– А я хочу сказать, что прежде, чем ты узнаешь его поближе, пройдёт довольно много времени, и узнавать его ты мог, только когда он был рядом. А это и есть энергетическая коммутация! Всё это время волокна твоего кокона вплотную примыкали к отросткам его, получая внутреннюю информацию. И наоборот – с его стороны происходило точно то же самое. Просто ты об этом процессе так не думал. А это именно так и есть! Так что, узнать замыслы Клюва мы сможем, только обездвижив его. И как это сделать, я, честно говоря – не представляю! И ещё ты – тот ещё балбес! Извини, это у меня так процесс мыслительный происходит, не обижайся.

Филипп улыбнулся:

– Да я понимаю – у тебя это волокна шевелятся. Слушай, Синюшка, а змей этот чёрный, может сгодиться? Это я так, на всякий спросил, ну чтоб хоть отвлечь тебя немного. Кажется, писатель наш пропал – ничего мы не сможем сделать.

Когда он говорил, Рыжая сидела на стуле молча, сосредоточенно ковыряя пальцем в носу. Филипп не выдержал, и сделал ей замечание:

– Смотри, палец не сломай! А то начнёшь орать благим матом, что я тут с тобой делать буду?

Тут девочка спрыгнула на пол, и начала кружиться по комнате, напевая при этом:

– Я уже совсем большая,

И умею хорошо

На пол прыгать с табуретки,

И садиться на горшок

Я уже совсем не детка,

Куклам суп могу варить,

Тут она остановилась, и сверкая ярко-голубыми глазёнками, громким голосом закончив песенку:

– Только мне не разрешают

Слово «жопа» говорить!

Подняв глаза на Филиппа, громким голосом заявила:

– Я, кажется придумала, что мы сделаем!

Копарь, до этого понуро сидевший на топчане, выпрямился, и оживлённо уточнил:

– Ну?

Греналин подняла вверх указательный пальчик:

– А теперь слушай внимательно.

Она приблизилась, взяла его за руки, и приблизив лицо к его уху, что-то быстро зашептала. Когда закончила, отстранилась, и спросила:

– Ну, сможем? Что скажешь?

Филипп кивнул:

– Идея хорошая, должно получится. Но вот только как же тогда я? Я что, умру? И для меня всё кончится?

Говоря это, он опустил голову, и погрузился в тяжёлые мысли, и вдруг почувствовал, что кто-то прикоснулся к его руке. Подняв взгляд, отпрянул от неожиданности – прямо перед ним стояла Греналин. Впервые лицо у неё было предельно серьёзным. Торжественным голосом она начала говорить:

– Филипп, ты давно уже мёртв. И застрял здесь, в мире Клюва. И сейчас живёшь в реальности, созданной его намерением. Это его мир, его собственное творение. Я же хочу освободить тебя. Когда человек застревает меж мирами, не сдавшись смерти, но и не победив её, ему приходится пройти испытание через очищение и рост, чтобы заслужить вторую жизнь, и не быть поглощённым тьмой навеки. Вся боль, которую не сумеешь пережить, будет преследовать тебя, пока не найдёшь в себе силы пойти к ней навстречу. Ты должен наполниться ею и принять, чтобы освободиться и слиться со вселенной, или остаться разрушенным до скончания веков, полным неразрешённых проблем. Полным тьмы, окружённым тенями прошлого. Клюв – само зло. Он хитростью заманил тебя сюда, изменил твоё сознание, ты даже имя своё не помнил. Если оставить всё как есть, он уничтожит весь мир, превратит всех в бездушных и тупых особей. Он уже много совершил. Всё плохое, что есть в твоём мире, это – его заслуга. Если у тебя всё получится, то ты исчезнешь. Тебя здесь больше не будет. И ты не появишься в своём мире. Но своей жертвой спасёшь его.

Помолчав некоторое время, Рыжая продолжила:

– С другой стороны, если останешься тут, то Смотритель понемногу растворит тебя в этом мире, и ты превратишься в одного из его слуг. Станешь как они – без ума, без памяти. И не сомневайся – если у нас всё получится, то частичка тебя сохранится в писателе – он до скончания своей жизни будет состоять из кусочка тебя.

Филипп перебил её:

– А что будет с тобой?

Греналин усмехнулась:

– Останусь в памяти. Может быть, писатель услышит это, и напишет. Представляешь, о нас с тобой напишут книжку! А люди будут читать её!

