Филипп не успокаивался:

– Серёга, я согласен с историческими выкладками, но это ещё не значит, что там никто не был! А судя по оставленной записи от тёзки, люди там жили. Значит всё целенькое лежит!

Собеседник хмыкнул:

– А ты вот так, с ходу – поверил, что тот ночной «суперагент» исторический документ принёс? Мне лично, эта история не очень даже нравится. Вот так я скажу. И даже добавлю – смахивает на провокацию.

Филипп возмутился:

– Да чего ты придумываешь? На фиг «им» это надо? Если бы хотели изловить, и примерно наказать, миллион других способов есть, и не таких извращённых, между прочим! А то уж совсем супер-многоходовая провокация, они на ресурсы из-за этой мелочи просто пожопятся! Да и мы на ихнюю власть не замахиваемся.

– Филипп, хрен знает, какие планы у громовержцев могут быть. В этом мире всегда надо быть настороже. Казалось бы – кому в нашем городе Крещёвске особо нужны нищие копари? А вот только «Булки» где теперь? Где Вася Солдат? Или Аскер? Один Жорж со своим Витюшей похоронены по человечьи. Все остальные «гробокопатели» шкерятся по углам. И никто не говорит, что всё-таки произошло. Искали Потерянную деревню, да пропали все?

Филипп допил остывший чай, и возразил:

– Ну, Аскера-то вроде хоронили.

– Да, конечно, гроб закрытый показали, и закопали потом. А ты слухи знаешь? Что его видели потом, на Чёртовых полях. Когда Исход был.

Селин огляделся:

– Серёга, ты потише давай. Я и о других слухах знаю. Но сегодня мы не об этом поговорить собрались. Давай лучше ещё обсудим про Загорье.

– Не Филипп, я сейчас и занят к тому же – контракт. Мне послезавтра уезжать надо. С этим я ничего сделать не могу, сам знаешь. Ну и – мало, мало у тебя информации. Тема, конечно, интересная – слов нет. Но впустую комаров кормить не хочется. Да и опасно – места дикие.

Собеседник тяжко вздохнул:

– Я тебя понял. Но признаюсь честно – всё равно жжёт. Хочется. Ну очень уж интересно. Хотя одному топать – страшновато.

Сергей хлопнул ладонью по столешнице:

– Даже не раздумывай об этом. Это глупо. Глупо и опасно. Ещё и неизвестно, что там на самом деле есть. Скорее всего – просто болото сплошное. Вот смотри, – Сергей взял в листок с текстом, – если верить написанному, на западе полукольцо горной гряды, перед ней скопище высоких гор, ущелий, пиков и хребтов. На востоке – широкая водная гладь, переходящая в болота, которые окаймляются широким полем, заполненным округлыми валунами. В итоге получается такая картина – пригодная для проживания территория, если она там, конечно, есть, находится внутри этого каменно-водного кольца, и совершенно изолирована от внешнего мира. Безопаснее всего добираться туда на вертолёте, но этого сделать не получится – нет базы для дозаправки. Посмотри сам, – Сергей развернул карту, которую принёс Филипп, – вокруг этой зоны на сотни километров сплошная тайга.

Филипп заспорил:

– Ну почему же, а трасса?

– Трасса – это только нитка возможного проезда. А я говорю про оборудованные топливные заправки. И не спорь, я прав.

Собеседник замолчал. А в кафе становилось тише. «Точка» не подразумевала вечерние и ночные увеселения. Люди приходили сюда встретиться, пообедать-отужинать, пообщаться друг с другом некоторое время перед сном, и возможно, вернуться завтра. И вечер уже наступил. Столики в зале постепенно пустели. Собеседники тоже стали собираться. Филипп, собирая в папку разложенные по всему столу пожелтевшие листки, ещё раз обратился к приятелю:

– Может подумаешь ещё?

Сергей покачал головой:

– Филя, ну мы же всё обсудили. Ты согласился. Какие ещё возникли сомнения?

– Да так я, в завершение разговора. Хотя, признаюсь, желание затеять поиск не прошло. Знаешь, прямо изнутри точит. Может, я хотя бы начальный этап освою?

– А это о чём?

