кивком головы приказал мальчику сесть на лавку. После этого достал из кармана жестяную банку, высыпал из неё несколько сухих пятилистников, и объяснил предстоящую работу:

– Слушай внимательно – очень аккуратно разминай пальцами эту сушёнку, но – очень осторожно! Внутри найдёшь маленькую семечку, она кругленькая и мягкая. Цветом – чёрная. Повторю ещё раз – шелуши осторожно! Если раздавишь, уши вырву вместе с корнем! Пробуй, я посмотрю.

Мальчик взял засушенный цветок двумя пальцами, и потихоньку начал растирать. Ломкая труха пыльцой ссыпалась вниз. Почувствовав между пальцами оставшийся маленький шарик, положил его на бумагу. Посмотрел на Аристарха:

– Так правильно?

– Да. Принесу блюдце, будешь семена туда складывать.

– А что такое блюдце?

Учитель внимательно посмотрел на мальчика:

– Сейчас увидишь.

И мальчик занялся обработкой семян. Какие вырастают из него побеги, он не знал, а спросить побаивался – уж очень строгим казался учитель. Чёрные шарики он складывал на маленькую белую тарелочку – как выяснилось, это и было блюдце, а образовывающуюся при шелушении труху аккуратно ссыпал в небольшое ведёрко, стоявшее под столом. Когда солнце стало клониться к горизонту, Аристарх унёс столик в дом, а семена, которые ученик сшелушил из соцветий, аккуратно пересыпал в глиняный кувшин с пробкой. Потом вручил мальчику грабли, и велел прочесать ими весь двор. Эту работу мальчик закончил, когда уже окончательно стемнело. После этого Аристарх проводил его до ворот. А уже возле калитки вручил ученику его суковатую палку, с которой он пришёл, и объяснил:

– Послушай, что скажу – когда увидишь пса, опустись на одно колено, и жди, как приблизится. Постарайся попасть ему по носу. Если удачно попадёшь, больше он к тебе не подойдёт. Ну, а если вдруг промахнёшься – то сам виноват. Теперь ступай. Приходи завтра пораньше.