«Партизан» поднял вверх обе руки:

– Я не виноват! Опять этот специальный агент появился! Тебя искал.

– Какой ещё агент?

– Да какой-какой – тот, что документы приносил!

– И что ему нужно?

– Мне он не говорит. Сказал только, что надо тебя увидеть.

Филипп покачал головой:

– Решил ещё денег рубануть? Где он сейчас?

– Да во дворе на лавочке сидит. Сказал, что не уйдёт, будет ждать. Я уже тебя в «Точку» искать отправился, достал он меня. Пойдём уже.

– Идём, идём. Да я и так домой шёл. Зря ты меня пугал.

– И не пугал совсем. В кусты отошёл ненадолго. Глянул, а тут и ты идёшь!

Селин вдруг решил уточнить:

– Слушай, Глист, а имя-то у тебя какое? А то как-то неудобно тебя Глистом называть. И откуда такое прозвище?

Шагая рядом, парень еле заметно развёл руками:

– Зовут Лёха. А прозвали давным-давно. Ещё в первом классе. У меня фотодерматоз, мне на солнце нельзя раздетым быть. Короче, был в школе медосмотр, я разделся, а кожа цветом почти как молоко. Да ещё и худой. Пацаны как увидели, загалдели: «Гляньте, человек-глист!» Ну, сразу и приклеилось. Так до сих пор и обзывают. Но я привык, не обижаюсь, – Тут он протянул руку вперёд, показывая на сутулую фигуру, – Вон, видите – сидит, курит? Это как раз он ждёт, – определил Лёха-Глист, они как раз заходили внутрь квартала, где жил Филипп.

Пришедший заметил Глиста с Филиппом издалека – ожидая, постоянно крутил головой из стороны в сторону. Приблизившись, Селин сразу заметил, что таинственный «спец-оперативник», как он сам назвал себя при первой встрече, сильно чем-то напуган – часто оглядывается, но не смотрит в их сторону. Когда подошли, он сразу сунул руку во внутрь куртки, и Филипп тут же отшагнул назад, выставив вперёд открытую ладонь:

– Эй дядя, ну-ка давай потише, резких движений не делай, на улице и без тебя страшно, ночь на дворе. С чем пожаловал, что хотел?

Человек медленно вытащил руку из-за пазухи, и протянул ему пластиковую папку:

– Возьми. Это тебе.

Не сделав ни одного движения, Филипп задал вопрос:

– А что это?

– Недостающий лист. К тем, что вчера тебе передал.

– Откуда он у тебя?

Человек медленно застегнул замок на куртке, и вполголоса ещё раз настоятельно попросил:

– Возьми, прошу тебя. Денег не нужно. Меня попросили тебе отдать, в руки. Вот возьми.

Филипп покачал головой:

– У меня все листы на месте, больше не нужны.

Стоявший рядом Лёха-Глист испуганно переводил взгляд с Филиппа на незнакомца, и обратно. Ситуация становилась напряжённой. «Оперативник» уже умоляющим голосом прохрипел:

– Прошу тебя, возьми. Я устал от этих чертей. Сказали: «С бумагой не возвращайся, ноги отгрызём. Отдай как хочешь». Забери, от них не отвяжешься. Они всё видят. Не могу выбросить. Забери.

Селин с улыбкой переспросил:

– А про кого ты говоришь? Что за черти?

Вдруг человек рухнул перед ним на колени, и уже выкрикивая надрывным голосом, буквально запричитал:

– Пожалуйста, возьми из моих рук! Пожалей меня! Они мне мозг выедают каждый день. А могут и целиком сожрать! Забери, или мне придётся умереть!

Опешивший от этой неожиданной эскапады Филипп, протянул наконец руку, и взял у него папку:

– Ладно, ладно – беру. Ты так не расстраивайся, это всего лишь папка. Поднимись, не стой так.

Не поднимаясь с колен, и не произнеся ни одного слова, незнакомец упёрся руками в землю, и побежал не поднимаясь, как собака – на четвереньках, в сторону проёма между домами. Филипп и его приятель ошеломлённо наблюдали за ним. Через несколько метров спец-оперативник поднялся, и уже на двух ногах быстро рванул из квартала.

– Как он резко дёрнул! – заметил Глист, и повернулся к Селину, – Ну, что там в конверте? Чего он перепугался?