– Ну, может, далеко не пойду, а так – сойду с трассы, и в тайгу, по направлению к этому Загорью немного пройду, посмотрю. Насколько возможно. Маршрут на карту нанесу. По стволам пометки сделаю. Краска егерская у меня есть. Фляга специальная литр вмещает. Даже больше. Как краска закончится, сразу назад и поверну. На следующий сезон часть маршрута уже будет.

– Похоже, зацепило тебя, – отметил Сергей, – а ты про зверей не забыл? Серый тебя выпасет на раз-два, да и Мишка там не переводился. А ружья у тебя нет.

– Серёж, ну я же не пацан молоденький. У меня и «Анти-зверь» газовый, на шестьсот пятьдесят милей имеется, «Сталкер» сигнальный, к нему патронов куча, и обязательно возьму фальшфейер – уж огня все бояться.

– Да ты что – серьёзно? Таки собрался?

– Ну я же говорю – недалеко. В само Загорье, если оно, конечно, там есть, с ходу не добраться, это я понимаю. Ну а пробить по лесу километров восемьдесят смогу. Как краска на метки закончится – сразу назад. Через год это нам кучу времени сэкономит. Согласен?

– Не знаю. Я всё равно против. Ладно, пойдём. Мне ещё ехать полчаса. Подвести тебя?

– Нет, зачем? Мне шагать отсюда минут пятнадцать, не больше. Ты ведь знаешь. Давай, выходим.

Выйдя из помещения, остановились возле машины Сергея. Закурили. Затянувшись, Филипп решил уточнить ещё одно:

– Слушай, Серёж, я если всё-таки соберусь топать, то тебе сообщу. И мысль вот какая возникла – маршрут хочу описывать в блокнот. У меня чехол есть специальный, непромокаемый. Ярким оранжевым цветом. Такие альпинисты с собой берут, и спасатели. Его видно издалека.

Собеседник перебил его:

– Слушай, Филипп, прекращай эту самодеятельность. Ты даже толком не знаешь куда топать. И блокнот твой мне совсем не нужен. В мае снег в тайге сойдёт, и мы вместе пойдём. Чего пугаешь-то? Что, так зацепило?

Филипп докурил сигарету, бросил окурок на землю, и растёр его подошвой. После заговорил:

– Серёга, знаешь, такая странная фигня в последнее время происходит – я будто проваливаюсь в полусон, и переношусь в незнакомое место. Но при этом никакой самоидентификации не происходит. Это я про то, что в любом сне происходящее вокруг всегда воспринимается с точки зрения себя – я вижу то, вижу это, я встречаю кого-то. Ну, то есть происходят какие-то события вокруг, и ты их во сне, естественно, не контролируешь совсем, но – всегда есть понимание своего «я». Всё равно при любой абсурдности событий есть уверенное осознание, что это происходит с тобой. А в этих новых снах я себя совсем не знаю. Хотя сны примерно помню.

– А о чём эти сны?

– Я даже не знаю, о чём они. Там много чего происходит, и я объяснить это не могу. Вопросов накопилось очень много. Так вот после того, как эти листы ко мне попали, появилось уверенное знание, что в этом походе я найду ответы на них. Понимаешь?

Сергей покачал головой:

– Нет, не понимаю. Ты так путано рассказал, что я даже не знаю, что надо понять. Может ещё раз попробуешь?

Филипп рассмеялся, и махнул рукой:

– Да ладно, забудь, так это я – сбуровил, сам не знаю что. Всё, давай, пока. Ехай осторожнее, не гони.

– Само собой. Позвоню. И ты, если что решишь, обязательно сообщи.

Хорошо.

*****

Сергей сел в машину, тронулся. А Селин зашагал в сторону своего дома, на ходу достав ещё сигарету, но не закуривал, а просто держал между пальцами. Вечер уже окончательно обратился в ночь, дорогу освещали конусы фонарей, а пешеходов, кроме Филиппа, на улице не было. До дома оставалось идти не больше пары минут, как вдруг, совершенно неожиданно, перед Филиппом возник старый знакомый:

– Филипп Аркадьевич, привет, я уж тебя весь вечер дожидаюсь, пойдём быстрее!

Это был старый знакомый – юный копарь по прозвищу Глист. Совершенно не ожидавший этого появления Филипп, рефлекторно повернулся к нему левым плечом, и сжал кулак правой руки:

– Глист, я тебя сейчас пришибу прямо здесь! Ты чего, совсем охренел? Кидаешься под ноги из засады, как партизан. Что случилось опять?