Глава №15. Освобождение

С раннего утра Филипп занимался своей рутинной, привычной для него теперь работой – выщипывал траву, отжимал её, и относил ведро, наполненное ардевосом в дом, чтобы слить в чан. Затем возвращался назад, и начинал сначала. Но весь день из сознания не уходил ночной разговор с Рыжей, и её план:

– «Запоминай, первое, что нужно сделать – поймать змея, для этого нужны высушенные отжимки травы. Сходи на чердак, и набери горсть, а лучше две. Руками перетри сухую синюшку в пыль. Ссыпь всё в карман. Ты правша? Значит ссыпай в правый карман. Потом нужно найти его. Он прячется в комнате – никуда дальше не уползёт, я уверена. Когда найдёшь гада, постарайся не смотреть ему в глаза. Выбери момент, и сыпани перетёртой пыли ему в морду. Он ослепнет и оцепенеет. Быстро хватай его за шею, как можно ближе к голове, и положи змеюку в ведро. Ведро приготовь заранее. Сейчас он пока молодой, и с ним ещё можно справиться, ты не бойся. Как только это чудо окажется в бадье, сразу накрой какой-нибудь тряпкой. Затем сразу иди к поляне, да смотри по сторонам – никто не должен тебя увидеть! Там одним движением вытряхни его на траву, а дальше уже я сама».

Так, за обдумыванием деталей предстоящего, и прошёл весь день. А поздно вечером, в наступивших уже сумерках, Филипп приступил к поискам Василиска.

Он тщательно осмотрел комнату, заглянул во все углы, открыл платяной шкаф – но аспида нигде не было. Решив отвлечься от поисков, подошёл к окну. В этот момент, по всей видимости на небе разошлись облака, и внутренний двор осветило лунным светом. Боковым зрением Филипп вдруг увидел змею, распластавшуюся между оконными переплётами – оказалось, что цвет её чешуи изменился, и почти слился с цветом рамы, сделанной из дубового распила. Успел подумать: «Как он туда забрался?», но тут же остановил мысли – рассуждать времени не было.

Казавшийся спящим Василиск, почувствовав, что его заметили, поднял голову и зашипел, трепыхая раздвоенным языком. Филипп резким движением распахнул оконную раму, и кинул ему в морду горсть сушёной Греналин. Ослеплённый змей замер, и в этот момент копарь схватил его за шею, и сразу опустил в стоявшее рядом ведро. Вытащил из кармана брюк приготовленный для этой цели кусок ткани, и накрыл ведро сверху. Тянуть было нельзя – Василиск, ослабленный пылью, в скором времени должен был прийти в себя, и тогда Филиппу справиться с ним не удалось бы. Не обуваясь, одетый только в одни только брюки, он схватил ведро за ручку, и, осторожно ступая на половицы, двинулся в сторону двери. Спускаясь по лестнице, с осторожностью смотрел по сторонам и вниз – в просвет между перилами, но пока всё проходило удачно. Смотритель весь вечер был занят осмотром нового кокона, который находился в чане с ардевос.

На первом этаже было темно, как и во всё доме, тут тоже не было ни одного светильника. Бесшумно ступая по земляному полу, с ведром в руке, Филипп вспоминал слова Греналин:

– «Когда подойдёшь к поляне – не мешкай, быстрее вытряхивай Василиска из бадейки. Трава схватит змею, и очистит от чёрного огня. Когда гадина станет цветом белого молока, ты должен привести Смотрителя сюда, выбрать момент, и сильно толкнуть на травяной покров, да так, чтобы он упал. Белая змея сможет удержать его до наступления темноты. Чем раньше это случится, тем больше времени у тебя будет».

Оказавшись во дворе, Филипп, оглядываясь, быстрыми шагами заспешил к мерцающей в ночи лужайке. Вокруг никого не было, а чем в ночное время занимались помощники Клюва, он не знал, да и не задумывался. Самое главное – помех в осуществлении их плана не было. С накрытым ведром в левой руке, почти бегом, Филипп пересёк двор, и подошёл к поляне с травой. Поставив ношу на землю, опустил ручку на одну сторону, прижав ею край ткани. Ведро колыхалось – Василиск явно приходил в себя. Больше тянуть было нельзя. Прихватив посудину правой рукой за донышко, левой взялся за край, придерживая зажатую дужкой ткань. Держа ведро таким образом, завёл его за правое бедро, и резким движением вперёд вытряхнул ворочавшееся содержимое на траву, пробормотав вполголоса: «Ну держи, Синюшка!». Описав дугу, с глухим звуком Василиск шлёпнулся на поляну, ещё в воздухе начав закручиваться чёрными кольцами. И тут произошло то, чего Филипп совсем не ожидал увидеть – в местах падения змеи на траву, отдельные побеги синей поросли выскакивали вверх, обхватывая извивающееся тело по всей длине. Аспид ещё пытался свиться кольцами, шипя и скручиваясь, где это было возможно, но вырастающие в местах его прикосновения синеватые побеги моментально заплетались крепкой бечевой вокруг туловища рептилии, не давая ему ни одной возможности к движению. Через несколько мгновений Василиск оказался накрепко приштопан крепкими синими шнурами к поверхности. «Да ты сильна, как дьявол, Рыжая» – подумал Филипп, и присев на одно колено, погладил поверхность Греналин ладонью. Верхушки побегов привычно откликнулись, зашевелившись под его рукой: «Пора возвращаться», – еле слышно прозвучало у него в голове, и поднявшись, он заспешил назад. Первая часть задуманного удалась.