– Сейчас посмотрим, раз забрал, – ответил Филипп, и вытащил из папки потемневший лист бумаги. Повернувшись спиной к фонарю, который освещал ночной двор возле его дома, и начал читать. Лёха-Глист, вытянув шею, выглядывал из-за его плеча, тоже пытаясь рассмотреть рукопись:

«Путь начертанъ вѣрный. Идти нужно одному. Мнаго дороги черѣзъ лѣсъ. Поклажи брать нѣльзя. Тропа откроется только тому воину, у котораго есть сильное жѣланiя познать сѣбя. Путь въ Загорье нѣпростъ. Мѣсто стоитъ не въ этомъ мирѣ. Марана по утру жѣлаетъ скараулить и сгубить Яра, а мощь аго вѣлика по сiю пору. От яго ужаса Мара отступаетъ. Знакъ ея – Аспидныя Мѣсяца, черѣпа мѣртвѣцовъ и сѣрпъ. Царство Марана за Рѣкой Смородиной, гдѣ есть Явь и Навь. И вся Волшеба. Грѣналинъ есть Калиновъ мостъ, и хранiтъ аго Змѣй. Мара вѣсѣла от Ардѣвоса-водъ мѣртвой. Хочешь смѣрти – найдёшь. Здѣсь напрямую дороги нѣтъ совсѣмъ. Должно найти поляну синѣй Грѣналинъ. Бѣзъ досадки зрѣятъ только одинъ разъ на Спожiнки. Въ другiя днi пути нѣтъ. Дорогу укажѣтъ проводнiкъ. Его видно от свѣта Мѣсяца. Трактъ идѣтъ мимо лѣса. Повѣрнуться спиной. Шагать прямо. Проводнiкъ укажѣтъ поляну. НашѢдши ночную посадку, слѣдуетъ успокоиться, унять духъ. Брать ночью, успѣть до рассвѣта. СъѢдать одну горсть. Тогда расступится лѣсъ и просiяютъ указки. По нiмъ шагать до ворот».

Дочитав, Филипп покачал головой:

– Фигня какая-то. Просто ересь. На, посмотри!

Лёха взял у него лист, нахмурил брови, и принялся шевелить губами:

– Один иди через лес. А это что – «без поклажи»? Голым, что-ли? А «не в этом мире» уже чересчур! Филипп, это что – колдовские заговоры? Или нариковы глюки?

Селин кивнул:

– В тех бумагах, что он раньше принёс, такой же текст. Надо будет дома сесть со словариком, у меня есть, и переделать на современный русский. Так понятнее. И слушай, вопрос к тебе – давай вспомни, как ты с ним познакомился? Всё рассказывай – даты, явки, пароли, где служили, на ком женились. И соколом смотри, соколом! Начинай.

Глист испуганно посмотрел на него:

– Филипп, ты чего? Пытать будешь? Мы же кенты!

Селин засмеялся:

– Лёш, ты чего несёшь? Это же шутка такая, в кино где-то было. Ну вспомни, как ты с ним встретился?

– Да я вроде говорил уже. Заметил его, когда он с местными гопниками на кортах сидел. Это в парке было, недели две назад уже. Потом на Промышленной видел. Он на лавочке сидел, тоже с какими-то забулдыгами трепался.

Филипп уточнил:

– Это уже после парка?

– Ну да. Затем возле «Точки» он тёрся, даже закурить у меня стрельнул. Ну и в конце подошёл, уже в кафе, это уже три дня назад. Я что-то жрать захотел, а там продавщица целый тазик булок свежих заносила. Ну, прям слюни потекли. Я взял две, и какао стакан. Стою, значит, получаю пузовое наслаждение, булки ещё тёплые, да вкусные такие, и какавка горячая!

Селин помахал перед его лицом ладонью:

– Лёша, ты не отвлекайся, про агента этого рассказывай.

– А, ну да! Кушаю, значит, и тут он подходит. Прям вот так к столику и подошёл. А в руках ничего. Ну, ты же понимаешь, Филипп, что это совершенно неприлично – подходит, а сам без еды!

– Да, Глист, это – вопиющее нарушение всех этических норм!

– Ну вот, я ему так и сказал! Говорю: «Какого хрена ты выпялился, лешак болотный? Чё надо? Я обе булки сам съем!» Я было решил, что он – чёрт загудроненый, и ходит тут, объедки сшибает. Но нет, он извинился.

– Что, вот прям так извинения попросил?

– Ага, говорит – извините, у меня к вам деловой разговор есть. Ну я тогда ему вежливо тоже отвечаю: «Вали отсюда, аппетит мне не порти, здесь люди кушают, а не деловые разговоры проводят». Он молча отошёл, и дожидался меня на улице.

– И как подошёл?

– Да просто, взял и подошёл. Теперь, говорит, не побеспокою? И выдал мне свою историю про бумаги.

После этих слов Глист замолчал, подняв вверх указательный палец:

– Филипп, ты ничего не слышишь?

– Лёша, я просил подробнее. Что именно он сказал? Я слышу, что ты в воспоминаниях путаешься.

– Да нет, подожди, вот сейчас там, за тополями, не слышишь?